Шрифт журнал: Журнал «Шрифт»

Шрифт 

Содержание

Издательство «Шрифт»

01.2021Редакция журнала «Шрифт» Много букв: все интервью журнала «Шрифт» 2013—2020

«Много букв» объединяет под своей обложкой тридцать интервью, опубликованных в журнале «Шрифт» с момента его запуска в 2013 году и до 2020 года.

Купить

11.
2019		Владимир Кричевский, Георгий Ратьковский Стиль Фаворского в живом восприятии

В новом очерке Владимир Кричевский всматривается в работы Владимира Андреевича Фаворского (1886−1964) и его учеников с необычной точки зрения — он пытается разобраться в том, почему гравюры выдающегося художника и преподавателя ВХУТЕМАСа так «привлекательны и отталкивающи» одновременно.

Купить

11. 2019Владимир Кричевский, Георгий Ратьковский Своестильная эклектика Сергея Пожарского

Книга Владимира Кричевского — всегда событие. В этом исследовании Владимир Кричевский при содействии Георгия Ратьковского пристально рассматривает творчество блестящего художника книги Сергея Михайловича Пожарского (1900−1970).

Купить

04.2019Редакция журнала «Шрифт» Путеводитель по кириллице, выпуск I

Мы назвали книгу «Путеводителем», приглашая читателя в путешествие во времени и пространстве от первого Болгарского царства до Королевства Нидерландов, от Америки до Казахстана.

Одним словом, это не просто каталог с образцами шрифтов, а внимательно отобранная редакцией и редколлегией журнала коллекция. Бессонные ночи редакторов, выбор шрифтов из огромного количества, исследование, десятки иллюстраций, переписка с авторами шрифтов — так постепенно рождалась эта книга. Теперь мы рады поделиться результатом и с вами.

Купить

07.2018		Эрик Гилл
(перевод Рустама Габбасова)		 Эссе о типографике

Типографике в эпоху индустриализма посвящён легендарный труд Эрика Гилла (1882–1940), впервые выпущенный в 1931 году в его собственной типографии Hague & Gill.

Кредо художника — ​It all goes together — воплотилось в «Эссе о типографике» в полной мере. Здесь сплетены рассуждения о насыщенности букв и левацкие социальные идеи, разговор о направлении волокна бумаги с мыслями о муках на Голгофе. Сегодня книга пе­реведена на пять языков и относится к корпусу фундаментальных знаний о развитии типографики ХХ века.

Купить

07.2017Йост Хохули
(перевод Евгения Юкечева)		 Жизнь и шрифты Адриана Фрутигера

Адриана Фрутигера (1928−2015) считают одним из отцов швейцарской типографики, его шрифтовые проекты повлияли на развитие мировой типографической культуры второй половины XX века. В монографии представлены двенадцать шрифтов Фрутигера с комментариями швейцарского типографа Йоста Хохули, ученика Фрутигера. Очерк был написан в 1994 году и, кроме комментариев о шрифтах, содержит важные биографические сведения о самом дизайнере.

Купить

04.2017Март Андерсон, Евгений Григорьев, Олег Мацуев Виллу Тоотс: 100 книжных обложек

Собрание ста шрифтовых обложек эстонского каллиграфа Виллу Тоотса (1916−1993), созданных им в период с 1956 по 1992 год. Сдержанные или, напротив, экспрессивные на грани читаемости, выполненные пером, кистью или иным инструментом, тщательно прорисованные или каллиграфически спонтанные, основанные на исторических формах или ведомые логикой линии — эти обложки отражают разнообразие подходов Тоотса к материалу и необычайно широкий диапазон его творческих приёмов.

Купить

05.2016Владимир Кричевский Весёлое расставание с голландскими плакатами

Беспрецедентный опыт подробного описания произведений графического дизайна. Зрительным материалом книги послужили голландские плакаты конца ХХ века из коллекции автора. Двенадцать работ выдающихся дизайнеров (Яна ван Торна, Р. Д. Е. Оксенара, Ирмы Бом и других) остались в архиве Кричевского после передачи всей коллекции в дар Тульскому историко-архитектурному музею. Концепция книги позволила в краткой форме наметить основные критерии оценки достоинств графических вещей. Предметный указатель включил около двухсот профессиональных терминов.

Тираж распродан

09.2015Соломон Телингатер Искусство шрифта

Книга посвящена типографическому наследию Соломона Телингатера (1903−1969). Издатели и авторы поставили себе задачу всесторонне представить в книге шрифтовую графику мастера в контексте эпох: революционных двадцатых, предвоенных тридцатых с их очевидным отторжением идей конструктивизма, военных лет, а также оттепельных 60-х годов. Для книги было отобрано и подготовлено более 200 иллюстраций, многие из них публикуются впервые.

Купить

05.2015Ирина Петрова, Сергей Бобрышев, Валентина Радзишевская (ред.-сост.) Современная кириллица 2014

В каталоге представлены 29 шрифтовых проектов-победителей, краткие биографии дизайнеров, членов жюри и немного статистики: из каких стран были присланы на конкурс шрифты в этом и предыдущих годах, по каким категориям распределялись проекты. Конкурс является продолжением родственных конкурсов «Кириллица’99» и «Современная кириллица 2009», организованных основателями компании «ПараТайп» — директором Эмилем Якуповым (1957−2014) и арт-директором Владимиром Ефимовым (1949−2012).

Купить

05.2015Владимир Кричевский Кое-что о шрифте в типографике

Книга посвящена месту и роли шрифта в типографике. Тридцать уникальных типографических образов отобраны автором и прокомментированы. Это издание основано на опубликованном в журнале «Шрифт» манифесте «25 полемических суждений не в пользу шрифтоцентризма», однако для книги текст был существенно переработан, а иллюстративный ряд расширился.

Тираж распродан

2014, 2016Владимир Фаворский О шрифте

В основе книги лежит одноимённая гла­ва из ста­тьи художника «О гра­фи­ке как об осно­ве книж­но­го ис­кус­ства». Наше издание поз­во­лит чи­та­те­лю по­зна­ко­мить­ся со шрифтовой ча­стью те­о­рии ком­по­зи­ции Фа­вор­ско­го, не име­ю­щей ана­ло­гов в за­ру­беж­ной ли­те­ра­ту­ре. В гла­ве он из­ла­га­ет соб­ствен­ную клас­си­фи­ка­цию шриф­тов и пред­став­ля­ет в не­ожи­дан­ном ра­кур­се клю­че­вые по­ня­тия, ко­то­ры­ми мы поль­зу­ем­ся и се­го­дня в гра­фи­че­ском ди­зай­не и ти­по­гра­фи­ке.

Купить

11.2014Алексей Домбровский,
Владимир Кричевский		 Два шрифта одной революции

Книга посвящена весьма яркой, но до сих пор не исследованной странице из истории отечественной шрифтовой графики. В центре внимания авторов — два шрифтовых символа двадцатых и начала тридцатых годов: шрифт Сергея Чехонина и палочный шрифт (прямоугольный шрифт конструктивистов). Соответственно, в книге два раздела: «Палочный шрифт» и «Чехонинский шрифт». В этом столкновении пластически несовместимого, но сведённого вместе русской революцией и состоит основной замысел издания.

Купить

11.2013Владимир Ефимов Гражданский шрифт и кириллический «Киш»

В 2002 го­ду на ан­глий­ском язы­ке вы­шел сбор­ник ста­тей о шриф­тах и ал­фа­ви­тах раз­лич­ных стран ми­ра под на­зва­ни­ем Language Culture Type (со­ста­ви­тель Джон Берн­ри). В этой кни­ге, ко­то­рая по­яви­лась вслед за кон­кур­сом шриф­то­во­го ди­зай­на Меж­ду­на­род­ной ти­по­гра­фи­че­ской ас­со­ци­а­ции ATypI «бук­ва:раз!», был опуб­ли­ко­ван очерк Вла­ди­ми­ра Ефи­мо­ва об ис­то­рии гра­ждан­ско­го шриф­та и со­зда­нии со­вре­мен­но­го ки­рил­ли­че­ско­го шриф­та с учётом ис­то­ри­че­ских форм — Civil Type and Kis Cyrillic. Мы пред­став­ля­ем рус­скую вер­сию очер­ка с добавлением новых иллюстраций, а также ранее не публиковавшихся эскизов из архива мастера.

Тираж распродан

Рустам Габбасов: «Шрифт – это искусство!»

Оказавшись в арт-резиденции Переделкино в буквальном смысле слова за одним столом с Рустамом Габбасовым, сооснователем специализированного онлайнового журнала «Шрифт» и сопутствующего ему издательства Sсhrift Publishers, я не мог упустить возможность поговорить с ним о его любимом деле. Потому что шрифтовики – совершенно отдельные люди, вызывающие восхищение у и филологов, и у дизайнеров: то, чем они занимаются, ускользает от рационального понимания – но хорошо чувствуется на подсознательном уровне.

Интервью: Михаил Визель

Мой первый вопрос – о том, когда и почему возникло это издательство, столь узко специализированное?

