Аллан рэмзи художник: Аллан Рэмзи: жизнь и творчество художника

Тюрбан Руссо | Islam.plus

Ян Коллер (Ian Coller)

Это было в 1731 году в Швейцарии. Молодой начинающий музыкант, называющий себя Воссор де Вильнев, истратил последние несколько монет на скромный ужин в деревенской гостинице. Со временем он станет известен миру как один из величайших умов XVIII века – Жан-Жак Руссо.

Он с завистью поглядывал на обильный стол путешественника за соседним столом – человека с густой бородой в меховой шапке и фиолетовом кафтане – православного монаха или архимандрита. Отец Афанасий Паулюс приехал из османского Иерусалима, он жестом пригласил соседа разделить с ним трапезу.

Скоро обнаружилось, что они могут общаться на ломаном итальянском, распространенном во многих областях Леванта. Афанасий, путешествовавший по кантонам Швейцарии, собирая пожертвования то на реставрацию Храма Гроба Господня, то на выкуп заложников-христиан – в зависимости от аудитории – предложил Вильневу присоединиться к нему, чтобы помочь делу знанием французского языка. Праздно шатающийся, не имевший друзей и путешествовавший под псевдонимом, Руссо согласился. После нескольких миссий по сбору средств в Швейцарии и соседних странах, приятели собрались ехать через Германию и Польшу в Иерусалим.

Если бы этот молодой человек, который прославится как один из виднейших мыслителей эпохи Просвещения, поехал с Афанасием на восток, история европейской философии сложилась бы иначе.

Но Руссо решил двигаться в Париж. Через какое-то время он случайно увидел объявление Дижонской академии о конкурсе очерков на тему «Содействовало ли возрождение наук и художеств очищению нравов», и тут ему пришла в голову крамольная мысль о том, что «науки и художества», которыми так гордится Европа, принесли больше вреда, чем прогресса, так как оторвали людей от естественных добродетелей. Он решил участвовать в конкурсе.

Его «Рассуждение об искусствах и науках», подписанное настоящим именем, получило премию академии и стало началом карьеры, сделавшим его самым знаменитым европейским автором и ключевой фигурой эпохи интеллектуальных исканий, которую мы называем Просвещением.

Что это дает с точки зрения прояснения отношений ислама и европейского Просвещения? Может показаться, что фигура Руссо мало подходит для ответа на этот вопрос. Он стал автором таких великих философских произведений, как «Новая Элоиза» и «Эмиль», автобиографии «Исповедь», новаторского политического эссе «Общественный договор» (1762). Он никогда не выезжал за пределы Западной Европы, равно как и не писал сочинений, которые хоть в какой-то степени имели отношение к восточной философии. Многие другие просветители могли бы дать более плодотворную почву для подобного исследования. Например, у французских энциклопедистов есть рассуждения о мусульманском мире, другие философы занимались переводами Корана или описывали жизнь пророка Мухаммада.

И все-таки Руссо был ближе к мусульманскому миру, чем кто-либо из этих ученых: не только своей философией, но и жизнью.

«В Европе мы имеем три основных религии. Одна признает только одно откровение, вторая – два, а третья – три», ─ писал он.

Иными словами, Руссо классифицирует три крупнейших религии, утверждая, что все они одинаково заслуживают уважения. Родись он в Стамбуле, продолжает он, он был бы мусульманином – таким образом, мы видим, что для него вероисповедание было, во многих отношениях, географической случайностью. Он отстаивает толерантность в плане веры, позволяющую человеку делать выбор в соответствии со своей совестью и при этом реализовывать свою духовность в сообществе граждан.

Руссо не был сторонником отделения церкви от государства. Он верил в «гражданскую религию», которая способна возвыситься над религиозными разногласиями, и восхищался тем, как Пророк Мухаммад сумел объединить свой народ и повести его за собой.

То, о чем говорят сочинения Руссо – это не враждебное столкновение с фундаментально отличным «другим», а целый ряд наблюдений, почерпнутых из собственного опыта и опыта его семьи, а также опыта народов мира, который не просто поделен на христиан и мусульман как две отдельные сферы. Плоды его мысли сообщают нам нечто иное, отличное от распространенных теперь воззрений европейцев на мусульманские культуры, сформированных взглядом сквозь призму экзотических стереотипов,  объединенных уничижительным термином «ориентализм», распространившимся, прежде всего, благодаря одноименному исследованию Эдварда Саида (Edward Said), вышедшему в 1978 году. Реальность намного сложнее.

