Как шрифты питают культурные войны
- Типографика
- 6 мин на чтение
- 1220
Типографика может представлять собой не только визуальные эффекты речи, но и серьезную опасность для общества.
Сегодня типографика словно возрождается из пепла. Обычно она старается быть невидимой, но в последнее время стала знаком изысканности для людей.
Внезапно, люди, далекие от профессии дизайнера, стали задумываться о мелочах. В том числе и о типографике продукта, с которым они взаимодействуют. В этом году премия Oscar обзавелась визуальной иерархией на карточках представления лауреатов, читатели популярного комикса XKCD никогда не упустят возможности указать на плохой кернинг, а в интернете кто-то постоянно шутит над шрифтом Comic Sans.
Но, сосредотачиваясь на мелких недостатках, мы упускаем общий смысл. Типографика не просто служит улучшению читабельности визуальных эффектов. Типографике свойственно скрытое влияние: она может обозначить опасные идеи, облагородить тиранию и разорвать связи между братскими народами. В некоторых случаях типографика даже призывает выбирать между жизнью и смертью. Она может сделать это так же мощно, как и слова, которые отображает.
Почему на Западе боятся использовать готический шрифт
Все видели готический шрифт в типографике. Он плотный, старомодный и замысловатый. Почти всегда воспринимается как анахронизм. Примерно как тут:
Но в популярной культуре все обычно представляют его вот так:
Или так:
Татуировка, обозначающая принадлежность к группировке MS-13
Старопечатный шрифт воспринимается как неотъемлемая часть имиджа плохих парней, тюремных татуировок, дизайна блэк-метал рок групп. На самом деле все так и есть.
Готика выглядит сейчас как нечто таинственное и неразборчивое, но все начиналось с обычного шаблона, который люди во всей Европе использовали в течение сотен лет.
Он был доминирующим шрифтом в англоязычном мире в течение нескольких поколений, и даже сегодня остается весьма популярным среди испано-говорящей части мира.
Типичный пример старопечатания
Почему бы нам не использовать больше старопечатных шрифтов? Ответ прост — потому что Гитлер. Руководство Германии использовало фрактуру как официальный стиль своей типографики. Они позиционировали его как символ немецкого национального самосознания и осуждали документы, напечатанные другим шрифтом.
Поэтому в послевоенный период Готика не выдержала конкуренции из-за своего бэкграунда. За несколько лет старопечатный стиль перешел из обычного и широко распространенного в табу, ровно как и другие символы нацизма вроде имени «Адольф» и усы — зубная щетка.
Сами нацисты тоже сыграли свою роль в этом. В 1941 году режим Третьего рейха переквалифицировал фрактуру, как Judenletter (еврейское письмо) и систематически запретило его использование. Продолжительная история еврейской письменности и книгопечатания «испортила» буквы, поэтому режим Гитлера утверждал, что запрет необходим для того, чтобы Германия могла двигаться дальше.
Историки же предполагают, что этот разворот нацистских властей был связан с логистикой оккупационных латинских стран, но результат был тот же: никакой фрактуры в печатном производстве — ни для немецкой аудитории, ни за рубежом. Даже старопечатный почерк был запрещен в школах.
Подумайте о том, что правительство одной из некогда великих держав мира запретили шрифт. Это и есть власть символа.
Трудности набора текста на арабском
Нам всем кажется само собой разумеющимся то, что мы можем ввести любое слово с клавиатуры, но на самом деле это исключительная привилегия латинских и кириллических письменностей. На английском языке каждая буква строго очерчена, в то время как в арабском языке буквы объединяются в словах, чтобы принимать новые формы в зависимости от контекста. Арабская письменность поддается пышной и поэтической каллиграфии, что сильно отличает её от традиционного европейского метода создания шрифтов.
Арабская каллиграфия стирает границы между письменностью и искусством
Большая часть арабского мира, попавшая под западное колониальное господство, испытывает сегодня проблемы в печатном производстве.
Они пытаются переосмыслить и расширить возможности арабской вязи за счет латинского алфавита, который колониальные державы привнесли в арабский язык. То, что можно увидеть в арабских газетах сейчас является призраком арабской вязи, которая была переделана с учетом дискретности букв для удобства набора печатного текста.
Популярный шрифт для арабского языка — Yakout, разработанный немецкими и британскими компаниями Linotype и Machinery Ltd
Неудивительно, что колониальные державы пытались нивелировать стилистические различия в языках своих колоний. Но даже сегодня многие арабские страны пытаются бороться со своим наследием. Существует более ста тысяч способов форматизации букв на английском языке, в то время как арабский язык поддерживается всего сотней неуклюжих шрифтов, служащих для полутора миллиарда человек.
Рана Абу Рейли — современный ливанский дизайнер, которая занимается возрождением арабской типографики. После учебы в США и Великобритании, она разработала Mirsaal — экспериментальный шрифт для преодоления разрыва между арабским и латинским текстом.
Книга Раны Абу Рейли об арабской письменности. Photo Credit: Rana Abou Rjeily
Mirsaal балансирует на основе традиций западной типографики, чтобы сделать арабскую вязь более современной. Он использует упрощенные формы с целью сделать арабскую печать более выразительной и подлинной.
Это не символизм. Ближний Восток имеет дело с политической нестабильностью, которая происходит из глубинных культурных различий. Нетрудно догадаться какую роль может сыграть общий стандарт письменности в создании лучшего будущего.
Единство Балкан
Слово «Балканы» является синонимом разделения. В регионе несколько поколений правит насилие, спровоцированное этнической напряженностью. Их типографика отражает все эти настроения. Региональные языки Балкан — это сборная солянка типографских направлений: латиница, старопечатание, кириллица и арабская вязь. А также местный стиль письма — глаголица.
Карта сосредоточения интересов в Европе начала 20-го века
Типография взяла на себя особый смысл во время холодной войны.
Латинский и кириллический алфавит стал символизировать верность той или иной стороне конфликта.
После падения Советского Союза, типография продолжает служить политическим пристрастиям: будь то ностальгия по советским временам или курс на Запад. Использование неправильного шрифта в зависимости от ситуации может принести вам много неприятностей.
В 2013 году хорватские дизайнеры Никола Дьюрек и Мария Юза создали западно-восточную гибридную модель балканских начертаний — Balkan Sans. Он использует одинаковые символы латиницы и кириллицы, а также показывает их эквивалентность. По словам его создателей, это «…демистифицирует, деполитизирует и примиряет языковые семьи ради образования, толерантности и, прежде всего, общения».
Balkan Sans
Сербский и хорватский языки очень похожи между собой. Balkan Sans делает их взаимно понятными так, что два соседа могли бы переписываться на нем по электронной почте и не задумываться. Он превращает типографику из барьера между народами в символ примирения.
Культурная война в США
Америка не так уж сильно отличается от остального мира, когда дело доходит до трайбализма и конфликтов на почве идентичности. Это кристаллизовалось в последние годы, что отразилось на существенной роли типографики в культурной войне.
Логотип предвыборной кампании Хиллари Клинтон в 2016 году
Хиллари Клинтон баллотировалась на пост президента с приятным логотипом в стиле компаний из списка Fortune 100. Некоторым он не понравился, но многие будут вспоминать этот логотип с любовью, как символ того, что могло бы быть — четкость, профессионализм и сдержанность.