Рустам Габбасов: Оно возникло осенью 2013 года по очень простой причине. Мне и моему другу и соиздателю Евгению Юкечеву очень не хватало ресурса, на котором бы регулярно появлялись профессиональные тексты об истории шрифта, о типографике, о книжном дизайне. Мы оба были в тот момент выпускниками Британской школы дизайна, отучились на курсе у Ильи Рудермана, основателя шрифтовой студии CSTM Fonts (совместно с Юрием Остроменцким) и шрифтового магазина type.today. И вот в 2013 году мы запустили онлайн-журнал под названием «Шрифт» (typejournal. ru), пригласили к участию редколлегию. Нам очень важно было, чтобы у нас был экспертный состав коллег, с которыми мы могли бы сверять наши планы.

С кем же?

Рустам Габбасов: Юрий Гордон, Валерий Голыженков, Дима Барбанель, Евгений Григорьев, Гаянэ Багдасарян, Владимир Кричевский, Илья Рудерман и Эмиль Якупов. Это был замечательный профессиональный состав редколлегии. Мы задумали сайт не как какой-то бодрый медиаресурс, где каждый день что-то будет появляться. Скорее как ресурс, который говорит неспешным языком с внимательным читателем. Тем читателем, который хочет читать лонгриды, очень качественно проиллюстрированные, чистые с точки зрения прав. Это принципиальный момент. Тогда (да и сейчас) шрифтовой рынок сильно страдал от пиратства, и нам хотелось обратить внимание читателей на правовые вопросы.

Прежде чем мы перейдём к истории со шрифтами, ещё пару слов об истории с вашим сайтом. Я так понимаю, это история абсолютно некоммерческая. Вы не ставили себе цели зарабатывать…

Рустам Габбасов: Зарабатывать – нет, конечно.

А как же?

Рустам Габбасов: У проекта несколько учредителей, вернее, партнёров. Все они оказали финансовую либо техническую помощь. Во-первых, в 2013 году это была компания «Яндекс», которая с энтузиазмом идею такого журнала восприняла. Дима Барбанель вместе с «Яндексом» создавал тогда Сampus, регулярные интенсивы для дизайнеров в Подмосковье. Женя при поддержке Мастерской Димы Барбанеля представил проект журнала «Яндексу». Так у нас появился хороший бюджет, который нам позволил запуститься.

То есть вам просто выделили бюджет. А по какому департаменту его провели? По пиару, по разработкам?

Рустам Габбасов: Нет, по коммуникациям, если не ошибаюсь. Департамент дизайна тогда в «Яндексе» возглавляла Лола Кристаллинская. Бюджет позволял нам поддерживать финансово наших авторов, наследников художников — мы старались держать планку гонораров на достойном уровне и даже гордились этим.

Да уж, действительно, повод для законной гордости!

Рустам Габбасов: Для нас это была принципиальная установка. Ещё одним партнёром была компания «ПараТайп», которая и сегодня нас поддерживает – это известнейшая в России студия, выпускающая шрифты с кириллицей, и лично Эмиль Якупов – на тот момент директор компании. Его энергия и блестящая эрудиция нам помогли найти опорные точки в работе. Так с финансовой и дружеской помощью партнёров мы и запустились – с негласным условием, что никто не вмешиваeтся в редакционную политику. Мы, естественно, не должны были как-то подспудно рекламировать ни «Яндекс», ни «ПараТайп» – это была меценатская, просветительская история с их стороны.

И как же вы перешли от издания сайта на деньги просвещённых спонсоров к изданию книг? Конечно, история естественная, что люди, озабоченные шрифтами, хотят видеть свои шрифты на бумаге. Но как это практически осуществилось?

Рустам Габбасов: В 2013 году прошла первая международная шрифтовая конференция «Серебро набора»…

Какое название!

Рустам Габбасов: «Серебро набора» – это несколько снобистский термин, которым типографы-классики называют идеально ровный блок текста, однородный по цвету отпечатка набор: красивый, чёткий, без просветов и дырок. По одной из версий, он возник в эпоху голландских издателей Эльзевиров, их безупречно набранные и отпечатанные книги восхищали современников. И к этой конференции (а мы там рассказывали про журнал) нам хотелось что-то выпустить, что можно подарить, продать, показать. Это была небольшая брошюра, которую мы подготовили на основе нашей первой публикации в журнале. Она называлась «Гражданский шрифт и кириллический Киш».

КиШ?!

Рустам Габбасов: Киш. Сейчас поясню. Автором этого очерка был Владимир Венедиктович Ефимов – художник, график, арт-директор компании «ПараТайп». Это его рассказ о том, как он cпроектировал кириллический состав знаков в гарнитуре, которая называется Kиш (Kis) – по имени художника и пуансониста Николая Киша (Tótfalusi Kis Miklós, 1650–1702). Он венгр по происхождению, уникальнейшая личность – не будучи ни художником, ни гравёром, а будучи, в общем, человеком слова, философом и теологом, он оказался откомандирован в Амстердам для того, чтобы изучить ремесло типографа и шрифтовика и на венгерском языке издать Библию. Он отправился в Амстердам и не только научился у голландцев ремеслу типографа и издателя – он их во многом превзошёл. И оставил после себя приличное количество шрифтов, образцы которых сохранились во многих европейских странах. И вот антикву Kis, которая в цифровом виде уже существовала в компании Bitstream, Владимир Ефимов и кириллизовал. Это был интереснейший процесс, где он рассказывает ещё и очень кратко об истории гражданского шрифта.

У него была идея, что если бы Пётр не торопился, а посмотрел вокруг и обратился к каким-то ярким образцам антиквы того времени, то кириллица послереформенная могла бы выглядеть немножко иначе. А одним из лучших образцов как раз были шрифты Николая Киша. Мало того, у Петра на уровне двух рукопожатий был доступ к этому человеку – просто не сложилось. Русские послы знали о Николаусе Кише, и если бы Пётр с ним познакомился, это был бы несколько иной дизайн-процесс, говоря современным языком.

Но ведь венгерский алфавит пишется латиницей. Там есть всякая диакритика, но на основе латиницы. А были к тому времени гражданские, не церковные кириллические шрифты – в Болгарии, в Сербии? Или Пётр был первым, кто заказал светским шрифтовикам кириллицу?

Рустам Габбасов: Пётр был первым, кто, что называется, примерил гражданское платье на полуустав. Он очень хотел латинизировать саму графику. И, конечно, это был абсолютно прорывной проект. Можно вспомнить разве что Людовика XIV. У него был похожий проект. Он не занимался, естественно, изменением графики алфавита, но он создал, по сути, государственный шрифт – так называемую королевскую антикву. Это был очень серьёзный проект с комиссией из художников и гравёров, которые спроектировали romaine de roi, королевскую антикву, ей набирались самые торжественные и важные документы, книги в том числe, например, сборник, посвящённый всем наградам и медалям эпохи Людовика.

Я понимаю, что вы сели на своего конька. Но давайте вернемся от Людовика к вам. Итак, вы выпустили эту брошюру к конференции и поняли, что это хорошо.

Рустам Габбасов: И мы поняли, что наш журнал, на котором уже появилось какое-то количество публикаций, – это хороший источник для новых книг. И с 2014 года параллельно запустили издательство. Изначально мы думали, что это будет коллекционная история: брошюры, которые люди будут собирать, подшивать. Но от этой идеи мы быстро ушли.

И к чему же пришли?

Рустам Габбасов: Мы пришли к тому, что нам интересно делать хорошие большие монографии, ресурсом для которых могут быть частные архивы, коллекционеры и те исследования, которые мы параллельно готовим для журнала. И, конечно, переводные книжки, потому что всё-таки западный типографический мир немыслим без большого количества очень качественных и хороших, интересных книг по шрифтам, чего у нас, в общем, почти и не было в тот момент.

Сколько вы книг выпускаете в год?

Рустам Габбасов: Если мы две книги в год издаём, мы считаем, что это хороший результат.

А вот когда вы говорите «мы», какое количество работающих людей имеется в виду?

Рустам Габбасов: В редакции восемь человек. Я работаю выпускающим редактором, Женя Юкечев — наш главред, я в Москве, Женя живёт в Берлине с семьёй. С нами также Олеся Гиевская, наш редактор и друг всех авторов, сейчас она живёт и работает на Кипре. Наташа Гареева — литературный редактор и корректор, Настя Минасова, исследователь, а также Владимир Пушкарёв, Науэль Бенку, Светлана Виноградова. Последних трёх мы пригласили в редакцию в качестве интернов около года назад, и сейчас они они нам помогают с развитием соцсетей, вёрсткой новых статей в журнале, фотосъёмкой, редактурой… Вот такая разбросанная по миру, но дружная редакция, у всех есть другая работа, а «Шрифт» — это проект, которому каждый из нас посвящает свободное время по мере сил и вдохновения.

Но в экономическом или хотя бы символическом смысле оно себя оправдывает?