Подобно Руссо, мигрантами, беженцами или разного рода скитальцами были многие европейцы, перешагнувшие из одного мира в другой из-за бегства или ссылки, в поисках счастья, образования или просто куска хлеба. В жизни Руссо никогда не было определенности или стабильности. В 1762 году, пребывая на вершине славы, он был вынужден бежать из Франции под покровом ночи, спасаясь от тюрьмы или даже казни. Он безнадежно искал хоть какое-то постоянство, но никогда не имел своего дома, зависел от щедрости других, которую далеко не всегда принимал из-за гордости.

Вполне вероятно, что несклонность к оседлости Жан-Жак Руссо унаследовал от своих предков. Его отец Исаак Руссо, выходец из семьи французских протестантов, бежавших в Швейцарию, женился на девушке по имени Сюзанна Бернар. Вскоре после свадьбы он оставил беременную жену и отправился в столицу Османской империи Стамбул, где работал часовщиком. В первой половине XVIII века подобные поступки не были редкостью. В силу перенасыщенности местного рынка швейцарские мастера были вынуждены покидать родину.

Брат Исаака Андре работал в Амстердаме, его дядя Жакоб – в Лондоне, зять Габриель Бернар – в Венеции, а затем в американской колонии Каролина, в городе Чарльстоне. Его кузен Жак, тоже часовщик, сопровождал посольство французского правительства Людовика XIV в Персии и остался жить в Исфахане. Сын Жака, Жан-Франсуа Руссо, владел турецким и фарси, изучал арабский и армянский языки и стал французским консулом в Басре. Говорили, что сходство между ним и Жан-Жаком было настолько поразительным, что, когда он впервые приехал в Париж, некоторые подумали, что Жан-Жак восстал из могилы и ходит в удивительном восточном наряде.

Стамбул, самый многонаселенный город Европы – примерно в 40 раз превышающий Женеву и в 1,5 раза Париж – был богатой и процветающей столицей империи, охватывающей обширные участки Европы, Азии и Африки и простирающейся даже до Китая и Японии. О жизни Исаака в Стамбуле известно мало, но он провел вдали от семьи целых семь лет. Столица империи тоже переживала расцвет, т.к. новый султан Ахмет III, с именем которого связана так называемая «эпоха тюльпанов», превратил город в столицу праздности и роскоши. По сравнению с мрачной Женевой, разница, должно быть, была огромной.

В 1711 году Исаак возвращается в Женеву к жене и семилетнему сыну, которого никогда не видел. Вскоре Сюзанна снова забеременела, и Жан-Жак оказался «печальным плодом этого возвращения», как он напишет в «Исповеди». Как многие женщины в те времена Сюзанна не пережила родов.

«Я родился … слабый и хворый. Я стоил жизни моей матери, и мое рождение было первым из моих несчастий».

В представлении Руссо решение отца уехать из Стамбула стало причиной смерти матери. Должно быть, его старший брат так и не оправился от этой травмы: подростком он пропал без вести – быть может, подался на Восток – и о нем больше никогда не слышали.

А Жан-Жаку предстояло познакомиться с суровой кочевой жизнью. Однажды, когда ему было 14 лет и он был учеником часовщика, он ушел  за город, а когда вернулся вечером, обнаружил, что городские ворота закрыты. Не дожидаясь наказания, он решил бежать. Он отказался не только от жилья, но и от протестантства, в котором был воспитан: поселившись в итальянском городе Аннеси, он принял католичество. Он нашел прибежище в доме мадам де Варанс, и со временем из покровительницы она стала его дамой сердца, но это не мешало ей иметь других поклонников. Ревнуя к светским манерам одного парижского музыканта, который тоже жил в ее доме, Руссо похитил его имя – Вильнев – и составил анаграмму из собственной фамилии, переделав ее в Воссор, и стал зваться Воссор де Вильнев – под этим именем мы и застали его в харчевне с монахом.

Во время их совместного пребывания в швейцарском городе Солере (Золотурн) Руссо-Вильнева – он называл себя парижанином – пригласил на аудиенцию маркиз де Бонак, бывший посол в Стамбуле, а затем посол Франции в Швейцарии. Руссо чистосердечно рассказал ему свою историю, которая произвела на этого утонченного человека немалое впечатление, но еще большее – на его жену. В них он впервые нашел того рода аудиторию, которая позднее с таким восторгом воспримет его знаменитую «Исповедь» – сочинение, которое благодаря своей предельной откровенности выглядит современным даже сегодня.