Дональд Трамп противопоставлял этому броскую бейсболку, надпись на которой выглядит так, будто ее дизайн делали в Google Doc. Это сыграло на руку продвижению компании Трампа.
Но не стоит оценивать уровень профессионализма логотипов Клинтон и Трампа. Нас интересуют разные значения, которые они демонстрируют. Типографика Клинтон воплощает дух модернизма и ценностей просвещения.
Она была разработана, чтобы обратиться к умным и прогрессивным людям, которые ценят визуальные каламбуры. Они ценят интуитивно-понятную стрелку, которая завершает литеру «H» и в то же время символизирует прогресс. Это называется одним словом — Дизайн.
Типографика Трампа говорит примитивным и, возможно, искренним голосом. «Make America Great Again» символизирует ничто иное, как «Make America Great Again». Это говорит всем о командном духе и о том, во что команда верит. Символ эпохи. Такой прием противопоставляется «чистой» корпоративной эстетике и снобизму, приверженцы которых считают, что они лучше, чем надпись шрифтом Times New Roman на бейсболке. Само существование этой надписи является политическим заявлением.
Два примера типографики выглядят довольно понятными на первый взгляд, но очень много теряется при транслитерации. Америка расколота на типографские строки, словно Сербы и Хорваты.
Итоговое напутствие
В следующий раз, когда вы пойдете по магазинам, скачаете очередное приложение или отправите письмо по электронной почте, взгляните на типографику перед вами.
Ставки выше, чем вы думаете. Следующее поколение фашистов не будет любить геометрические шрифты без засечек как Муссолини или Гитлер. Они не будут угрожать журналистам, использующим старопечатное начертание.
Мир меняется вокруг нас. Мы постоянно обсуждаем и анализируем конфликты между правительствами и культурами, которые нас окружают. Но есть особый вид войн — визуальные войны, которые окружают прямо перед нашими глазами, оставаясь при этом незамеченными. Направленность этой невидимой нам силы зависит от нашего выбора на что обратить свое внимание.
Перевод: Саша Павленко
- #перевод
- #статья
- #типографика
- #шрифт
- 0
в Польше издали новый перевод книги Гитлера // Смотрим
Профиль
27 января 2021, 23:31
- Станислав Бернвальд
Их борьба: в Польше издали новый перевод книги Гитлера
Книга для всех желающих.
«Крайне важно дать полную картину произошедшего в Германии, и объяснить, какими могут быть последствия». С такой вот формулировкой одно из польских издательств именно сейчас – в День памяти жертв Холокоста – вдруг решило выпустить в продажу «Майн Кампф» Адольфа Гитлера.
Эта книга официально запрещена законами Польши, как и большинства других стран, включая Россию. Правда, конкретно эта версия, согласно публикациям СМИ, академическая, то есть дополненная множеством сносок и комментариями историков с критикой идеологии Третьего рейха.
Это, судя по всему, и позволило обойти запрет. Дескать, рассчитан этот тираж человеконенавистнического трактата исключительно на учёные круги. Но если так – непонятно, почему доступен любому желающему в любой точке мира, с доставкой из польского интернет-магазина, где, кстати, можно оценить ещё и оформление.
Сочетание красного с чёрным плюс так называемый готический шрифт – по сути, прямая отсылка к стилистике нацистской пропаганды. Едва ли вяжется с заявленной издателями сугубо научной ценностью. Так чего же, собственно, добивались?
Автор польского перевода книги Гитлера с критическим введением и сносками – историк и политолог Евгениуш Круль. Он работал над книгой аж три года. Уверяет: «Майн Кампф» с его комментариями – сугубо научное издание, не для широкой публики. Тогда вопрос: почему у любого поляка теперь появилась возможность вполне легально приобрести труд фюрера и найти ему место на домашней книжной полке?
«Если бы я сказал, что эта книга для всех, я бы, очевидно, преувеличил, однако эта книга для любителей истории, для профессиональных историков. Но я знаю, что большинство тех, кто специализируется на немецкой истории, знают уже этот материал. У меня сложилось впечатление, что многие люди из-за пределов области исторических исследований хотели бы заглянуть в этот вопрос, потому что он содержит знания об исторической памяти значительной важности для поляков», – поясняет Евгениуш Круль.
У самих поляков возникает резонный вопрос: для чего? Хорошо, историю надо знать. Историкам надо изучать «Майн Кампф». Но зачем издавать книгу для широкого круга лиц, да еще и с такими реалистичными иллюстрациями в национал-большевистских цветах, с фотографией фюрера на развороте? Там даже, кстати, факсимиле его подписи имеется.
«Если посмотреть на эту книжку, то что там можно увидеть? Там можно увидеть готические символы, там же можно увидеть нацистские флаги. И это для меня проблема. Можно было бы черные буквы на белой бумаге и все», – считает Томаш Янковски, журналист.
Первое издание «Майн Кампф» было опубликовано в Германии в 2016 году, после того как истек срок авторских прав на него. А принадлежали они как раз земле Бавария, для того, чтобы так называемые «труды фюрера» не попали в публичную печать. Свободная продажа манифеста в Германии вызвала тогда бурю негодования. В Польше такого негодования не наблюдается. Там вообще отсутствует логика, говорят эксперты: труды марксизма-ленинизма – это экстремистская литература, «Майн Кампф» Гитлера – научная.
«Если не признавать один факт – завтра будет не признаваться другой факт. Мы видим два противоположных события: это отрицание исторической правды участия поляков в концлагерях приводит к искажению, искривлению в другой части: изданию книг, которые являются основой идеологии фашизма. Нас это возмущает. Безусловно, это неприемлемо и оскорбительно, это надругательство над памятью погибших», – заявил президент ФЕОР, раввин Александр Борода.
Один из аргументов польских издателей: «Майн Кампф» не будет широко рекламироваться, а его цена будет «заградительной» для массовой аудитории. Вранье – говорят эксперты.
«Цена 30 или 40 евро – это вообще не цена. Это средняя цена для любого издания нормальной книги в Германии, и любой, кто захочет, эту книгу купит. Это фальшивый шаг», – полагает Александр Сосновский, главный редактор немецкого журнала World Economy.
Ну и вишенка на торте: в скором времени список стран, где будет издан манифест Гитлера, пополнит Франция. Ну а впереди планеты всей – Незалежная.
В украинском сегменте Facebook (запрещена в РФ) уже вовсю идет реклама, предлагающая приобрести труды фюрера в переводах на разные языки мира.
- общество
- новости
- Польша
- фашизм
- Адольф Гитлер
- книга
Весь эфир
Читать онлайн «Взлет и падение Третьего Рейха», Уильям Ширер – ЛитРес
© Издание на русском языке AST Publishers, 2015
К читателю
Хотя, живя и работая в Германии в первую половину недолгого существования Третьего Рейха, я имел возможность наблюдать, как Адольф Гитлер, диктатор великой и загадочной нации, консолидировал силы, а затем вверг страну в пучину войн, личный опыт не заставил бы меня взяться за перо и написать эту книгу, если бы в конце Второй мировой войны не произошло событие, не имеющее аналогов в истории.