Рустам Габбасов: В этом году у нас есть цель — заново переделать наш интернет-магазин (им занимается как раз Володя Пушкарёв), скорректировать ритм постов в соцсетях и рассылку, проверить — позволит ли он окупать затраты на вышедшие книги, а ещё лучше — собирать бюджет на новые издания. Это будет хорошим результатом в нынешнее время.

У вас очень узкая целевая аудитория, но она очень лояльная.

Рустам Габбасов: Очень! Про нашу аудиторию хочется петь какие-то арии, петь ей дифирамбы. Потому что это самые терпеливые люди в мире. После того, как «Яндекс» нас покинул, мы стали издавать книги по модели краудфандинга на сайте planeta.ru. Вот эти две условные книжки в год – это, как правило, краудфандинг.

То есть вы сначала собираете заказы…

Рустам Габбасов: Пока мы делаем книжку, идут предзаказы, и после того, как книжка из типографии приезжает, мы треть тиража сразу рассылаем…

А какие у вас тиражи?

Рустам Габбасов: 500 и 1000. Последние книжки мы тысячным тиражом делали, и этого нам хватает, чтобы ещё понемногу остаток тиража распродавать. Так вот, читатели, которые участвуют в краудфандинге, готовы ждать эту книгу иногда больше, чем полгода после того, как мы получили тираж, потому что нам нужно ещё спланировать рассылку, собрать «акции», которые есть всегда в краудфандинге. В общем, это всегда технически непростая история, и мы, несмотря на все наши промахи, откровенные косяки и недоработки, практически никогда не получали от наших подписчиков каких-то нареканий.

Ну а тиражи-то эти расходятся?

Рустам Габбасов: Расходятся, но небыстро. Некоторые быстрее. У нас есть такой термин внутри издательства – «фестивальные книги». Это книги, про которые мы заранее знаем, что они будут хорошо расходиться. Такой книжкой был наш «Путеводитель по кириллице», в котором мы собрали все наши рейтинговые публикации. Мы каждый год в журнале публикуем что-то вроде топа «10 самых интересных шрифтов с кириллицей». Эти публикации популярны – мы по статистике посещений видим. Всё-таки люди любят рейтинги, хотя эти публикации не про раздачу медалей — они скорее про экспертный, любопытствующий взгляд на прошедший шрифтовой год. В результате после пяти лет публикаций таких рейтингов мы собрали из них книгу. То есть одновременно это великолепные образцы шрифтов на бумаге – можно держать книгу на полочке, можно посмотреть на них, шрифты свёрстаны в разных ситуациях типографических – от суперкрупного кегля до очень мелкого. И плюс мы добавили в эту книгу (чтобы это не был просто альбом шрифтов), два хороших исследования. Одно из них написал Евгений Юкечев – это краткий экскурс в историю кириллицы, от самых первых её этапов появления и развития через все кульбиты к современности. И второе исследование написали наши друзья, каллиграфы, дизайнеры Ира Смирнова и Макс Ильинов. Оно скорее философское и посвящено тому, какие сейчас есть пути развития кириллической графики: чем могут люди вдохновляться, где спрятаны источники вдохновения.

Евгений Юкечев 2021 Фото: Екатерина Чащина/ журнал «Шрифт»

Как раз по поводу путей развития шрифтовой графики хотел у вас спросить: пришествие компьютеров, которые стали персональными, но при этом унифицированы – у всех или семейство вшитых предустановленных шрифтов виндоусовских, или, соответственно, эппловских – это облегчает задачу дизайнера-типографа – у всех всё одинаково! – или, наоборот, усложняет ее?

Рустам Габбасов: Если честно, то для профессионального типографа это не так уж важно – то, что сейчас у всех пользователей на всех компьютерах одни и те же шрифты установлены. Потому что всё-таки профессиональный типограф обращается не столько к простым юзерам, которые используют Microsoft Word для набора своих текстов, а всё-таки к коллегам-дизайнерам. А коллеги-то прекрасно знают, что шрифтовой мир гораздо шире, чем те стандартные шрифты, которые установлены в компьютер. И в этом смысле компьютерный шрифтовой дизайн, конечно, открыл огромные возможности для графиков. Это был прорыв – стало возможно у себя дома, за рабочим столом, не просто рисовать, проектировать новые шрифты, но и тут же ими пользоваться, не обращаясь ни в типографии, ни в сторонние печатные дома. Исчезла морока с плёнками, которые нужно выводить, проверять и прочее, прочее. Всё очень ускорилось, произошло даже перенасыщение новыми шрифтами. Но у нас, в отличие от Запада, ситуация немного иная – у нас до этого перенасыщения пока ещё далеко. Как только появляется какой-то новый оригинальный качественный шрифт с кириллицей, профессиональное сообщество дизайнеров мгновенно вбирает его в себя, осваивает, он появляется на улицах, в книжках, в журналах и так далее.

Это вы так деликатно говорите о нелицензионном использовании?

Рустам Габбасов: Нет. В том-то и дело, что сейчас всё больше и больше шрифты используются легально. В этом смысле рынок шрифтовой немного подправился. Ушла та эпоха, когда шрифты продавались на дисках на Горбушке. Сейчас пользователи относятся к шрифту как к вещи коллекционной, как к вещи, которая у тебя будет храниться долго на компьютере (имеется в виду лицензия), и ты сможешь пользоваться ей снова и снова, то есть как к некому вложению средств.

А есть ли вообще при разработке новых шрифтов какая-то мера? Когда модификация известного шрифта становится новым самостоятельным шрифтом? Если я добавлю к засечкам с каждой стороны по два пикселя, это будет новый шрифт? Как вообще это определяется?

Рустам Габбасов: Конечно, можно взять какой-то готовый шрифт и чуть-чуть что-то в нём поменять, и это даже может не стать прецедентом в суде. Но это бессмысленная работа. Поиск нового образа в шрифте абсолютно такой же, как поиск нового образа в живописи, в литературном произведении – в любой творческой работе, потому что шрифт – это искусство.

Там есть свои законы, по которым ты добиваешься, доползаешь до нового ощущения от шрифта. У шрифтов, которые, казалось бы, даже очень похожи на уже существующие, есть невероятное влияние на читателя. Оно достигается за счёт изменения параметров не столько микротипографических – не в засечках дело, — а макротипографических, например, в отношении высоты строчного знака к высоте прописного, в изменении контраста внутри знаков, то есть перепаде толщин – как самый тонкий штрих относится к самому толстому. От таких нюансов меняется динамика чтения, восприятие текста.

Вот на таком макроуровне профессиональный шрифтовой дизайнер и работает – как диджей, передвигающий ручки на микшере. Он взаимодействует с существующими историческими стилями и эпохами, но, чтобы сделать шрифт новым и современным, чуть меняет эти настройки. Так появляются новые оригинальные шрифты. Сегодня есть большие возможности технологические, связанные с программированием, не только с рисованием. Ведь шрифтовое семейство можно задумать как гарнитуру из двух шрифтов – прямое и наклонное, например, а можно – из сорока: ты нарисовал самое светлое, самое жирное, а остальное за тебя делает компьютер, интерполирует все градации, и ты из них можешь выбрать то, что тебе нужно. Такое подключение к творческому технологического процесса – это тоже интересно.

Включаются ли в современные гарнитуры эмотиконы? Или, проще сказать, эмоджи? Потому что людям, которым сейчас меньше 20 лет, уже неудобно переписываться без эмотиконов. Это стало частью стандартной переписки.

Рустам Габбасов: Эмотиконы встроены в операционные системы, и ты быстро к ним можешь добраться. А шрифт подключить, например, в тот же айфон и заменить им те эмотиконы, которые там есть, это уже непросто. Но есть, во-первых, очень давняя традиция шрифтов из неалфавитных знаков. Например, шрифтов, в которых есть только знаки зодиака или фазы луны. Это очень давняя традиция, которая идёт ещё из эпохи металлического набора, и сегодня дизайнеры, рисуя даже текстовый шрифт, всегда добавляют туда огромное количество символьных элементов – стрелки или «персты указующие».

Дизайнеры любят отрываться именно на этих элементах – там можно порисовать эти руки, они смешные.

«Персты указующие» – это здорово, но я говорю о детях, которые сейчас растут на смартфонах, где эти самые эмотиконы, эмоджи встроены уже в обычный текст. Им дальше уже некомфортно будет без этих рожиц в обычной своей взрослой и профессиональной жизни общаться. Вы это предвидите как-то?

Рустам Габбасов: Я всё-таки не верю, что возможно обойтись, во-первых, без начертания рукой всех алфавитных знаков, без письма, и, во-вторых, без шрифта, где есть знаки, которые можно читать. Ведь это явления, которые буквально сидят в нашем ДНК.

В нашем, но не наших детей.

Рустам Габбасов: Там просто произойдут какие-то гибридные процессы. Потому что на одних только эмодзи невозможно научиться читать. Понятное дело, что будут, и уже есть книжки, где история рассказана только какими-то эмодзи, но все нейронные связи у нас отомрут, если мы лишимся привычного алфавита. Невозможно научиться мыслить, не записывая что-то рукой сначала, а потом не взаимодействуя с печатным текстом.