«Он не должен больше страдать, странствуя с этим греческим монахом», – объявила мадам де Бонак.

Скоро Руссо, покровительствуемый маркизом де Бонаком, пересек французскую границу и направился в Париж, где обрел если не богатство, то славу.

Здесь этому любопытному приключению мог бы прийти конец. Известно, что Жан-Жак Руссо не бывал в Иерусалиме, равно как и где-либо в мусульманском мире – по крайней мере, физически. Однако неосуществленному путешествию суждено было свершиться с помощью автобиографичного героя его самого известного сочинения «Эмиль», увидевшего свет в 1762 году.

«Эмиль» стал самым продаваемым французским романом XVIII века и педагогическим фундаментом той революционной эпохи. Считалось, что в романе представлен новый взгляд на детство, причем он подвергся критике за акцент на разделении полов. Так или иначе, именно этот педагогический трактат сформировал интеллектуальную базу современной западной цивилизации. Однако в большинстве изданий книга вышла без последнего, неоконченного тома под названием «Эмиль и Софи», в то время как именно этот том представляет для нас наибольший интерес. В нем Эмиль покидает Европу и находит себя в Северной Африке.

В последних, неоконченных главах Руссо заставляет Эмиля, обманутого обществом и разочарованного разрывом отношений с Софи, покинуть Францию на корабле. По пути в Неаполь корабль захватывают пираты, Эмиль оказывается их пленником и попадает невольником в Алжир. Трудясь на каторге под ударами плети надсмотрщика, который обрекает невольников на непосильный труд, Эмиль подговаривает товарищей на забастовку и демонстрирует истинный смысл своего философского воспитания через сопротивление самым крайним обстоятельствам.

Хозяин в тайне вызывает Эмиля и требует объяснений. Эмиль удивлен: любой европейский господин жестоко наказал или убил бы непокорных.

«Я узнал, что с именами мавров и пиратов у нас связаны предрассудки, против коих я не был достаточно защищен. Им неведома жалость, но они справедливы, от них нечего ждать мягкости и милосердия, зато не приходится остерегаться их капризов и злобы».

Образ «великодушного турка» скоро станет довольно популярным в европейской культуре, в частности, в театре и опере, например, он фигурирует в опере Моцарта «Похищение из сераля» (1782). Но здесь он не сопровождается никакими романтическими уловками ориентализма. Руссо отказывается от экзотики «1001 ночи» – пиратов, гаремов, султанов – и излагает на удивление рациональное представление об алжирском обществе.

Поступок Эмиля стал широко известен и, в конце концов, он попал на службу к алжирскому бею Хасану Оглы, который, как сообщает рассказчик, «начав простым матросом, он дослужился до капитана и, пройдя все ступени во флоте и армии, поднялся до высших государственных должностей; после смерти алжирского бея он был избран на этот высокий пост единогласно турками и маврами, военными и гражданскими чинами».

Рассказ Руссо отражает реальные события, недавно произошедшие в Алжире, где в 1766 году к власти пришел новый бей Мухаммад бен Осман при обстоятельствах, похожих на те, что описаны у Руссо. Алжир был необычен тем, что для избрания правителя в нем действительно было достаточно одобрения янычарского войска, и для кандидата на верховную власть не требовалось каких-то определенных условий, как и утверждал Руссо.

Но интерес Руссо к Алжиру, в большей степени, заключается в том, что он использует его в качестве примера возможностей резкого продвижения по социальной лестнице, которое он, подобно другим европейским философам, считает важнейший элементом восточных «деспотий». Мыслители-аристократы, такие как Монтескье или Вольтер, видели в этом недостаток: они возражали, что в обществе, по одному только желанию султана раб может стать министром, а министр может понести наказание в виде снятия с должности или даже казни, нет настоящей свободы. Они считали неравенство, присущее их собственному обществу, не проблемой, а необходимым элементом устройства общества. Руссо же – сын бедного часовщика, а не богатого аристократа – смотрел на эти вещи абсолютно иначе.

«Почему турки вообще человеколюбивее и гостеприимнее нас??»,

– спрашивает Руссо в «Эмиле». И тут же отвечает:

«Потому что при совершенно самовластном правительстве величие и богатство частных лиц всегда непрочно и шатко, и они не видят в унижении и нищете состояния, совершенно чуждого себе; завтра каждый может оказаться тем, кем сегодня бывает тот, кому он помогает», тогда как во Франции знатный человек никогда не окажется на месте крестьянина и наоборот.