Я имею в виду захват секретных государственных архивов Германии и всех их филиалов, включая архивы министерства иностранных дел, сухопутных войск и военно-морских сил, национал-социалистической партии и тайной полиции Генриха Гиммлера. Думаю, в истории не было прецедентов, когда столь ценные материалы попадали в руки современных исследователей. До сих пор архивы великих держав – даже после поражения в войне и революционного свержения правительства, как это имело место в России в 1917 году и в Германии в 1918 году, – охранялись государством. Полностью публиковались лишь те документы, которые служили интересам правительства, пришедшего к власти.
Стремительный крах Третьего Рейха весной 1945 года привел к тому, что в результате капитуляции были обнародованы не только многочисленные секретные документы, но и такие бесценные материалы, как личные дневники, строго засекреченные выступления, отчеты конференций, переписка и даже телефонные разговоры нацистских главарей, по распоряжению Германа Геринга записанные специальной службой, размещавшейся в министерстве военно-воздушных сил.
Генерал Франц Гальдер, например, вел дневник, делая стенографические записи по нескольку раз на дню. Записи генерала – уникальный источник краткой информации за период с 14 августа 1939-го по 24 сентября 1942 года, когда он занимал пост начальника генерального штаба сухопутных войск и ежедневно встречался с Гитлером и другими главарями нацистской Германии. Среди дневников это наиболее показательные записи, но есть и другие, также представляющие большую ценность. Сюда относятся дневники доктора Йозефа Геббельса, министра пропаганды, близкого соратника Гитлера по партии, и генерала Альфреда Йодля, начальника штаба оперативного командования вооруженных сил (ОКВ). Существуют также записи самого ОКВ и штаба военно-морских сил. Действительно, в шестидесяти тысячах досье военно-морских архивов Германии, захваченных в замке Тамбах под Кобургом, приводятся практически все сигналы связи, судовые журналы, дневники, меморандумы и другие документы немецкого военно-морского флота, датированные апрелем 1945 года, когда они были найдены, и более ранние, начиная с 1868 года – года создания военно-морских сил Германии.
485 тонн материалов министерства иностранных дел Германии, захваченные 1-й американской армией в различных замках и шахтах Гарца в тот момент, когда по приказу из Берлина их должны были уничтожить, охватывают не только период Третьего Рейха, но и Веймарскую республику и начинаются со времени правления Бисмарка – Второго Рейха.
Долгие годы по окончании войны тонны нацистских документов лежали опечатанными на большом военном складе в американском городе Александрия, штат Виргиния. Правительство США не высказывало желания хотя бы вскрыть ящики и посмотреть, какие материалы представят интерес для историков. Наконец в 1955 году, десять лет спустя после того, как они были захвачены, по инициативе Американской исторической ассоциации и благодаря финансовой поддержке нескольких частных фондов материалы были открыты. Небольшая группа ученых, не располагавшая достаточным оборудованием, приступила к работе – анализу и фотографированию документов, прежде чем правительство поспешно передало их Германии, Материалы оказались настоящей находкой.
Большую ценность представляют и такие документы, как 51 частично застенографированное «выступление» фюрера о военном положении, которое ежедневно обсуждалось в ставке Гитлера, и полный текст бесед нацистского главаря со старыми товарищами по партии и секретарями во время войны. Первые удалось обнаружить среди обугленных бумаг, оставшихся после Гитлера в Берхтесгадене, офицеру-разведчику 101-й воздушно-десантной дивизии США, вторые были найдены в материалах Мартина Бормана.
Сотни тысяч захваченных нацистских документов были спешно отправлены в Нюрнберг на судебный процесс и фигурировали в качестве улик против главных нацистских военных преступников. Освещая в газете первую половину Нюрнбергского процесса, я собрал кипу мимеографических копий, а позднее – опубликованные в сорока двух томах свидетельские показания и документы, дополненные десятью томами переводов важных материалов на английском языке. Тексты других документов, собранные в пятнадцатитомных сериях по материалам следующих двенадцати судебных процессов в Нюрнберге, также представляют определенную ценность, хотя многие свидетельские показания и факты не приведены.
И наконец, помимо этих объемистых материалов имелись подробные записи допросов немецких военных, партийных и государственных служащих, их свидетельские показания, данные под присягой на различных послевоенных судебных процессах, что обеспечивало исследователей информацией, на мой взгляд, ранее им неизвестной.
Естественно, я не мог прочесть документацию в полном объеме – это не по силам одному человеку, однако я тщательно проанализировал значительную часть материалов. Работа замедлялась из-за отсутствия подходящих ориентиров, как и у других исследователей, трудившихся над таким же обилием информации.
Весьма знаменательно, как мало находившиеся в Германии во времена нацизма журналисты и дипломаты знали о том, что происходило за фасадом Третьего Рейха. Тоталитарная диктатура в силу своей природы действовала в строжайшей тайне и умела оградить эту тайну от посторонних взглядов. Довольно просто было выделять и описывать неприкрашенные, волнующие и часто вызывающие отвращение события, происходившие в Третьем Рейхе: приход Гитлера к власти, поджог рейхстага, кровавую расправу над Ремом, аншлюс Австрии, капитуляцию Чемберлена в Мюнхене, оккупацию Чехословакии, нападение на Польшу, Скандинавию, Западную Европу, Балканы и Россию, ужасы нацистской оккупации и концентрационных лагерей, ликвидацию евреев.
Но втайне принятые роковые решения, интриги, измены, мотивы и заблуждения, приведшие к этому, сцены, сыгранные главными актерами за опущенным занавесом, размах осуществляемого ими террора и техника его организации – все это и многое другое в значительной степени было нам неведомо, пока не всплыли на свет секретные документы нацистской Германии.
Кое-кто, возможно, полагает, что слишком рано писать историю Третьего Рейха, что такую задачу надо оставить потомкам, у которых появится временная перспектива. Я обнаружил, что подобный взгляд особенно распространен во Франции, когда приехал туда, чтобы провести определенную исследовательскую работу. Мне говорили, что историку нужно заниматься эпохой Наполеона, но никак не более поздним периодом.
В таком подходе есть свои плюсы. Историки ждали пятьдесят, сто или больше лет, прежде чем описать какую-либо страну, империю или эпоху. Но не происходило ли это главным образом потому, что требовалось много времени, чтобы разыскать подходящие документы и представить подлинный материал? И, несмотря на все преимущества временной перспективы, не терялось ли что-то, поскольку у авторов отсутствовало личное знание эпохи, атмосферы того времени и исторических фигур, которых они описывали?
В случае с Третьим Рейхом – а он поистине уникален – в момент его падения имелись почти все документальные материалы, которые были дополнены свидетельскими показаниями военных и государственных деятелей, оставшихся в живых или позднее понесших самое суровое наказание.
Располагая уникальными источниками и хорошо помня жизнь в нацистской Германии, внешний облик, поведение и характер лиц, находившихся у власти, в первую очередь Гитлера, я решил, чего бы мне это ни стоило, изложить историю взлета и падения Третьего Рейха.
«Я прожил всю войну, – заметил Фукидид в «Истории Пелопонесской войны» – величайшем историческом труде, когда-либо написанном, – с годами постигая события и уделяя им внимание, чтобы познать их истинный смысл».