Тогда позвольте вам предложить еще более глобальный вопрос. Есть западноевропейский алфавит, который одинаков от Швеции до Италии. Да, есть диакритика, какие-то дополнительные значки, но любое слово шведского языка можно узнаваемо записать на итальянской пишущей машинке, и наоборот. Есть языки и алфавиты, заведомо ничего общего не имеющие с западноевропейским: грузинский, армянский. Это совершенно отдельные знаковые системы. А наша с вами родная кириллица как бы занимает промежуточное положение – вроде как большинство знаков у нее совпадает с европейскими, но в слова эти знаки, с точки зрения европейца, всё-таки не складываются.

Рустам Габбасов: Да, можно так сказать.

Вы, кириллические шрифтовые дизайнеры, в европейском семействе шрифтовиков кем себя чувствуете? Бедными родственниками или, наоборот, обладателями суперспосбности – вы и так, и эдак можете?

Рустам Габбасов: Нет, такой суперспособности, к сожалению, нету. Но по поводу ощущения «бедных родственников» по сравнению с латиницей – это очень интересный разговор. С момента перестройки, когда в стране появились первые компьютеры, стали появляться первые шрифты с кириллицей, часто у кириллических дизайнеров было снобистское отношение к западным шрифтовым дизайнерам – мол, они никогда не смогут нарисовать качественную кириллицу.

Оно им надо?!

Рустам Габбасов: Оно им нужно было, потому что, когда появились компьютеры с «Виндоус», мы получили огромное количество системных шрифтов с некачественной кириллицей. Люди, их рисующие, просто не воспринимали кириллицу как какой-то алфавит, которому нужно уделить внимание. Допустим, сотню языков поддерживает шрифт Times New Roman, и кириллица – просто ещё один алфавит, зачем же к нему как-то особенно относиться?

Сотня языков – это не сотня алфавитов. Едва ли Times New Roman поддерживает сотню алфавитов.

Рустам Габбасов: Он поддерживает, конечно же, не сотню алфавитов, но всё-таки к проекту приглашались серьёзные консультанты, которые, во-первых, владеют тем или иным языком и знают, как выглядит графика их алфавита. А с кириллицей такого не происходило. Мы получили ужасный шрифт Arial, который сам по себе отличнейший проект в латинице, но в кириллице он просто-напросто страшный. И у нас он был повсеместно на всех вывесках.

Но за последние годы произошла благостная глобализация, я бы сказал. Западные шрифтовые дизайнеры без стеснения обращаются к молодым ребятам у нас в России, которые рисуют шрифты, за консультацией. Это отдельный жанр работы шрифтового дизайнера кириллического, – консультации, потому что это особое умение – объяснить коллеге с Запада, где что-то неправильно нарисовал или нарисовал правильно, но ошибся с пропорцией буквально на пару пунктов – и в строке это сразу видно.

И эта история сейчас продолжается. Люди, которые самостоятельно рисуют кириллицу на Западе, стали делать гораздо меньше ошибок. И, например, в пакете шрифтов от компании Adobe уже есть гарнитуры, которые нарисованы без привлечения наших дизайнеров в качестве консультантов, но они выглядят очень хорошо – ими можно набрать серьёзную книжку, длинный текст. И вот это процесс, в котором мы (редакция журнала) себя видим тоже как некий катализатор, что ли. И с помощью журнала и отчасти при помощи наших книг эту довольно маргинальную идею о кириллице – «это только наше, и только мы можем это сделать», мы за последние 10 лет подразрушили. Пожалуй, мы сделали шрифты и типографику актуальной, даже модной темой – и сообщество дизайнеров, которое нас читает, видит, насколько это интересная, экспертная тема. Я рад, что мы смогли для довольно широкой аудитории рассказать о наших коллегах, о наших друзьях, о молодых дизайнерах, которые, отучившись в разных вузах, продолжают рисовать шрифты.

А общаетесь ли вы как-то более тесно с нашими, можно сказать, братьями по кириллице – болгарами, сербами, украинцами, белорусами, македонцами? Может быть, заказываете им статьи, книги?

Рустам Габбасов: Это интересная тема. У нас есть замечательные авторы, которые живут в Украине. Например, Константин Головченко – блестящий исследователь, он написал для нас несколько статей. Но статьи именно об особенностях графики украинского алфавита ещё ждут своего часа. Там есть свои особенности. В «Путеводителе по кириллице» мы их частично показали, нужно продолжать. С болгарами интересно – их кириллица похожа на нашу, но они отстаивают, например, непривычные нам выносные элементы. Или рукописные формы строчных «д», «з», «в». И у них таких микросдвигов в графике алфавита довольно много, причём она тоже не очень устоявшаяся, как и в нашем случае.

«Болгарица» рядом; а надо ли нам всем учить китайский? То есть, займёт ли иероглифическое письмо то место, которое сейчас в нашем мире занимает латинский алфавит? И что будете делать вы, шрифтовики?

Рустам Габбасов: Не думаю, что в ближайшее время это произойдет. Всё-таки это отдельная вселенная, про которую мы почти ничего не знаем и ничего не понимаем, как это устроено и с точки зрения графики, и смыслов. И поэтому, кстати, специалисты по иероглифам на вес золота.

Напоследок вернёмся от глобального к конкретному. Какие ваши ближайшие пара книг?

Рустам Габбасов: Из ближайших – та, которой занимаюсь здесь в резиденции, она называется «Modern Typography» («Современная типографика»), эссе английского типографа Робина Кинросса. Это краткая, ёмкая, и полная спорных мыслей история типографики и, самое главное, попытка разобраться, что такое понятие современности в типографике, в типографическом мире. С какого момента типографика стала себя осмыслять как самостоятельную дисциплину и искусство. И в этом году мы переиздадим нескольких наших книг. Статья Владимира Фаворского «О шрифте» выйдет в третьем издании. Эту книгу мы делаем вместе с внуком художника Иваном Дмитриевичем Шаховским. И у нас есть в планах работа над ещё одной переводной книгой, но уже с января следующего года. Эта книга называется «While we are reading» – «Как мы читаем». Автор – голландский типограф Герард Унгер, который, к сожалению, в прошлом году умер.

И у нас есть огромное количество, что называется, неизученных архивов. Архивы наследников художников, или, например, архив НИИ Полиграфмаш – в советское время была такая организация, которая занималась разработкой новых шрифтов и обслуживанием, скажем так, языков советских республик. От этого архива мало что уцелело, но то, что сохранилось (а это кальки, эскизы, это стеклянные пластинки, отчёты художников об их работе), нас очень интересуют. Мы пока не понимаем до конца, как всё это наследие превратить в книгу. Наверное, надо начать со статей, а потом уже перейти к книжке.

Новые шрифты в инстаграме: что говорит о нас наш выбор

Август стал важным месяцем для Instagram. Сначала социальная сеть выпустила довольно несуразную копию TikTok — Reels, которую сразу же встретили негативными отзывами. Еще одним нововведением стали четыре новых шрифта, которые Instagram сделал доступными для широкого использования в Stories. И вот это действительно стало событием. Да, мир переживает пандемию, вот-вот начнутся самые важные выборы в современной Америке, а в обществе царит глубокая социальная нестабильность. В этой парадигме шрифты, конечно, не самая насущная проблема, хоть как-то влияющая на нашу жизнь. Тем не менее мы решили рискнуть и проанализировать, что говорит о нас наш повседневный выбор в социальных сетях.

Мы все знаем, что выбор шрифта может многое сказать о человеке. Times New Roman и Calibri — это, как правило, соперничающие друг с другом студенческие группки на парах английского; и ничто не выдает в вас строгой чопорности больше, чем Century Gothic в качестве стандартного шрифта для электронной почты. Новые шрифты Instagram варьируются от обычных до тонких и выхолощенных, словно позаимствованных у сайта The Cut. Инстаграм не дал нам названий новых шрифтов, поэтому мы взяли смелость сделать это сами. Мы также смоделировали подходящие к ним ситуации. А потом присвоили каждому из них индивидуальность, чтобы вам было проще понять, к чему больше лежит душа. Что говорят новые шрифты о том, какой вы человек? Что подходит именно вам и вашей стратегически выверенной виртуальной личности?

Normal (стандартный шрифт) LAUREN KRANC

«Я просто классная сама по себе и не задумываюсь слишком о таких мелочах»

Этот пользователь либо не подозревает, что шрифты можно менять, либо делает намеренный стилистический выбор, чтобы показать: он даже не старается и не воспринимает свои сторис в Instagram слишком серьезно. Вы похожи на тех, кто отдает предпочтение шрифту «пишущая машинка», однако более разумны. Normal — скучно, зато стабильно.