Социальная мобильность позволяет каждому члену общества мысленно идентифицировать себя с любым другим членом общества, неважно, бедным или богатым. Этот новый взгляд на общество, которое принадлежит всем, а не только богатым и могущественным, послужил одной из движущих идей Французской революции и способствовал формированию западной концепции социальной справедливости.

Хотя Руссо удалось побывать в мусульманском мире только в образе своего литературного героя, это оказалось не просто экспериментом по изучению культурных различий. После публикации «Эмиля» Руссо пришлось бежать через швейцарскую границу – для французских властей взгляды автора на религию оказались чересчур радикальными.

В Швейцарии он усвоил новую манеру одежды, отказался от парика, панталон и камзола и стал носить архалук, просторные шаровары и отороченную мехом шапку, утверждая, что из-за проблем с мочевым пузырем ему неудобно в тесной и короткой одежде (хотя ему ничто не мешало выбрать другой, более привычный для европейского глаза наряд, например, килт, тогу или что-то вроде сутаны).

Выбор «армянского костюма», как он сам его называл, был не капризом или тягой к экзотике, а сознательным поступком, который много говорит о его самовосприятии. В своей «Исповеди» Руссо сообщает о враждебности своего швейцарского окружения, вот, что он пишет:

«Я заказал себе небольшой армянский гардероб, но поднявшаяся против меня буря заставила меня отложить перемену костюма до более спокойных времен; и только через несколько месяцев, когда мне пришлось из-за новых приступов опять прибегнуть к зондам, я нашел возможным, ничем не рискуя, надеть эту новую одежду в Мотье…  И вот я надел куртку, кафтан, меховую шапку, пояс и, отстояв в этом одеянии церковную службу, убедился, что вполне удобно пойти в нем и к милорду маршалу».

Любопытно, что в этой новой одежде Руссо был похож на архимандрита, встреченного им 30 лет назад. Любой житель Османской империи легко обнаружил бы в нем христианина, но в Швейцарии считали, что это мусульманский наряд. Но это не беспокоило Руссо, даже напротив – скорее, стимулировало.

Самым приятной реакцией он счел ответ лорда маршала Кейта, высланного из Британии по политическим соображениям, губернатора Невшателя, взявшего Руссо под свою опеку.

«Его превосходительство, увидев, как я одет, произнес вместо всякого приветствия: «Салям алейкум!»; этим все кончилось, и я уже не носил другой одежды».

Джордж Кейт прекрасно разбирался в мусульманских обычаях и обычаях других религий, которые ему приходилось воочию наблюдать. У него был многонациональный дом, здесь жил буддист калмык Ильбрахам, африканец Мока и молодая турчанка по имени Эметулла, которую брат милорда вывез из осажденного русскими войсками османского города Очакова.

В эти несколько месяцев 1763 года, проведенных в Мотье, Руссо занимался образованием Эметуллы, которую называл «дорогой сестрой». Вполне возможно, что Эметулла была музой, вдохновившей Руссо на эту метаморфозу, во всяком случае, перед его первым появлением она поддразнивала одного из гостей Руссо:

«Прибыл человек из моей страны, по крайней мере, он одет как армянин. Вы будете с ним ужинать. Догадайтесь, кто это».

Другой гость восхищался нарядом Руссо, говоря, что он делает его похожим на героя одного из его сочинений. Все это показывает, что Руссо до такой степени желал перенестись в другие миры, что разработал принципиально новые идеи, которые повлияли на ход современной истории.

***

Таким образом, для Руссо ислам и мусульманские культуры не были знаком экзотического «иного», на фоне которого определялась его европейская идентичность – они были неотделимым элементом его культурного репертуара. Экспериментируя со своими связями с мусульманским миром, Руссо находил способы реализации своей социально-культурной независимости, выражавшиеся в принципиальном выборе, который он считал фундаментом политической свободы.

Он раздвигал географические, культурные и даже религиозные границы идентичности, утверждал, что человек способен выбирать другие оригинальные пути в других мирах. Хотя, что касается его самого, не все эти пути были удачными.

В качестве эпилога, как это ни печально, придется вернуться к архимандриту, со встречи с которым мы начали.

Расставшись с Руссо, Афанасий продолжил свое странствие в Иерусалим, но через три года фортуна трагически отвернулась от него. Он прибыл в Голландию с новым спутником по имени Ян Паус, с собой у него было несколько охранных грамот от европейских королевских особ и высшего духовенства. Но оказалось, что эти бумаги – подделка, за что он предстал перед судом старейшин в городе Ден-Бош, который признал его виновным в сборе пожертвований под вымышленным предлогом и приговорил к повешению с пригвождением поддельных документов к виселице.