Мне было довольно трудно (и не всегда удавалось) познать истинный смысл событий, происходивших в гитлеровской Германии. Лавина фактического материала помогала в поисках истины, что, вероятно, было возможно и двадцать лет назад, но его обилие часто вводило в заблуждение. Во всех записях и свидетельских показаниях непременно встречались загадочные противоречия.
Несомненно, что мои собственные предубеждения, тесно связанные с личным жизненным опытом и поведением, время от времени проникают на страницы этой книги. Я в принципе не приемлю тоталитарную диктатуру, но стал испытывать еще большее отвращение к ней, живя в Германии и наблюдая, как гнусно оскорбляют человеческую личность.
И все же в этой работе я постарался быть предельно объективным, заставляя говорить вместо себя факты и каждый раз ссылаясь на источники. В книге нет вымышленных ситуаций, сцен или цитат, все основано на документах, свидетельских показаниях или личных наблюдениях. Примерно в шести случаях, когда вместо фактов выдвигаются предположения, этому даются соответствующие объяснения.
Не сомневаюсь, что моя трактовка событий многими будет оспорена. Это неизбежно, поскольку ошибаться может каждый. Я решился изложить свои взгляды, чтобы сделать повествование более ясным и обоснованным, выбрав самое бесспорное из свидетельских показаний и используя собственный жизненный опыт и знания.
Книга первая
Приход Гитлера к власти
Глава 1
Рождение Третьего Рейха
В канун рождения Третьего Рейха Берлин лихорадило. Веймарской республике – это было ясно чуть ли не каждому, – пришел конец. Агония республики длилась уже более года. Генерала Курта фон Шлейхера, как и его предшественника Франца фон Палена, мало волновала судьба республики и еще меньше – судьба демократии.
Генерал, как и фон Папен, назначенный президентским указом канцлером и руководивший страной, не согласовывая своих действий с парламентом, находился у власти уже пятьдесят семь дней.
28 января 1933 года, в субботу, он был внезапно смещен престарелым президентом республики фельдмаршалом фон Гинденбургом. Адольф Гитлер, глава национал-социалистической партии – самой крупной политической партии Германии, потребовал назначить его канцлером демократической республики, которую он поклялся уничтожить.
В те роковые дни в столице распространялись самые невероятные слухи. Поговаривали, что Шлейхер вместе с генералом Куртом фон Хаммерштейном, командующим сухопутными войсками, при поддержке Потсдамского гарнизона готовят путч и собираются арестовать президента и установить военную диктатуру. Не исключали также вероятности нацистского путча. Берлинские штурмовики при содействии полицейских, симпатизировавших нацистам, намеревались захватить Вильгельмштрассе, где находились президентский дворец и большинство государственных учреждений.
Поговаривали и о всеобщей забастовке. В воскресенье 29 января около ста тысяч рабочих собрались в Лустгартене в центре Берлина, чтобы протестовать, если Гитлера назначат главой нового правительства. Однажды, во времена Капповского путча в 1920 году, посредством всеобщей забастовки удалось спасти республику, когда правительство бежало из столицы.
Большую часть ночи с воскресенья на понедельник Гитлер не спал, прохаживаясь взад-вперед по номеру отеля «Кайзерхоф», расположенного на Рейхсканцлерплац, неподалеку от резиденции канцлера. Несмотря на некоторую нервозность, он был абсолютно уверен, что его час пробил. Почти месяц он вел секретные переговоры с Папеном и другими лидерами правого крыла консерваторов. Пришлось идти на компромисс. Ему бы не позволили сформировать правительство, состоящее только из нацистов. Но он мог стать главой коалиционного правительства, члены которого (восемь из одиннадцати не принадлежали к национал-социалистической партии) разделяли бы его взгляды о необходимости ликвидировать демократический веймарский режим.
Лишь старый упрямый президент, похоже, стоял на его пути. 26 января, за два дня до решающих событий, убеленный сединами фельдмаршал заявил генералу фон Хаммерштейну, что «не намерен назначать этого австрийского капрала ни министром обороны, ни рейхсканцлером».
Тем не менее под давлением сына, майора Оскара фон Гинденбурга, статс-секретаря президента Отто фон Мейснера, Папена и других членов придворной клики президент в конце концов сдался. Ему было восемьдесят шесть лет, и возраст давал о себе знать. В воскресенье 29 января, после обеда, когда Гитлер с Геббельсом и другими товарищами сидели за чашкой кофе, в комнату ворвался Герман Геринг, председатель рейхстага и второй человек после Гитлера в нацистской партии, и решительно заявил, что утром Гитлер будет назначен канцлером.
В понедельник 30 января 1933 года, около полудня, Гитлер отправился в рейхсканцелярию на беседу с Гинденбургом, которая имела роковые последствия для самого Гитлера, для Германии и для всего человечества.
Из окон «Кайзерхофа» Геббельс, Рем и другие нацистские главари с нетерпением наблюдали за дверями канцелярии, откуда вскоре должен был появиться фюрер. «По его лицу мы узнаем, удалось добиться успеха или нет», – заметил Геббельс. Даже тогда они не были до конца уверены в успехе. «Сердца наши переполняли сомнения, надежды, радость, уныние… – записал впоследствии в своем дневнике Геббельс. – Мы так часто разочаровывались, что непросто было всей душой уверовать, что великое чудо свершилось».
Несколько минут спустя они стали свидетелями этого чуда. Человек с усиками Чарли Чаплина, бедствовавший в юности, никому не известный солдат Первой мировой войны, всеми покинутый в Мюнхене в суровые послевоенные дни, чудаковатый главарь «пивного путча», оратор, мастерски владеющий аудиторией, австриец, а не немец по происхождению, которому исполнилось лишь сорок три года, был только что приведен к присяге в должности рейхсканцлера Германии.
Проехав сотню метров до «Кайзерхофа», он оказался в компании своих закадычных друзей – Геббельса, Геринга, Рема и других «коричневых», которые помогли ему расчистить тернистый путь к власти.
«Он ничего не сказал, и никто из нас ничего не произнес, – отметил Геббельс, – но глаза его были полны слез».
До поздней ночи штурмовые отряды нацистов исступленно маршировали с факелами, празднуя победу. Четко разбившись на колонны, они появились из глубины Тиргартена и прошествовали под Триумфальной аркой Бранденбургских ворот вниз по Вильгельмштрассе. Духовые оркестры громко трубили военные марши под оглушающий бой барабанов, нацисты распевали новый гимн «Хорст Вессель» и старинные немецкие песни, энергично отбивая каблуками ритм по мостовой. Факелы, которые они держали высоко над головами, напоминали в темноте огненную ленту, и это вызывало восторженные возгласы людей, толпившихся на тротуарах.
Гинденбург наблюдал за марширующими из окна дворца, тростью отбивая ритм, явно довольный тем, что наконец-то нашел на пост канцлера человека, способного пробудить в народе истинно немецкие чувства. Вряд ли он подозревал, какого зверя спустил сегодня с цепи.
Чуть дальше по Вильгельмштрассе у открытого окна рейхсканцелярии стоял радостный и возбужденный Адольф Гитлер, он пританцовывал, периодически выбрасывая руку в нацистском приветствии и весело смеялся, пока на глаза вновь не навернулись слезы.
Происходящие в тот вечер события вызвали у одного иностранного наблюдателя иные чувства. «Факельное шествие проплыло мимо французского посольства, – писал посол Франции в Германии Андре Франсуа-Понсе, – и я смотрел вслед ему с тяжелым сердцем и тревогой».