Thin Caps LAUREN KRANC

«Кто еще сегодня идет на Дэйва Мэттьюза?» (южноафриканский и американский музыкант и актер. — Esquire)

Любители этого шрифта стоят прямо перед дверями метро, а не проходят к середине поезда. Они до сих пор носят свой браслет с фестиваля «Боннару» 2017 года, и у них есть уже заготовленный монолог на случай, если кто-либо сообщит, что распутавшаяся часть шнурка на браслете — рассадник бактерий. Они предпочитают янтарный эль и ведут долгие разговоры с соседями по столикам, пока их друзья не решат перестать приглашать их на ужин.

Fancy Cursive («красивый курсив») LAUREN KRANC

«Розе весь день»

Любители курсива живут в очень специфическом, придуманном мире. Эти люди с легкостью могут просто не видеть всего плохого, что сейчас происходит. Они ходят на чаепития с мамой. Они делают сторис с фотоколлажами, поздравляя каждого из своих старых добрых друзей с днем рождения. Они подбирают губную помаду под цвет лака для ногтей и следят за цветовой палитрой книжных полок у себя дома.

Almost published («почти издан») JUSTIN KIRKLAND

«Мир открыт ровно настолько, насколько тебе открыта книга с книжной полки, которую ты решишься прочитать»

Юзеры шрифта «почти опубликовано» (он же — шрифт «пишущая машинка») публикуют только микро- или макрофотографии. Они до смешного интроспективны. Если вам случится забрать у них телефон, вы обнаружите там целое множество неопубликованных стихотворений в заметках. Содержания? Совершенно непонятного. Такой человек предпочел бы простые, индустриальные интерьеры у себя дома, будь у него деньги, но стихи… Они просто не могут заставить себя их продать. Но когда-нибудь — обязательно. Это тот человек, который обязательно спросит на свидании, знаете ли вы что-то об А24. Ну, знаете, такая киностудия?

Bro (бро) LAUREN KRANC

«Работай усердно, играй усерднее»

Использовать шрифт Bro — значит предпочитать ясность и простоту, а еще иметь кучу шмоток от Nike. Это хайпбист среди шрифтов. Его юзерам нравятся кроссовки, даже если они сами отдалены от культуры сникерхедов. Слишком токсично, чувак. Любители этого шрифта используют его для публикации своих велосипедных маршрутов Strava в сторис, потому что действительно гордятся своими 20 милями в час. Никто, кроме велосипедного сообщества, на самом деле не знает, что это значит.

Comic Sans Adjacent (что-то похожее на Comic Sans) JUSTIN KIRKLAND

«Не о чем беспокоиться по поводу…»

Этот шрифт — абсолютный хаос, но привлекательным его делает тот факт, что хаос может принимать разные формы. В самом невинном виде использование Comic Sans в Instagram — тот шаг, на который пойдет мама чуть за 40. У нее безумная «я должна выбраться из этого продуктового» энергия. С другой стороны шрифтового спектра, Comic Sans может означать, что перед вами психопат. Вы когда-нибудь смотрели фильм, где оживала кукла, и была та доля секунда, когда она уже ожила, но еще никого не убивает? Вот это и есть энергия Comic Sans. Атмосфера, которую его пользователи передают всем своим читателям.

The Cut (что-то похожее на шрифт The Cut) JUSTIN KIRKLAND

«Почему я еще не получил ответа на свое резюме?»

Использовать этот шрифт — то же самое, что носить красную поясную сумку Gucci в 2020-м. Люди, использующие его, вероятно, недоумевают, почему The Cut не ответил ни на одно из их восьми резюме, которые они отправили по почте прямиком главному редактору. Они никогда не публикуют фотографии в инстаграме с синим фоном, ведь их лента равномерно бледно-розовая, и это испортило бы общую эстетику. Они часто мониторят себя в интернете. Сейчас они делают ремонт в квартире, декорируя ее распечатанными феминистическими картинками, ибо будущее — женское, чувак. И они не прочь занять место у стола с неоновой вывеской на заднем плане, если можно!

Android JUSTIN KIRKLAND

«Фейстаймлюсь со своим лучшим другом»

У этого шрифта сильный и отчетливый вайб пользователя андроида. Это наименее перформативный из всех шрифтов — когда вы его используете, то активно пытаетесь не выкладывать слишком много. Почему тогда не Normal? Дело в том, что он предполагает, что вы уже разобрались со своей индивидуальностью, не запутываясь в странной необходимости использования засечек только для того, чтобы вас услышали. Юзер шрифта Android — добрая душа. Посредник среди друзей. Они не заботятся о соотношении читаемых и читателей. Это тот, кто готов примириться с групповым решением заказать мексиканскую еду, хотя уже тысячу раз сказал, что не любитель.

New Money Serif (шрифт «Новые деньги») JUSTIN KIRKLAND

«Правильный негрони может исправить любую ситуацию»

Этот шрифт — про иллюзию богатства. Его использование предполагает роскошь, хотя юзер может ничего не знать о деньгах. У этого шрифта уже есть пенсионный счет, даже если его нет у самого пользователя. В нем есть своя простота, которая и делает его таким привлекательным. Простая засечка. Тонкая линия. Его использование говорит о том, что вы относитесь к себе серьезно, но в случае чего — будьте внимательны. Его предпочитают те, кто хочет казаться самодостаточным, но всего лишь пара хитов на концерте Chainsmokers в Хэмптонс в разгар пандемии — и они снова вернутся к шрифту BRO, выставляя себя на всеобщее обозрение.

Выбор шрифта в Instagram — долгосрочное обязательство. Не облажайтесь — использование разных шрифтов даже хуже, чем выбор в пользу Comic Sans.

Как Майкл Бейрут из Pentagram выбирает шрифт

Майкл Бейрут — всемирно известный графический дизайнер, критик, педагог, партнер в международной дизайн-студии Pentagram. Автор книги «79 коротких рассказов о дизайне» и «Now You See It и Другие рассказы о дизайне», которая вышла осенью 2017 года. Телеграф публикует перевод адаптированного отрывка из его последней книги, где Бейрут рассказывает о своем подходе к выбору шрифтов.

Статья адаптирована из отрывка книги Майкла Бейрута «Now You See It и Другие рассказы о дизайне», которую можно купить онлайн с 8-го ноября.

Источник изображения: Princeton Architectural Press

Будучи «типографически беспорядочным» в прошлом, сейчас Майкл Бейрут обладает простым методом выбора шрифтов, подробно описанным в этом эксклюзивном отрывке из его следующей книги «Now You See it и Другие рассказы о дизайне».

Первые 10 лет карьеры я работал у Массимо Виньелли, дизайнера, который славится использованием очень ограниченного количества шрифтов. Между 1980 и 1990 годами большинство моих проектов были реализованы в пяти шрифтах: Helvetica (естественно), Futura, Garamond # 3, Century Expanded и, конечно же, Bodoni.

Для Массимо это был идеологический выбор, этический императив. Однажды он написал: «В новый компьютерный век распространение шрифтов и манипуляции с ними представляют новый уровень визуального загрязнения, угрожающий нашей культуре. Выберете из тысячи шрифтов несколько нужных базовых и выбросьте остальные». Для меня это стало инструментом экономии времени. Зачем тратить часы на выбор между Bembo, Sabon и Garamond № 3 каждый раз, когда вам нужен Venetian Roman? Для большинства людей, например, для моей мамы, — это разница без различий. Почему бы просто не привязаться к Garamond № 3, чтобы никогда больше об этом не думать? Мое католическое школьное образование, должно быть, стало благодатной почвой для нравственной четкости. За это я ему благодарен.

Спустя десять лет я оставил свою первую работу. Внезапно у меня появилась возможность использовать любой понравившийся шрифт. И меня понесло. В одном из первых проектов я использовал 37 разных шрифтов на 16 страницах. Моя жена, которая сама посещала католическую школу, сказала, что ей это слишком знакомо. Она вспомнила одноклассников, которые после 8 лет монашеского обучения перешли в государственную школу. Наконец-то освободившись от скромной клетчатой формы, они носили самые короткие юбки, которые могли отыскать. «Господи», — сказала она, глядя на гонки на выживания среди многочисленных шрифтов. «Ты превратился в настоящую шлюшку, не так ли?»

Это правда. Наконец-то свободный от моногамии, я стал типографически беспорядочным. Мне кажется, с тех пор я научился модулировать свое поведение. Как любой человек, злоупотребляющий алкоголем, я понял, что запой — это трудоемко, дорого и в конечном счете непродуктивно. Но я так никогда и не вернулся к трезвости с пятью шрифтами. Эти тысячи шрифтов все там же, но реабилитация сделала меня более выборочным и заставила ответить на, казалось бы, простой вопрос: почему мы выбираем конкретный шрифт? Ниже перечислены 13 причин.

1. Потому, что он работает

Некоторые шрифты просто идеально подходят для конкретных вещей. Я определил экзотические шрифты для проектов с айдентикой, которые прекрасно работают в заголовках и даже в тексте. Но рано или поздно вам придется установить этот крошечный шрифт в нижней части карточки для делового ответа. Вот для чего создан Franklin Gothic. Но будьте аккуратны: некоторые шрифты работают слишком хорошо. Frutiger так часто использовался для вывесок в больницах и аэропортах,  что теперь наводит на мысль о предстоящей диагностике опухоли головного мозга или о пропущенном рейсе до О’Хара в 19:00.