В итоге, Афанасий так и не добрался до Иерусалима – как и молодой Воссор де Вильнев, скиталец с удивительной судьбой, с которым однажды пересекся его путь. Благодаря своей случайной щедрости в адрес бедного молодого человека, этот ничем не примечательный шарлатан на какой-то момент задержался на подмостках современной истории.

Что касается самого Руссо, то его причудливый путь весьма показателен в формировании представлений о том, что у нас принято называть «Западом». Его собственный мир населяли посредники между двумя цивилизациями: его отец Исаак, сожалевший о возвращении в Женеву, тогда как его родственники благополучно устроились в Персии; незадачливый плут-архимандрит; турчанка Эметулла из поместья маршала в Мотье; шотландский изгнанник маршал; даже альтер-эго Руссо, Воссур, готовый идти на Восток; вымышленный герой Эмиль, нашедший самое полное воплощение своих качеств, будучи невольником в Алжире. Эти пересекающиеся культурные пути между Европой и соседними исламскими землями вплетены в сочинения и философию Руссо, которую он никогда не отделял от своей жизни, и в этом смысле они занимают выдающееся место в нашем современном мире, созданном, во многом, и его философской мыслью.

Источник: Aramco World

Рамзи, Аллан, 1713–1784 | Арт УК

Фото: Национальная портретная галерея, Лондон

(b Эдинбург, 2 октября 1713 г .; d Дувр, 10 августа 1784 г.). Шотландский художник, работавший в основном в Лондоне, где он был выдающимся портретистом примерно с 1740 года до подъема Рейнольдса в середине 1750-х годов (он также несколько лет содержал студию в Эдинбурге).Он учился в Эдинбурге и Лондоне, а затем с 1736 по 1738 год в Италии (включая период с Солименой в Неаполе), и когда он вернулся в Лондон, у него был гораздо более элегантный и утонченный стиль, чем у любого из известных портретистов, таких как Хадсон. Его изображения женщин, в частности, имеют явно французское изящество (Жена художника, c.1758–60, NG, Эдинбург), и в этой области он продолжал быть серьезным соперником Рейнольдсу (в 1759 году Гораций Уолпол сказал: «Мистер Рейнольдс редко преуспевает в женщинах, мистер Рамзи создан, чтобы рисовать их »).

Королевская семья предпочла его Рейнольдсу, и в 1767 году он был назначен главным художником Георга III (он был хорошим лингвистом и был единственным придворным, способным разговаривать с королем и королевой на немецком языке). Однако после травмы правой руки при падении в 1773 году он бросил рисовать (хотя его студия продолжала производить реплики королевских портретов, многие для распространения среди представителей правительства за рубежом) и после этого посвятил себя другим своим интересам.Он был сыном поэта Аллана Рамзи и унаследовал литературные наклонности отца: его главным изданием был «Диалог о вкусе» (1755). Политические памфлеты, классическая археология (он повторно посетил Италию в 1754-17, 1775-17 и 1782-17 годах) и разговоры заняли большую часть его последних лет. Он был видной фигурой в литературных кругах, и Сэмюэл Джонсон сказал о нем: «Вы не найдете человека, в разговоре которого было бы больше инструкций, больше информации и больше элегантности». Как ни странно среди британских портретистов своего времени, Рамзи был выдающимся человеком. рисовальщик и он сделал много красивых предварительных рисунков мелом для своих картин — рук и деталей костюма, а также голов.Их большая коллекция находится в Национальной галерее Шотландии в Эдинбурге.

Источник текста: Оксфордский словарь искусства и художников (Oxford University Press)

Аллан Рамзи — 45 произведений

Аллан Рамзи (13 октября 1713 — 10 августа 1784) был выдающимся шотландским портретистом.

Аллан Рамзи родился в Эдинбурге, Шотландия, был старшим сыном Аллана Рамзи, поэта и автора книги «Нежный пастырь». С двадцати лет он учился в Лондоне у шведского художника Ганса Хисинга, а также в школе Св.Академия Мартина Лейн; уезжая в 1736 году в Рим и Неаполь, где он проработал три года под руководством Франческо Солимена и Империали (Francesco Fernandi).