Усталый, но счастливый Геббельс вернулся домой в три часа ночи. Прежде чем отойти ко сну, он записал в дневнике: «Похоже на сон… на сказку… рождение нового рейха. Четырнадцать лет работы увенчались победой. Немецкая революция началась!»
«Третий Рейх, рождение которому было положено 30 января 1933 года, – хвастался Гитлер, – просуществует тысячу лет». И впредь нацистская пропаганда будет часто называть его «тысячелетним» рейхом. Он просуществует двенадцать лет и четыре месяца, но за этот мимолетный с точки зрения истории период вызовет на земле потрясения более мощные и разрушительные, чем любая из существовавших ранее империй, вознеся немцев к таким высотам власти, какие им были неведомы более тысячи лет, сделав их хозяевами Европы от Атлантики до Волги, от Северного моря до Средиземноморья и ввергнув в пучину разрухи и отчаяния в конце Второй мировой войны, которую хладнокровно спровоцировала немецкая нация и в ходе которой на оккупированных территориях царили террор и страх, по масштабам истребления народов и уничтожения человеческой личности превзошедшие самые дикие тирании предшествующих веков.
Человек, создавший Третий Рейх, правивший страной с необычайной жестокостью и безжалостной прямолинейностью, вознесший Германию на гребень столь головокружительного успеха и приведший ее к столь печальному концу, был, несомненно, злым гением. Верно, что он обнаружил в немцах (хотя таинственное провидение и вековой жизненный опыт уже сформировали их к тому времени) то, что послужило материалом для достижения его собственных зловещих целей. Однако можно почти с уверенностью утверждать, что без Адольфа Гитлера, личности демонической, обладавшей несгибаемой волей, сверхъестественной интуицией, хладнокровной жестокостью, незаурядным умом, пылким воображением и – вплоть до окончания войны, когда в упоении властью и успехом он зашел слишком далеко, – удивительной способностью оценивать обстановку и людей, не было бы и Третьего Рейха.
Как заметил выдающийся немецкий историк Фридрих Майнеке: «Это один из известных примеров необычной силы личности в истории».
Некоторым немцам и, безусловно, многим иностранцам казалось, что в Берлине к власти пришел какой-то фигляр и шарлатан.
Большинство же немцев считали Гитлера (или вскоре стали считать) по-настоящему обаятельным лидером. Они слепо шли за ним в течение двенадцати последующих лет, словно он обладал неким пророческим даром.
Зная его происхождение и юность, трудно представить более неподходящую кандидатуру на роль продолжателя дела Бисмарка, династии Гогенцоллернов и президента Гинденбурга, чем этот странный мужлан-австрияк, родившийся в половине седьмого вечера 20 апреля 1889 года в скромной гостинице «Цум Поммер» в городе Браунау-ам-Инн, расположенном на границе с Баварией.
Месту рождения на австро-германской границе придавалось большое значение, поскольку в юности Гитлер был одержим идеей, согласно которой два германоязычных народа принадлежат одному рейху и не могут быть разделены границей. Его чувства были настолько сильны и глубоки, что в тридцать пять лет, сидя в немецкой тюрьме и диктуя книгу, которая стала для Третьего Рейха руководством к действию, Гитлер в первой же строке подчеркнул, что видит определенную символику в том, что родился именно там:
«То, что судьба выбрала Браунау-ам-Инн местом моего рождения, кажется мне сейчас знаком Божьим.
Этот маленький городок находится на границе двух немецких государств, объединению которых мы, более молодое поколение, решили посвятить свою жизнь, чего бы это нам ни стоило… Небольшой городок видится мне символом высокого предназначения».
Адольф Гитлер был третьим сыном от третьего брака мелкого австрийского чиновника, незаконнорожденного, до тридцати девяти лет носившего фамилию своей матери Шикльгрубер. Фамилия Гитлер встречалась как по материнской, так и по отцовской линии. И бабушка Гитлера по матери, и дед его по отцу носили фамилию Гитлер или ее варианты – Гидлер, Гютлер, Гюттлер. Мать Адольфа доводилась его отцу двоюродной сестрой, и на брак потребовалось разрешение епископа.
Предки будущего немецкого фюрера на протяжении поколений обитали в Вальдфиртеле – районе Нижней Австрии, расположенном между Дунаем, Богемией и Моравией. Направляясь из Вены в Прагу или Германию, я неоднократно проезжал мимо этого места. Холмистое, лесное, с крестьянскими деревеньками и небольшими фермами, находящееся от Вены в каких-нибудь пятидесяти километрах, оно казалось убогим и заброшенным, словно события австрийской истории не коснулись его.
Жители отличались суровым нравом, как и чешские крестьяне, проживавшие чуть севернее. Родственные браки были делом привычным, как в случае с родителями Гитлера, и дети, рожденные вне брака, не были редким явлением.
Быт родственников по материнской линии отличался стабильностью. Четыре поколения семьи Клары Пёльцль жили в деревне Шпиталь, в доме под номером тридцать семь. История предков Гитлера по отцовской линии совершенно иная. Как мы заметили, произношение фамилии менялось, менялось и местожительство семьи. Гитлерам было свойственно непостоянство, вечная тяга к переездам из деревни в деревню. Они брались то за одну работу, то за другую, не желая связывать себя прочными узами, проявляли по отношению к женщинам некоторое легкомыслие.
Иоганн Георг Гидлер, дед Адольфа, был бродячим мельником, подрабатывая то в одной, то в другой деревушке Нижней Австрии. В 1824 году через пять месяцев после свадьбы у него родился сын, но жена с ребенком умерли. Он женился вторично восемнадцать лет спустя в Дюрентале на сорокасемилетней крестьянке Марии Анне Шикльгрубер из деревни Штронес.
За пять лет до замужества, 7 июня 1837 года, она родила внебрачного сына, будущего отца Адольфа Гитлера, которого назвала Алоисом. Вполне вероятно, что Иоганн Гидлер приходился ребенку отцом, но данных, подтверждающих это, нет. Во всяком случае, Иоганн в конце концов женился на ней, однако усыновить после свадьбы мальчика не удосужился, и ребенку дали фамилию матери Шикльгрубер.
Мария умерла в 1847 году. После ее кончины Иоганн Гидлер исчез, и о нем ничего не было слышно в течение тридцати лет. В возрасте восьмидесяти четырех лет он объявился в городе Вейтра в Вальдфиртеле, заменив в своей фамилии букву «д» на «т» (Гитлер), чтобы заверить у нотариуса в присутствии трех свидетелей, что он – отец Алоиса Шикльгрубера. Почему старику потребовалось столько времени, чтобы сделать этот шаг, и почему он его в конце концов сделал, из имеющихся источников неясно. Согласно версии Хайдена, Алоис впоследствии признался приятелю, что это было необходимо для получения наследства от дяди – брата мельника, вырастившего юношу в своей семье.
Запоздалое признание отцовства было, таким образом, зафиксировано 6 июня 1876 года, а 23 ноября приходский священник в Дёллершейме, получив письменное извещение нотариуса, зачеркнул в церковной книге фамилию Шикльгрубер и записал: «Гитлер».