2. Потому, что вам нравится его история

Я слышал о нескольких проектах, где дизайнер нашел шрифт, который был создан в том же году, когда была основана организация клиента. Это должно создать ауру предначертанности судьбы, перед которой, естественно, невозможно устоять. Мне пока так не везло, но я до сих пор пытаюсь найти такое же гармоничное совпадение. Например, я никогда не был поклонником шрифта Eurostile от Альдо Новарезе. Но я полюбил его, работая над монографией об Ээро Сааринену: они оба разделяют экспрессивность, свойственную послевоенному оптимизму 1950-х годов.

3. Потому, что вам нравится название

Однажды я увидел проект в студенческом портфолио, в котором была предпринята сомнительная попытка редизайна айдентики для Tiffany & Co. Особенно мне не понравился используемый шрифт. Я вежливо спросил, что это. Последовал восторженный ответ: «О, это самое интересное! Шрифт называется Tiffany!»

С другой стороны, Брюс Мау разработал дизайн Spectacle, — совместной с Дэвидом Роквеллом книги — используя шрифт Rockwell. Думаю, это было забавно.

4. Из-за того, кто разработал шрифт

Однажды я работал над проектом, в котором в группу клиента входили очень сильные архитекторы. Я выбрал Cheltenham, необычный шрифт, который не только хорошо соответствовал требованиям проекта, но и был одним из немногих шрифтов, созданных архитектором Бертрамом Гудхью. Позже я разработал программу публикаций для девушек. Я использовал шрифт, разработанный одной женщиной и названный в честь другой — Mrs. Eaves от Зузаны Личко. В обоих случаях клиенты знали, что публика совершенного без понятия об истории выбора шрифта, но, тем не менее, немного успокоились. Я тоже.

5. Потому, что шрифт уже существовал в системе

Бывает, что шрифт уже живет в домике, когда вдруг появляетесь вы. Иногда решение о его выселении может выглядеть подло. «Мы используем Baskerville и Univers 65 во всех наших материалах, но можете свободно предложить альтернативные решения». Серьезно? Зачем об этом вообще беспокоиться? Это как в одном из тех шоу, где повару-аматору дают репу, пачку муки, ногу ягненка и какой-то кленовый сироп, и просят что-то из этого состряпать. Иногда вам могут попадаться шрифты, которые вы никогда не использовали ранее. Это делает процесс более увлекательным.

6. Потому, что вас заставили

Но иногда вы не используете определенный шрифт по уважительной причине. «Мы используем ITC Eras во всех наших материалах». — «Могу ли я предложить альтернативное решение?» — «Нет». В этом случае очень пригодится слепое штампование.

7. Потому, что шрифт вам что-то напомнил

Когда мне хочется, чтобы слова выглядели просто, умно и располагали к общению, я часто рассматриваю вариант Futura, в верхнем и нижнем регистре. Почему? Не потому, что Пауль Реннер был простым, разговорчивым и умным, хотя может, и был. Нет, все потому, что более 50 лет назад Хельмут Кроун решил использовать Futura в рекламе Дойла Дана Бернбаха для Volkswagen. И компания использовала этот шрифт до 2015 года. Одно предупреждение: если шрифт напоминает вам что-то, он может напоминать другому человеку что-то иное.

8. Потому, что красиво

Шрифт Сайруса Хайсмита Novia теперь доступен в продаже. Изначально он разработал его для заголовков на сайте Martha Stewart Weddings. Сопротивляться ему бесполезно. По крайней мере, мне.

9. Потому, что некрасиво

Несколько лет назад меня попросили сделать редизайн логотипа для New York Magazine. Милтон Глейзер построил оригинальный логотип на шрифте Bookman Swash Italic, который мне показался невообразимо устаревшим и уродливым. Но логотипом Глейзера заменили более ранний лого Питера Палаццо, основанный на Caslon Italic. Я предложил вернуться к Caslon и отчетливо запомнил свою фразу: «Bookman Swash Italic всегда будет выглядеть уродливым». На днях кое-что действительно привлекло мое внимание. Это был сет в Bookman Swash Italic, и он выглядел великолепно. Уродливо, но великолепно.

10. Потому, что шрифт скучный

Тибор Кальман был очарован скучными шрифтами. «Нет, этот слишком умный, этот слишком интересный», — повторял он, когда я предлагал шрифты для его монографии. По его мнению, все, кроме скучного шрифта, мешало его идеям. Мы остановились на Trade Gothic.

11. Потому, что шрифт особенный

В дизайне, как и в моде, ничто не сравнится с индивидуальным пошивом. Джонатан Хёфлер и Тобиас Фрер-Джонс, Джо Финоккиаро, Мэтью Картер и Честер Дженкинс делали мне шрифты на заказ. Потакание прихотям в высшей степени, но оно того стоит. Такой подход все усложняет? Ну и ладно.

12. Потому, что вы веруете в него

Иногда я думаю, что Массимо Виньелли, возможно, использовал слишком много шрифтов, а не слишком мало. Истинный фундаменталист требует монотеистического мировоззрения: один мир — один шрифт. Дизайнеры Experimental Jetset сделали из Helvetica целый культ. В жизни моего партнера Эбботта Миллера был период, который он называет «годы Scala». Тогда он использовал исключительно этот шрифт. Возможно, когда-то и я смогу поклясться в верности какому-то шрифту.

13. Потому, что вы не можете не выбрать этот шрифт

Когда я опубликовал свою первую книгу рассказов, то хотел, чтобы ее было приятно читать. В ней не было картинок, поэтому я попросил Эббота ее задизайнить. Он подал идею, чтобы каждый из нас предложил 79 разных шрифтов. Мне она понравилась, но я не знал, как далеко он готов зайти в этом вопросе. «Как насчет шрифта с названием «Я ненавижу ITC Garamond?», — спросил я его. «Мы бы поставили его в ITC Garamond?» Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего. «Конечно», — сказал он. Книга, кстати, прекрасна, и ничуть не шлюховата.

Эта статья была адаптирована из книги «Now You See It и Другие рассказы о дизайне» с разрешения Майкла Бейрута (Princeton Architectural Press, 2017). Книга находится в продаже с 8 ноября. Майкл Бейрут — партнер в нью-йоркском офисе Pentagram Design.

Оригинал статьи по ссылке.

Перевод — Катя Павлевич

Зависимость восприятия текста от шрифта, которым он набран

Журнал New Scientist опубликовал краткий обзор исследований о восприятии типографских шрифтов. Поводом для публикации в New Scientist стала реакция части публики на использование шрифта Comic Sans в презентации Фабиолы Джанотти, представлявшей исследовательскую группу ATLAS, которая объявила об обнаружении бозона Хиггса в ходе работы на Большом адронном коллайдере.

Использование шрифта Comic Sans в презентации Фабиолы Джанотти, представлявшей исследовательскую группу ATLAS

У многих вызвало глубокое возмущение несоответствие шрифта и серьезного, значительного события. Среди отзывов есть и такие: «Использовать в данном случае Comic Sans – это всё равно, что прийти на похороны в гавайской рубашке». Склонные к юмору читатели предложили переименовать Comic Sans в Comic Cerns.

Эти истории показывают, что шрифт – нечто большее, чем он кажется на первый взгляд. Шрифт оказывается способным оказывать влияние на читательское восприятие и оценку текста, написанного этим шрифтом. Еще в 1955 году Сирил Бёрт и коллеги в Лондоне определяли, насколько быстро дети читают тексты с различными шрифтами. Как оказалось, даже очень похожие шрифты порой сильно различаются по степени легкости чтения. Так, Bodoni читать труднее, чем Times New Roman.

Менее очевидны результаты другого исследования, определявшего влияние шрифта на запоминание текста. В 2010 году такой эксперимент провела группа исследователей под руководством Дэнни Оппенгеймера в Принстонском университете. Они предлагали участникам запомнить 21 характеристику трех видов фантастических инопланетян. Обнаружилось, что те, кому доставался список, напечатанный более сложным шрифтом, тратили больше времени на чтение, однако запоминали куда больше деталей, чем те, кто читал список, напечатанный шрифтом Times New Roman. Позднее Оппенгеймер обнаружил тот же эффект у школьников, усваивающих учебные материалы.

Психологи Хён Чин Сон и Норберт Шварц из Мичиганского университета выяснили, что шрифт может влиять и на оценку читателем собственных возможностей.