Вернувшись в 1738 году на Британские острова, он сначала поселился в Эдинбурге, привлекая внимание своей головой Дункана Форбса из Каллодена и портретом герцога Аргайлла в полный рост, который позже использовался на банкнотах Королевского банка Шотландии. Позже он переехал в Лондон, где работал у герцога Бриджуотерского. Его приятные манеры и разнообразная культура, а также его художественные способности сделали его популярным.Его единственным серьезным конкурентом был Томас Хадсон, с которым он работал художником-драпировщиком Джозефом ван Акеном. В 1739 году он женился на своей первой жене, Анне Бейн, дочери Александра Бейна из Райреса (ок. 1684–1737) и Мэри Карстерс (1695–1759). Анна умерла 4 февраля 1743 года, родив третьего ребенка; ни один из их детей не достиг совершеннолетия.

Одной из его учениц по рисованию была Маргарет Линдси, старшая дочь сэра Александра Линдси из Эвлика и Амелии Мюррей (внучка Дэвида Мюррея, 5-го виконта Стормонтского и сестра морского офицера Джона Линдсея).Позже он сбежал с ней, и 1 марта 1752 года они поженились в Canongate Kirk, Эдинбург; ее отец так и не простил ей выйти замуж за художника. Рамзи уже должен был содержать дочь от предыдущего брака и двух оставшихся в живых сестер, но сказал сэру Александру, что он может обеспечить Маргарет годовой доход в размере 100 фунтов стерлингов. Он сказал, что она будет увеличиваться, «по мере того, как мои дела увеличиваются, и я благодарю Бога, они находятся в пути» и что его единственным мотивом для брака была «моя любовь к вашей дочери, которая, как я понимаю, имеет право на многое». больше, чем когда-либо, мне придется одарить ее ».От их долгого и счастливого брака выжили трое детей: Амелия (1755–1813), Шарлотта (1758–1818?) И Джон (1768–1845).

Рамзи и его новая жена провели вместе с 1754 по 1757 год в Италии, побывав в Риме, Флоренции, Неаполе и Тиволи, исследуя, раскрашивая и рисовая старых мастеров, предметы старины и археологические раскопки. Зарабатывал на портретах великих туристов. Эта и другие поездки в Италию предполагали больше литературных и антикварных исследований, чем искусства. После их возвращения в 1761 году Рамзи был назначен преемником Джона Шекелтона на посту главного художника по ординарным работам Георга III, опередив Хадсона на этом посту.Король заказал так много королевских портретов для послов и губернаторов колоний, что Рамзи воспользовался услугами многочисленных помощников, из которых наиболее известны Дэвид Мартин и Филип Рейнагл.

Он бросил живопись примерно в 1770 году, чтобы сосредоточиться на литературных занятиях. Его здоровье было подорвано случайным вывихом правой руки и смертью его второй жены в 1782 году. С непоколебимой настойчивостью он боролся, пока не завершил образ короля, над которым он был помолвлен в то время, а затем приступил к своей возлюбленной. Италия.Он оставил серию из 50 королевских портретов, которую должен завершить его помощник Рейнагл. Несколько лет он задержался на юге, окончательно сломав конституцию. Он умер в Дувре 10 августа 1784 года.

Это часть статьи в Википедии, используемой в соответствии с непортированной лицензией Creative Commons Attribution-Sharealike 3.0 (CC-BY-SA). Полный текст статьи здесь →

Художников по направлению: Рококо

Художественное движение

Рококо наполнил мир искусства и дизайна интерьеров аристократическим идеализмом, который отдавал предпочтение сложному орнаменту и замысловатым деталям.Картины, ставшие визитной карточкой той эпохи, были созданы в честь грандиозных идеалов рококо и страсти к аристократическому образу жизни и развлечениям. Это движение, развившееся во Франции в начале 1700-х годов, превратилось в новый беспрецедентный союз декоративного и изящного искусства, который стал визуальным лексиконом, проникшим в континентальную Европу 18-го века.