С этого момента отец Адольфа на законном основании носил фамилию Гитлер, которая, естественно, перешла к его сыну. Лишь в 30-е годы предприимчивые журналисты, порывшись в архивах приходской церкви, раскопали факты происхождения Гитлера и, несмотря на запоздалое признание старым Иоганном Георгом Гидлером своего внебрачного сына, пытались называть нацистского фюрера Адольфом Шикльгрубером.
В странной жизни Адольфа Гитлера, полной необъяснимых превратностей судьбы, этот случай, имевший место за тринадцать лет до его рождения, кажется самым необъяснимым. Если бы восьмидесятичетырехлетний бродячий мельник не объявился, чтобы признать свое отцовство по отношению к тридцатидевятилетнему сыну спустя тридцать лет после смерти его матери, Адольфа Гитлера звали бы Адольфом Шикльгрубером.
Факт сам по себе, может быть, малозначащий, однако я слышал, как немцы строили догадки по поводу того, удалось бы Гитлеру стать хозяином Германии, если бы он остался Шикльгрубером. Есть что-то смешное в том, как эту фамилию произносят немцы на юге страны. Разве можно представить толпу, неистово выкрикивающую: «Хайль! Хайль, Шикльгрубер!»? «Хайль, Гитлер!» не только напоминало вагнеровскую музыку, воспевающую языческий дух древнегерманских саг и соответствующую мистическому настрою массовых нацистских сборищ, но и использовалось во времена Третьего Рейха как обязательная форма приветствия, заменявшее даже привычное «алло». «Хайль, Шикльгрубер!» – это представить гораздо труднее[1].
Очевидно, родители Алоиса никогда не жили вместе и после свадьбы, и будущий отец Адольфа Гитлера рос в семье своего дяди, который, приходясь Иоганну Георгу Гидлеру братом, произносил свою фамилию на иной лад и был известен как Иоганн фон Непомук Гютлер. Принимая во внимание оголтелую с ранней молодости ненависть нацистского фюрера к чехам – нации, которую он впоследствии полностью лишил независимости, следует сказать, что Непомук был национальным святым чешского народа, и некоторые историки усматривают в этом наличие чешской крови в его роду.
Алоис Шикльгрубер вначале изучал сапожное дело в деревне Шпиталь, но, будучи, как и его отец, натурой беспокойной, вскоре отправился на заработки в Вену. В восемнадцать лет он вступил в пограничную полицию австрийской таможенной службы, через девять лет получил повышение и женился на Анне Гласл-Хёрер, приемной дочери таможенного чиновника. За невесту дали небольшое приданое, и социальный статус Алоиса повысился – обычное явление в среде австро-венгерского чиновничества низшего звена. Но брак этот оказался несчастливым. Анна была на четырнадцать лет старше мужа, слаба здоровьем и не могла иметь детей. Прожив шестнадцать лет, они расстались, и через три года, в 1883 году, она умерла.
До разрыва с женой Алоис, теперь уже на законном основании именовавшийся Гитлером, сошелся с молодой кухаркой при гостинице Франциской Матцельсбергер, которая в 1882 году родила от него сына, тоже Алоиса. Через месяц после смерти жены он женился на кухарке, а через три месяца она родила ему дочь Ангелу.
И второй брак Алоиса оказался недолговечным. Год спустя Франциска скончалась от туберкулеза. А через шесть месяцев Алоис Гитлер женился в третий – и последний – раз.
Новой невесте Кларе Пёльцль, которая в скором времени станет матерью Адольфа Гитлера, было двадцать пять, ее мужу – сорок восемь, и они давно знали друг друга. Клара была родом из Шпиталя – деревни, в которой проживали многочисленные родственники Гитлеров. Иоганн фон Непомук Гютлер, в семье которого вырос племянник Алоис Шикльгрубер-Гитлер, приходился ей дедушкой. Таким образом, Алоис доводился Кларе двоюродным братом, и на их брак, как мы уже знаем, потребовалось разрешение епископа.
Это был союз, о котором таможенный чиновник подумывал задолго до момента, когда Клара вошла в его первую семью, где не было детей, в качестве приемной дочери. Девочка прожила с Шикльгруберами в Браунау несколько лет. Первая жена Алоиса часто болела, и у него, по-видимому, возникла мысль жениться на Кларе, как только он станет вдовцом.
Отцовское признание и получение Алоисом наследства совпали с шестнадцатилетием девушки, когда она по закону уже могла выйти замуж. Но, как известно, первая жена после разрыва прожила еще несколько лет, а Алоис тем временем связался с кухаркой, и Клара в двадцать лет, покинув родную деревню, уехала в Вену, где нанялась служанкой.
Вернулась она через четыре года, чтобы вести хозяйство в доме двоюродного брата, – Франциска в последние месяцы жизни тоже жила отдельно от мужа. Алоис Гитлер и Клара Пёльцль поженились 7 января 1885 года, а через четыре месяца и десять дней у них родился первенец Густав. Он умер во младенчестве, как и дочь Ида, родившаяся в 1886 году.
Адольф Гитлер был их третьим ребенком. Младший брат Эдмунд, родившийся в 1894 году, прожил всего шесть лет. Пятый, и последний, ребенок – дочь Паула родилась в 1896 году и пережила своего брата.
Сводный брат Адольфа Алоис и сводная сестра Ангела – дети Франциски Матцельсбергер – выросли и стали взрослыми. Ангела, хорошенькая молодая женщина, вышла замуж за служащего налогового управления по фамилии Раубал, после его смерти работала в Вене экономкой, а одно время, если верить сведениям Хайдена, кухаркой в еврейской благотворительной общине.
В 1928 году она переехала к Гитлеру в Берхтесгаден для ведения хозяйства, и в нацистских кругах много говорили о вкусной венской сдобе и сладких блюдах на десерт, приготовленных Ангелой, которые Гитлер поглощал с волчьим аппетитом. Она уехала от него в 1936 году, чтобы выйти замуж за профессора архитектуры в Дрездене, и Гитлер, будучи уже рейхсканцлером и диктатором, не простил ей этого и даже отказался сделать свадебный подарок. Она была единственной родственницей, с кем Гитлер в зрелом возрасте поддерживал тесные отношения. А впрочем, было еще одно исключение. У Ангелы была дочь – тоже Ангела (Гели) Раубал, красивая блондинка, к которой Гитлер, как мы убедимся, питал по-настоящему глубокое чувство.
Адольфу Гитлеру не нравилось, когда при нем упоминали имя сводного брата. Алоис Матцельсбергер, в дальнейшем по праву именовавшийся Алоисом Гитлером, стал официантом и на протяжении долгих лет был не в ладах с законом. В восемнадцать лет его приговорили за кражу к пяти месяцам тюрьмы, а в двадцать (тоже за кражу) – к восьми месяцам.
В конце концов он переехал в Германию, но тут же впутался в новую историю. В 1924 году, когда Адольф Гитлер томился в тюрьме за организацию бунта в Мюнхене, гамбургский суд приговорил Алоиса Гитлера к шестимесячному заключению за двоеженство. Затем, как рассказывает Хайден, он поселился в Англии, женился, но вскоре бросил семью.