В 2008 году психологи Хён Чин Сон и Норберт Шварц из Мичиганского университета выяснили, что шрифт может влиять и на оценку читателем собственных возможностей. Они предлагали испытуемым описание физического упражнения, напечатанное популярным шрифтом Arial или более сложным для чтения шрифтом Brush Script. После чтения участников просили оценить ложность упражнения и время, которое займет его выполнение. Те, кому доставался текст с Brush Script давали более высокие оценки сложности и времени. Эти же исследователи провели аналогичный опыт с кулинарным рецептом, отпечатанным шрифтом Arial и шрифтом Mistral, который имитирует рукописный текст. В результате те, кто читал рецепт, написанный шрифтом Mistral, считали, что блюдо будет готовиться дольше и требует более высокого уровня мастерства, чем те, кому достался Arial.

Изучалось и влияние шрифта на явление, которое в когнитивной психологии называют предвзятостью подтверждения (confirmation bias) – склонность искать в новой информации подтверждения уже имеющегося у индивидуума мнения.

Изучалось и влияние шрифта на явление, которое в когнитивной психологии называют предвзятостью подтверждения (confirmation bias) – склонность искать в новой информации подтверждения уже имеющегося у индивидуума мнения

Психолог Джесси Ли Престон из Иллинойского университета в Урбане-Шампейне предлагал испытуемым, причислявшим себя к либералам или к консерваторам, текст, содержавший аргументы в пользу смертной казни. Те, кто получал этот текст в более простом шрифте, куда чаще воспринимали эти аргументы лишь как подтверждение собственных воззрений, те же, кто получал сложный для восприятия шрифт, более взвешенно их оценивали и лучше осознавали сложность аргументов.

Во втором эксперименте участники читали документы вымышленного судебного процесса. Оказалось, что, если тексты были в более трудном шрифте, читающие могли более эффективно отсеять содержащуюся в текстах не относящуюся к делу информацию. Престон полагает, что, если текст труднее читать, это стимулирует внимание и мышление читателя.

Восприятие шрифта разной степени легкости изучалось и при помощи функциональной магнитно-резонансной томографии. Этим занималась группа под руководством Станисласа Деана в Коллеж-де-Франс. Они показали, что, когда читать легко, человек пропускает отдельные буквы, угадывая слова при помощи зоны мозга, отвечающей за распознавание образов. Если графический образ более сложный, человек читает букву за буквой, при этом в процесс кора верхне-теменной области, где локализован механизм побуквенного чтения. Эта зона также связана с механизмами внимания и памяти.

Засечки, выключка и кегль: как шрифт и верстка влияют на чтение: bookmatejournal — LiveJournal

В чем разница между шрифтами для печатных и электронных носителей? Как движутся глаза, когда мы читаем? И почему на белом экране читать сложнее, чем на кремовом? Поговорили об этом с профессором Клементиной Можиной, которая работает на кафедре текстиля, графики и дизайна факультета естественных и инженерных наук Люблянского университета.

Иллюстрация: Bookmate Journal

— Расскажите чуть подробнее, чем вы занимаетесь?

— Я исследую разборчивость шрифтов. Меня интересует типографика и различные ее аспекты: история, дизайн, в том числе читаемость шрифтов. У себя на кафедре мы тестируем разборчивость шрифта как в печатных материалах, так и на дисплеях и других устройствах. Экспертизу проходят тексты абсолютно разных жанров: книжные, газетные, рекламные или информационные объяснения на упаковках. Последнее особенно касается продуктов питания, ведь состав и ингредиенты покупатель должен суметь спокойно прочитать.

В нашем университете преподают не только классическую технику печати, но еще и аналогичные навыки и знания для цифровых носителей. Помимо книжных шрифтов, мы проводили еще исследования о читаемости на разного рода экранах, например бегущей телевизионной строки: пытались разобраться, был ли текст достаточно понятным, хватало ли на чтение времени.

Профессор Люблянского университета Клементина Можина, изучающая читаемость шрифтов на печатных и электронных носителях

— Вы же делаете и свои шрифты тоже?

— Да. На факультете всегда есть теоретическая часть, а есть практическая: вы не можете научиться печатать, если не видели печатного станка и не брали в руки чернила. Мы делаем собственные шрифты — например, оцифровали некоторые шрифты из старых книг. Неизвестно, почему ими перестали пользоваться — несколько веков назад их использовали влиятельные типографии и учреждения в Словении, которые публиковали важные документы. Чтобы сохранить культурное наследие, мы оцифровали эти шрифты и попытались интегрировать их в текущую практику.

— Какие есть базовые знания о нашем внимании и действиях, которые мы сознательно или неосознанно совершаем при чтении?

— Прежде всего, нужно понимать, как мы читаем. Если рассматривать этот вопрос с исторической точки зрения, — то есть как мы читаем сегодня по сравнению с прошлым, — наверное, стоит обратить внимание на молодых людей. Большинство из них не может прочитать даже несколько книжных страниц, потому что они привыкли читать только короткие абзацы в интернете. Чтение стало действительно сложной задачей для нового поколения: целая глава, по их же словам — это слишком много. Но эти вопросы остаются в поле исследования антропологов.

Процесс чтения с биологической перспективы — это не непрерывное движение глаз по тексту, а быстрые движения глаз, которые называются «саккадами», и индивидуальные фиксации. Фиксации — это короткие остановки на слове или группе слов, которые занимают примерно от 200 до 250 миллисекунд. Эта длительность позволяет мозгу обрабатывать полученную информацию. Саккады же являются одним из самых быстрых движений, выполняемых нашим телом, и отвечают за переключение между точками фиксации. С их помощью мы идентифицируем и выравниваем общее представление о тексте, попавшее в зону нашего зрения.

— Различаются ли саккады и фиксации в зависимости от материала, на котором мы читаем? Или в зависимости от самого текста?

— Эти категории различаются в зависимости от сложности текста, а еще от того, какой используется графический дизайн. Другие критерии — большой или маленький кегль у вашего текста, стиль шрифта и особенно контрастность между фоном и текстом. Подложка текста — это очень важно, особенно когда в вашем материале она цветная и на ней еще цветной текст, а не просто написано черным по белому.

— В своей исследовательской работе вы сравниваете два шрифта: Verdana и Georgia. Почему именно эти два?

— Это два первых шрифта, разработанных Мэтью Картером специально для электронных носителей. До этого в цифровых носителях мы использовали шрифты печатных материалов, и даже если они были читаемыми в печатном виде, то в цифровом создавали некоторые трудности.

В верхней строке текст набран шрифтом Georgia, это шрифт с засечками, которые выделены красными кружками. Текст на нижней строке набран шрифтом Verdana без засечек. Иллюстрация: Bookmate Journal

— Каковы тогда типичные различия между шрифтами, предназначенными для печати и для цифровых носителей?

— При создании цифровых шрифтов Картер обращал внимание в первую очередь на пиксели: так, чтобы из-за малейших изменений в начертании шрифта можно было бы захватить как можно больше пикселей, а не субпикселей.

Во время наших экспериментов с читаемостью на цифровых носителях было обнаружено, что для дисплейных устройств более подходящими являются шрифты, которые имеют больший рост строчных (X-height, — это расстояние от нижней границы букв без выносных элементов, до верхней линии строчных букв без выносных штрихов. — Прим. ред.). Десятилетия назад, когда разрешение экранов было намного хуже, предлагалось не использовать шрифты с засечками и шрифты с различной толщиной линий. Поэтому Verdana пользовался успехом, и в течение многих десятилетий для дисплеев действительно использовались только шрифты без засечек. Georgia был первым брусковым шрифтом (брусковый шрифт — шрифт с засечками. — Прим. ред.), который начали использовать для электронного дисплея.

Чем выше рост строчных (X-height) у шрифта, тем лучше читается на дисплеях набранный им текст. Иллюстрация: Bookmate Journal

— Правда, что шрифты с засечками сделаны таким образом, чтобы нам было легче читать. Как это работает?

— Да, правда. Нужно понимать, что на засечках вы не фиксируете взгляд, ведь они слишком маленькие. Засечки помогают вам следить за текстом, не терять его из виду. При чтении книги, журнала или газеты вы всегда останавливаетесь на группе букв или группе маленьких коротких слов, потому что наш взгляд может единожды схватывать около шести букв. А учитывая еще и периферическое зрение, мы можем видеть до 15 букв одновременно. Во многих исследованиях говорится, что типографика с засечками более удобна для чтения. С другой стороны, есть и противоположная позиция — что шрифты без засечек так же хорошо читаются. Единственное общее мнение о засечках касается текста, напечатанного маленьким кеглем. Когда это действительно мелкий шрифт, засечки помогают быстрее обрабатывать информацию.

— А какой кегль считается средним?

— Для печатных изданий средний — от 8 до 12 pt, а для дисплеев он должен быть больше — начиная с 14 pt (то есть 19 px). В печатных изданиях эта цифра меньше — обычно используют шрифт в 7–8 pt, и в таком случае как раз стоит использовать засечки.

— Что еще влияет на наше чтение с точки зрения биологии?