В живописи рококо в первую очередь испытал влияние венецианской школы на использование цвета, эротических сюжетов. Известные художники Джорджоне и Тициан, среди прочих, повлияли на акцент периода рококо на кружащемся цвете. Пасторальный концерт (около 1509 г.), впервые приписываемый Джорджоне, хотя сейчас считается одним из ранних работ Тициана большинством ученых, был классифицирован Лувром как Fête champêtre , или вечеринка на открытом воздухе, когда он впервые стал частью собрание музея. Произведения эпохи Возрождения, изображающие двух обнаженных женщин и двух мужчин-аристократов, играющих музыку в идеализированном пасторальном пейзаже, сильно повлияли на развитие рококо Fête galante или картин ухаживания.Термин относится к историческим картинам приятных прошлых времен и стал популяризироваться в работах Жана-Антуана Ватто. Его «приемная» для Королевской академии искусства и скульптуры, Посадка на Киферу (1717 г.), по сути, положила начало движению рококо. Академия ввела термин Fête galante для обозначения работы, тем самым установив категорию, которая должна была стать доминирующим элементом живописи рококо. Изображение аристократов, одетых как для бала или в костюмах, которые винят, обедают и занимаются любовными развлечениями в садах и парках Аркадии, стало чрезвычайно популярной темой.Он не только понравился частным посетителям, но и его мифологизированные пейзажи и декорации соответствовали стандартам Академии, которая причисляла историческую живопись, в том числе мифологические сюжеты, к высшей категории.

В начале своей творческой карьеры Ватто присоединился к студии Клода Одрана, известного декоратора, где он познакомился и стал коллегой по творчеству Клода Жилло, известного своим украшением комедии commedia dell’arte , или комикса. театральные постановки. В результате работы Ватто часто выражали театральный подход, показывая фигуры в костюмах среди декораций, освещенных искусственным светом.Клод Одрен был официальным хранителем Люксембургского дворца, и, работая с ним, Ватто скопировал серию из двадцати четырех картин Питера Пауля Рубенса из Жизни Марии Медичи (1622-25), которые выставлялись на выставке. дворец. Серия Рубена, сочетающая аллегорические фигуры и мифологические сюжеты с изображениями королевы и аристократического двора, продолжала служить источником информации для творчества Ватто. Рубенс был пионером в технике использования трех мелков, что означает использование красного, черного и белого цветов для создания колористических эффектов.Ватто настолько овладел этой техникой, что его имя стало ассоциироваться с ней, и она была широко принята более поздними художниками рококо, включая Франсуа Буше.

Под влиянием Рубенса и Ватто Буше стал самым известным художником зрелого периода рококо, начиная с 1730 года и до 1760-х годов. Известный своей картиной, в которой аристократическая элегантность сочетается с эротической обработкой обнаженной натуры, как показано в его Туалет Венеры (1751), он был одинаково влиятельным в декоративном искусстве, театральных постановках и дизайне гобеленов.Он был назначен первым художником короля в 1765 году, но наиболее известен своими долгими отношениями с мадам де Помпадур, официальной первой любовницей короля Людовика XV и известным покровителем искусств.

Мадам де Помпадур, урожденная Жанна-Антуанетта Пуассон, была названа «крестной матерью рококо» из-за ее центральной роли в продвижении этого стиля и превращении Парижа в художественную столицу Европы. Она повлияла на дальнейшее применение стиля рококо благодаря покровительству таких художников, как Жан-Марк Наттье, скульптор Жан Батист Пигаль, дизайнер обоев Жан-Батист Ревейон и гравер по драгоценным камням Жак Гуай.Она оставалась его доверенным лицом и доверенным советником короля до самой своей смерти в возрасте 42 лет от туберкулеза. Ее роль и статус стали де-факто определением королевского патронажа. Среди других известных художников года французского рококо года были Жан-Батист ван Лоо и Франсуа Лемойн. Лемойн был известен своими историческими аллегорическими картинами, как видно из его Апофеоза Геракла (1733-1736), написанного на потолке Салона Геркулеса в Версале. Отмеченной особенностью французской живописи рококо была манера, в которой ряд известных семей художников, таких как ван Лоос, поддерживали последовательный стиль и тематику в своих мастерских.

Живопись стала лидером в итальянском рококо , примером чему служат работы венецианского художника Джамбаттисты Тьеполо. Сочетая акцент венецианской школы на цвете с квадратурами или потолочными росписями, шедеврами Тьеполо были фрески и большие алтари. Прославленный на всю Европу, он получил множество королевских заказов, таких как его Апофеоз испанской монархии (1762-1766) в Королевском дворце в Мадриде.

Итальянское рококо было также известно своими великими пейзажистами, известными как «живописцы», особенно Джованни Антонио Канал, известным просто как Каналетто.Он был пионером в использовании двухточечной линейной перспективы при создании популярных сцен с каналами и зрелищем Венеции. Его работы, такие как «Венеция : Санта-Мария-делла-Салюте » (ок. 1740 г.), пользовались большим спросом у английских аристократов. В 1700-х годах для молодых английских аристократов стало обычным совершать «Гранд-тур», посещая известные места Европы, чтобы изучить классические корни западной культуры. Поездки положили начало своего рода аристократическому туризму, и Венеция стала известной остановкой, известной своей гедонистической карнавальной атмосферой и живописными видами.Эти молодые аристократы также часто были коллекционерами и покровителями произведений искусства, и большинство работ Каналетто были проданы английской публике, а в 1746 году он переехал в Англию, чтобы быть ближе к своему рынку произведений искусства, и прожил там почти десять лет.