С приходом к власти национал-социалистов для Алоиса Гитлера настали счастливые времена. Он открыл небольшую пивную в предместье Берлина, а незадолго до окончания войны перенес ее на Витгенбергерплац, в фешенебельный квартал на западе столицы. Пивную часто посещали нацисты, и в первые годы войны, когда с продуктами было плохо, в ней всегда царило изобилие. В те дни я тоже иногда заглядывал туда. Шестидесятилетний Алоис, тучный, простоватый и добродушный, внешне мало походил на знаменитого сводного брата и ничем не отличался от многочисленных владельцев небольших питейных заведений, разбросанных по Германии и Австрии. Дела у него шли хорошо, и он, предав забвению небезупречное прошлое, наслаждался обеспеченной жизнью.
Боялся он лишь одного – чтобы сводный брат в припадке раздражения не отнял лицензию. В пивной поговаривали, что фюрер сожалел о существовании сводного брата, напоминавшего ему о скромном происхождении их семьи. Помнится, Алоис отказывался участвовать в каких бы то ни было разговорах о сводном брате, – разумная мера предосторожности, правда, разочаровавшая тех, кто пытался узнать как можно больше о прошлом человека, уже к тому времени приступившего к завоеванию Европы.
Нацистская Германия — Используемые шрифты
Использование с тегом «Нацистская Германия»
Бумажный пакет Reuters Backpulverc. 1938
Фото altpapiersammler на Flickr.
Предоставлено ungestalt
Листовка Иоганна Меркенталера (1930-е гг.
)c. 1935Внесен в пользу Florian Hardwig
Спонсор
КАТАЛОГ ПАНТЕР-МОДЕЛЛА. Постер «Война на рельсах 1944». 1980
Предоставлено Алексом Чумаком
«Ein recht frohes Neues Jahr allen elektrisch kochenden Hausfrauen!»1939
Предоставлено Флорианом Хардвигом
«Empfehle prima lebende Karpfen» и другие бумажные вывески для ресторановc. 1930
Предоставлено Флорианом Хардвигом. 1935
Фото altpapiersammler на Flickr.
Städte-Reklame ad (1934)1934
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Багажные этикетки отеля Goldener Hirschsc. 1935
Предоставлено Флорианом Хардвигом
1925Предоставлено Флорианом Хардвигом
Подбор персонала
Contributed by Florian Hardwig
Staff Pick
Contributed by Florian Hardwig
Blog
Фотографии Кирстен Сольвейг Шнайдер на Flickr.
Отмычка
Брошюра «Emaille-Werbe-Woche» и т. д. 1935
Фото altpapiersammler на Flickr.
Инвойс Хьюго Даниэля, 1935c.
1935Предоставлено Флорианом Хардвигом
Инвойс Mechanische Weberei Hahn & Hummel, 1938c. 1938
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Счет-фактура Fuhrgeschäft Arno Heinrich, 1939c. 1935
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Подбор персонала
Möbelhaus Письмо Вальтера Гессвайна, 1937c. 1937
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Подбор персонала
Накладная Thüringer Küchenmöbel, 1938c. 1938
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Korbmacher-Verein Kranichfeld накладная, 1939c.
1935Contributed by Florian Hardwig
Staff Pick
Rotenburger Ölfabrik invoice, 19351935
Contributed by Florian Hardwig
Staff Pick
Heinrich Bernhardt фактура, 1940г. 1940
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Выбор персонала
Накладная Х. Нихауса, 1944c. 1940
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Подбор персонала
Hch. Инвойс Wuhrmann, 1941c. 1940
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Подбор персонала
Пфайл Треннерк.
1935Фото altpapiersammler на Flickr.
Фото St. Rainer на Flickr.
Фотографии Филиппа Месснера на Flickr.
Weltall und Weltgefühl1936
Фото Филиппа Месснера на Flickr.
Lichtbild-Ausweis für die Wankbahn und die Kreuzeckbahn в Гармиш-Партенкирхене. 1935
Внесен в пользу Florian Hardwig
Altenburger Synchron Brake Badge1936
. Степен Coles
- 9007
. 1939
Предоставлено Флорианом Хардвигом
Adriakoller1944
Contributed by Stephen Coles
Guide-map through Berlin 19361935
Contributed by Indra Kupferschmid
Staff Pick
Нацистский шрифт, запрещенный нацистами? Fraktur и его наследие в обязательном для прослушивания подкасте о дизайне
«Fraktur часто ассоциируется с официальным нацистским шрифтом и до сих пор используется неонацистскими группами в Германии.
Тот факт, что по иронии судьбы он был запрещен нацистской партией, является лишь частью его долгой и странной истории», — пишет 9.0436 99 процентов Невидимый .
«Типографика может незаметно влиять: она может обозначать опасные идеи, нормализовать диктатуры и разделять сломленные нации. В некоторых случаях это может быть вопросом жизни и смерти. И он может делать это так же мощно, как и слова, которые он изображает», — отмечает Бен Херш из Wired в проницательной статье «Как шрифты разжигают культурные войны».
и обложки альбомов в стиле блэк-метал — и вы не ошибетесь. Сейчас Blackletter выглядит эзотерическим и неразборчивым, но изначально он был обычным шаблоном, который люди по всей Европе использовали каждый день в течение сотен лет. Так оставалось до недавнего времени. господствовал как доминирующий шрифт в англоязычном мире на протяжении нескольких поколений и остается популярным в некоторых частях испаноязычного мира сегодня. Одно особенно зловещее использование шрифта Blackletter в нацистской Германии».
Но эта история сложнее, чем кажется. «Нацистское руководство использовало Fraktur, архетипическую разновидность черного письма, в качестве официального шрифта. Они позиционировали его как символ немецкой национальной идентичности и осуждали газеты, напечатанные чем-либо другим… Всего за несколько лет блэклеттер превратился из обыденного в широко распространенное табу — точно так же, как имя «Адольф» и усы, похожие на зубную щетку, были почти искоренены».
«В этом свою роль сыграли нацисты. В 1941 году режим переохарактеризовал Fraktur как *Judenletter, также известный как еврейские буквы, и систематически запрещал его использование. Долгая история еврейских писателей и печатников испортила сами формы букв, утверждали они, и Германии пора двигаться дальше. Историки предполагают, что это изменение было больше связано с логистикой стран-оккупантов, полагавшихся на латинские шрифты, но результат был таким же. Никакие печатные издания не могли использовать Fraktur ни для немецкой аудитории, ни за границей.
В школе запрещалось преподавать даже черновой почерк. Подумайте об этом: правительство одной из великих держав мира запретило шрифт. В этом сила символа».
Далее следуют другие уроки истории: первый шрифт Fraktur появился в начале 16 века, когда император Максимилиан I заказал Альбрехту Дюреру дизайн гравюры на дереве Триумфальной арки и специально для этой цели создал новый шрифт, разработанный Иеронимом Андреэ.
Fraktur быстро обогнал по популярности более ранние шрифты Schwabacher и Textualis, и было вырезано множество шрифтов Fraktur, которые стали обычным явлением в немецкоязычном мире и в регионах, находящихся под немецким влиянием (Скандинавия, страны Балтии, Центральная Европа).
В 18 веке немецкий типограф TheuerdankFraktur был доработан лейпцигским типографом Иоганном Готтлобом Иммануэлем Брайткопфом для создания набора Breitkopf Fraktur. В то время как в последующие века большинство жителей Центральной Европы перешли на Antiqua, говорящие на немецком языке оставались заметным сопротивлением.