— Если речь идет о длинном тексте, то следующий важный аспект — это расстояние между базовыми линиями соседних строк — интерлиньяж. В ходе исследований выяснилось, что если интерлиньяж некорректно настроен, то текст невозможно прочитать. Особенно это сложно дается, если предложение слишком длинное, на нем сложно сосредоточиться и дочитать его до конца, не заблудившись. Каждый раз, когда мы тестировали шрифты на разборчивость, мы учитывали этот пробел — хоть интерлиньяж и не является точной характеристикой шрифта, но в итоге характеризует его дизайн: плохой он или хороший.

Интерлиньяж, который иногда еще называют межстрочным интервалом. Иллюстрация: Bookmate Journal

— К каким выводам вы приходите в своих текущих исследованиях о шрифтах Verdana и Georgia?

— В Verdana проще читать из-за параметров роста строчных, а также потому, что буквы достаточно широкие. Если сравнить с Arial и Helvetica, можно четко это увидеть. В изучении разборчивости шрифта также играет роль ширина букв, которая коррелирует с тем, сколько символов у вас будет в одной фиксированной строке. Важное значение имеет интерлиньяж, а особенно — контраст между шрифтом и фоном. Также следует обращать внимание на левое, правое или центральное выравнивание.

— А почему так важен контраст между шрифтом и фоном?

— Тут нет единой формулы, но мы знаем, что контраст действительно важен так же, как и подсветка. В наших исследованиях мы доказали, что чистый белый на самом деле плохо подходит для длительного чтения, мы не привыкли к контрасту черный / белый в печатных книгах, поэтому в электронные книги обычно помещают какой-нибудь кремовый цвет или сероватый.

— Какие практические задачи могут решать ваши исследования?

— Например, сейчас ученые занимаются тем, что ищут более подходящие шрифты для людей с дислексией. Также есть исследователи, которые считают, что какие-то шрифты помогают быстрее читать, а другие — что шрифт может делать информацию более легкой для запоминания.

— Есть ли у электронных книг характеристики, которые могут сделать чтение легче и не будут обязывать к копированию формата печатной книги?

— Почему вообще копируют формат печатной книги? Ситуация такая же, как во времена Гутенберга: когда изобрели печать, первые книги были того же дизайна, что и манускрипты, переписанные монахами. Это происходило потому, что мы все еще боялись новинок. Также мы, наверное, не верим, что можно получить то же удовольствие, те же чувства, когда читаешь роман на электронном устройстве, что и в книге. Используя формат печатной книги, мы пытаемся включить эмоциональную вовлеченность читателя.

С другой стороны, мы вроде как просто привыкли к формату книги, и кажется, что требуются десятилетия, чтобы изменить его. Я думаю, что сегодня рынок должен уделять больше внимания кастомизации, делать шрифты более персонализированными, давать читателю бóльшую свободу изменения дизайна. Например, основным преимуществом электронной книги, по-моему, является то, что шрифт для чтения можно увеличивать. Это важно, особенно, когда ты немолодой.

— Какие вы можете дать советы по дизайну электронной книги?

— Думаю, в электронной книге не должно быть выключки по ширине, читатель может получить большие дыры между словами, что сделает текст совершенно нечитаемым. Для большей разборчивости шрифта пространство между словами должно быть как можно больше, но одинакового размера на протяжении всего текста.

Слева — текст, выключенный по левой стороне. Справа — текст, выключенный по ширине, из-за чего в некоторых местах в нем появляются увеличенные интервалы между словами. Иллюстрация: Bookmate Journal

Об адаптации шрифтов к разным языкам — в продолжении материала на Bookmate Journal. Список книг на тему — в конце материала

Шрифт для Кама Сутры Малики Фавре — Журнал

 

Пары изображены в экстатически искаженных позах, каждая из которых нарисована в характерном для Фавр минималистском стиле с использованием всего четырех цветов.

Каждое письмо сопровождается эротическим стихом или текстом, от классических произведений Эмили Дикинсон и Шекспира до современных произведений Майкла Фоде и американского поэта Стефани Берт .

«Я хотела показать, насколько актуальна и неподвластна времени эротическая поэзия в целом, и внести в нее разные голоса», – сказала Фавр. «Я хотела, чтобы окончательный итог был смесью эпох, полов, сексуальных ориентаций и тонов».

Книга Фавр поставляется в футляре с тиснением.

Сам алфавит был впервые разработан для переиздания Пингвином Камасутры – текста на санскрите, получившего известность благодаря пропаганде авантюрных сексуальных позиций, но на самом деле больше похож на древнее руководство по самопомощи для любви и ухаживания.

Проиллюстрировав буквы, обозначающие название книги, Фавр продолжила работу над алфавитом для выставки в Сомерсет-Хаусе .

«Весь проект был довольно сложным для меня, поскольку я тщательно пыталась пройти границу между чувственностью и пошлостью», – вспоминала она.

Фавр основывала свой дизайн на культовом шрифте Futura . Он отличается чистыми геометрическими формами, созданными немецким типографом Полом Реннером в 1920-х годах, что сделало его одним из самых широко используемых шрифтов века.

«Я всегда была большим поклонником этого смелого и непримиримого шрифта», – сказала Фавр. «Его визуальный баланс послужил очень прочной основой для моей работы и оставил достаточно места для интерпретации, не теряя понимания самой буквы».

«Для меня была очень важна согласованность букв, поэтому работа в рамках ограничений существующего шрифта имела смысл с точки зрения дизайна», – продолжила она. «Кроме того, я люблю устанавливать для себя основные правила, прежде чем нарушать их».

Буква V предназначена для демонстрации обратной динамики власти между мужчиной и женщиной.

Оттуда она игриво склеила тела, чтобы они соответствовали разным буквам и проиллюстрировали диапазон динамики власти и предпочтений.

Фигуры нанесены на полностью матовый черный фон. Один член пары изображен с ярко-белой кожей, красными перчатками и чулками, а другой театрально одет в лист желтого золота.

Мужчина поддерживает женщину, образуя букву Е

«Я помню, как сначала очень инстинктивно выбирала палитру, а затем искала значение цветов в индуизме, чтобы убедиться, что она работает как на визуальном, так и на символическом уровне», – сказала Фавр.

«Желтый символизирует обучение, а красный – цвет чувственности и чистоты, поэтому он идеально подошел».

Идея включить стихи в дополнение к письмам пришла к Фавр после прочтения работы мексиканской американской писательницы Сандры Сиснерос , которая подтвердила ей, что эротика не обязательно должна быть китчевой или раздражающей.

В последней книге стихи из поэмы Сиснеро «Беатриче» сопровождают букву S, которую Фавр описывает как «одну из самых непослушных». Он гласит: «Поцелуй меня. У меня странная геометрия локтей и кожи, асимметрия греха и добродетели».

Фигуры всегда отображаются в одном цвете

Это соответствует букве S и вращательной симметрии ее кривых, образованных поднятыми ногами женщины вверху и позой мужчины на коленях внизу.

«Само стихотворение должно повторять букву, будь то ее форма, лежащая в основе история или действие. Просто оно должно было казаться правильным», – сказала она.

Буква L образована двумя женщинами.

«Все тоже хотели помочь, [издатель] Counter-Print , моя ассистентка Леа, близкие друзья, мой партнер, конечно, – у меня были предложения, поступающие со всех сторон, которые показывают, что эротика настолько универсальна, насколько доступна, “продолжила она.

“Я надеюсь, что эта книга с гордостью разместится у людей на полках и кофейных столиках, ею будут делиться и пользоваться ею в частном порядке или публично, и что она, возможно, поможет некоторым людям взглянуть на секс как на то, что он есть: красивый, очень приятный, глубоко приятный и иногда забавный поступок “.

Каждое письмо сопровождается эротическим стихотворением или текстомСкачать шрифт

Baskerville | Журнал «Шрифты»

Baskerville Font — это шрифт с острыми засечками, подходящий для разнообразных текстовых статей, относящихся к профессии. Это семейство шрифтов также известно как переходный шрифт старого стиля. Впервые выпускает Джона Баскервилля в Бирмингеме в 1750-х годах.

Не будет ошибкой описание шрифта Baskerville, пионера для многих других семейств шрифтов с засечками. Ключевой особенностью этого бесплатного семейства шрифтов является высокий контраст между толстыми и тонкими штрихами, который обеспечивает первоклассную читаемость и большую форму для этого шрифта.

Семейство шрифтов Baskerville

Есть много других важных моментов, касающихся этого шрифта, например, использование Баскервилля, шедевра Библии для выпусков Кембриджского университета. И некоторые операционные системы WindowsMicrosoftt все еще используют это.

Вы берете этот классический шрифт для составления длинных текстовых аранжировок, создания чистых логотипов, оформления обложек некоторых книг, оформления свадебных или пригласительных билетов, дизайна баннеров и многого другого. Также удачным подходом будет разработка игры или шаблона веб-сайта.

Семейство шрифтов

включает шесть основных стилей. включая обычный, курсив, средний, средний курсив, полужирный и обычный старый шрифт. К счастью, мы предоставляем здесь целое семейство шрифтов. Эта кнопка загрузки одним щелчком приведет вас к тому, что искомый шрифт будет на ваших дисках.

Загрузить сейчас