С конца 18 века до конца 19 века Fraktur постепенно заменялся Antiqua как символ эпохи классицизма и зарождающегося космополитизма в большинстве стран Европы, которые ранее использовали Fraktur.
Этот шаг вызвал бурные споры в Германии, где он был известен как спор между Antiqua и Fraktur.
Гарнитуры Fraktur по-прежнему использовались в нацистской Германии, когда они изначально были представлены как настоящий немецкий шрифт; этот шрифт использовался в официальных нацистских документах и фирменных бланках, а на обложке «Майн кампф» Гитлера использовалась его нарисованная от руки версия.
Однако более модернизированные шрифты типа Gebrochene Grotesk, такие как Tannenberg, на самом деле были самыми популярными шрифтами в нацистской Германии, особенно для текста, а не для декоративного использования, например, в заголовках. Эти шрифты были разработаны в начале 20 века, в основном в 19 веке.30-х годов, как гротескные версии шрифтов blackletter.
Нацисты сами активно использовали эти шрифты, хотя этот переход оставался спорным, и прессу временами ругали за частое использование «римских букв» под «еврейским влиянием», а немецких эмигрантов призывали использовать только «немецкий шрифт».
3 января 1941 года нацистская партия прекратила этот спор в пользу современных шрифтов, включая Antiqua. Мартин Борман издал циркуляр для всех государственных учреждений, в котором Fraktur (и, как следствие, почерк, основанный на Зюттерлине), объявлялся Judenlettern (еврейскими буквами) и запрещалось их дальнейшее использование.
Наследие Fraktur объясняется в подкасте о дизайне 99 Percent Invisible, созданном Кевином Канерсом и Джо Розенбергом при участии многих участников – Сьюзен Рид, руководителя отдела германистики в Британской библиотеке , Флориана Хардвиг, графического дизайнера и редактора шрифтов . in Use и других, которые делятся своими взглядами на, пожалуй, одну из самых интересных историй о шрифтах и психологии шрифтов.
Слушай сюда.
Теги/ типографика, шрифт, шрифт, шрифт, подкаст, нацист, психология, блэклеттер, гитлер, фрактур, национализм
Типографика и национал-социализм: путь Futura в эпоху «реакционной современности»
Создатель одного из самых популярных в мире шрифтов Futura Пол Реннер использовал свое положение творческого лидера для критики национал-социалистической пропаганды.
в довоенной Германии. Его увлекательная и многогранная история подробно изложена в новом томе Futura — The Typeface , и здесь мы публикуем отрывок графического дизайнера и автора Андреаса Коопа об использовании шрифта во время восстания нацистов.
Визуальные представления о Третьем рейхе одновременно противоречивы и последовательны, и фраза, которая может быть использована для описания как эпохи, так и существования национал-социализма с точки зрения дизайна, — это «реакционная современность»: современность за естественной каменные фасады, постоянное противоречие между реальной и заданной целью, между формой и содержанием, между претензией и воплощением. Это также можно наблюдать в использовании шрифта. Точно так же, как архитектура использовала исторические ссылки, со строительством «средневековых замков» и неоклассических сооружений, наряду с высокофункциональными
промышленных зданий в стиле Баухаус, в типографике использовалось сочетание шрифтов с черными буквами, шрифтов Antiqua и шрифтов без засечек.
Однако следует различать годы, предшествовавшие 1933 году, и 12 лет господства нацистов. Поначалу НСДАП делала попытки казаться приземленными и приближенными к народу, что нередко приводило к грубым, «деревянным» конструкциям с использованием разного рода фрактурных и швабахерских типов (которые использовались и другими партиями). Однако можно найти и примеры использования шрифтов без засечек. С переменным успехом наборщики и графические дизайнеры Третьего рейха свободно играли со всем набором шрифтов. В то время как плакат для «Великой немецкой художественной выставки», например, был набран золотым шрифтом Antiqua с прописными буквами и расположен по центру, в надписях для регионального спортивного мероприятия мог использоваться черный шрифт. Точно так же «ценность» продукта часто определяла тщательность, с которой тип или типы были выбраны и применены.
Поскольку невозможно (и, возможно, даже нежелательно) по-настоящему контролировать дизайн на предмет использования идеологически подходящего текста, большая часть которого также лишена профессиональной компетентности, невозможно установить непротиворечивую связь с использованием тех или иных шрифтов.
Качество дизайна и выбор шрифта в конечном итоге зависели от местных чиновников и учреждений — их требований, их способностей и их повестки дня, в дополнение к техническим возможностям. Однако, естественно, в целом старались казаться «немцами» и «народными», поэтому шрифты с черными буквами играли важную роль до «декрета о шрифтах» 19 г.41. 18 «Великие достижения немецкой культуры» считались более подходящими для представления шрифтом Antiqua или шрифтом без засечек, даже если такие журналы, как Betonstra.enbau и Die Stra.e , считались представителями современных технических стандарты и прогресс.
Вероятно, это был скорее эмоциональный, чем рациональный подход к шрифту, который в то время определялся рассматриваемой работой. Если плакат с изображением зимнего рельефа должен был сильно нравиться людям, то капители Antiqua были просто неуместны, поскольку в то время они считались несколько элитарными. Черные шрифты отсутствовали практически во всех международных СМИ и приложениях.
Например, шрифт с черными буквами не использовался в контексте 19-го века.36 Олимпийские игры в Берлине. То же самое относится к вербовочным плакатам в Нидерландах и Дании. Различная целевая аудитория немецкой читающей публики также сыграла важную роль в выборе шрифта. Например, разница с точки зрения типографского стиля и дизайна между V.lkischer Beobachter и еженедельным периодическим изданием Das Reich была такой же, как между Bild и Die Zeit сегодня.
Чтобы понять дизайн (среди прочего) в Третьем рейхе, стоит изучить журнал Gebrauchsgraphik , который, несомненно, был самым важным транспортным средством в отрасли в то время. Сразу бросается в глаза одно: в нем используется Futura 20 — вопреки судьбе его автора. Фактически, знаменитый шрифт Пола Реннера (и другие шрифты без засечек) стал появляться чаще, демонстрируя свою современность и силу в тех случаях, когда они использовались для замены старого шрифта в рамках пересмотра дизайна.
Горькая ирония в том, что потенциал Futura был испытан в комбинациях типов для Ваффен-СС. Его «самоочевидная, благородная фигура, свободная от всякого влияния модной формы и чья кристально-чистая чистота всегда приятна и свежа взору», могла, как показывают примеры, использоваться и в отрицательных целях.
Futura рекламировался из Франкфурта литейным заводом Bauer Type Foundry почти в каждом выпуске Gebrauchsgraphik , часто с рекламой, занимающей всю страницу, хотя интересно — и, конечно, не случайно — без имени его автора (в остальном литейный завод не колебался, исключение: всеобъемлющее объявление о 65-летии Реннера, которое на первый взгляд не кажется рекламой и в котором в предыдущей редакционной статье представлены, по-видимому, самые консервативные произведения его творчества.Даже те, кто отвергал «большевистский замысел», конструктивизм и
современный модернизм не мог ускользнуть от Реннера (которого в 1933 году в кратчайшие сроки уволили с его профессионального поста) или его Futura.