Пастельные портреты Розальбы Каррьеры, как миниатюрные, так и полноразмерные, а также ее аллегорические работы пользовались спросом во всей Европе, так как ее приглашали в королевские дворы Франции, Австрии и Польши. Она была пионером в использовании пастели, которая раньше использовалась только для подготовительных рисунков, в качестве средства для рисования, и, связав мел в палочки, разработала более широкий диапазон мазков и подготовленных цветов.Ее портрет Людовика XV в образе дофина (1720-1721) установил новый стиль портретной живописи рококо, подчеркнув визуальную привлекательность и декоративный эффект.

Английский рококо , который называли «французским стилем», был более сдержанным, так как излишества стиля были встречены мрачным протестантизмом. Это можно проследить в творчестве британских художников, таких как Уильям Хогарт, Томас Гейнсборо и швейцарка Анжелика Кауфман. В своей книге The Analysis of Beauty (1753) Хогарт выступал за использование змеевидной линии, считая ее более органичной и эстетически идеальной.Гейнсборо сначала учился у Грейвло, бывшего ученика Буше, чья перистая манера письма и цветовая палитра повлияли на портретную живопись Гейнсборо в сторону плавности света и цвета. Анжелика Кауфман родилась в Швейцарии, но большую часть жизни провела в Риме и Лондоне. С 1766 по 1781 год она жила в Лондоне, где влиятельный сэр Джошуа Рейнольдс особенно восхищался ее портретами. Одна из двух женщин, избранных в Королевскую академию художеств в Лондоне, она сыграла значительную роль как в продвижении стиля рококо, так и, впоследствии, неоклассицизма.

В 1750 году мадам де Помпадур отправила своего племянника Абеля-Франсуа Пуассона де Вандиера изучать развитие итальянского искусства и археологии. Вернувшись с энтузиазмом к классическому искусству, Вандиер был назначен директором Королевских зданий, где начал выступать за неоклассический подход. Он также стал известным искусствоведом, осудившим Буше petit style , или «маленький стиль». Известные мыслители того времени, в том числе философ Вольтер, искусствовед Дидро, также критиковали рококо как поверхностное и декадентское.Эти тенденции, наряду с растущим революционным пылом во Франции, привели к тому, что к 1780 году рококо вышло из немилости.

Новое движение неоклассицизма, возглавляемое художником Жаком-Луи Давидом, подчеркивало героизм и моральную добродетель. Студенты-художники Дэвида даже спели насмешливую песнь «Ванлоо, Помпадур, рококо», выделив стиль, одного из его ведущих исполнителей и самого известного покровителя. В результате к 1836 году оно использовалось для обозначения «старомодного», а к 1841 году использовалось для обозначения работ, которые считались «безвкусными и витиеватыми».«Негативные коннотации продолжались и в ХХ веке, как видно из описания в словаре 1902 года« Следовательно, рококо используется … для обозначения чего-либо слабо претенциозного и безвкусного в искусстве или литературе ».

Дизайн и живопись в стиле рококо будут идти разными путями , поскольку дизайн рококо, несмотря на новые тенденции в столице, продолжал пользоваться популярностью во всех французских провинциях. В 1820-х годах при восстановленной монархии короля Луи Филиппа возрождение, названное «вторым рококо», стало популярным и распространилось в Британии и Бавария.В Великобритании возрождение стало известно как викторианский рококо и продолжалось примерно до 1870 года, одновременно оказывая влияние на американское возрождение рококо в Соединенных Штатах, возглавляемое Джоном Генри Белтером. Этот стиль, широко используемый для высококлассных отелей, в 20 веке был назван «Le gout Ritz». Однако в живописи рококо потерял популярность, за исключением жанровых картин Шардена, высоко оцененных Дидро, которые продолжали оказывать влияние и позже оказали заметное влияние на Поля Сезанна, Эдуарда Мане и Винсента Ван Гога.

Эдмунд и Жюль де Гонкур заново открыли для себя крупнейшего художника в стиле рококо Жана Оноре Фрагонара в L’Art du XVIIIe siècle (Искусство восемнадцатого века) (1865). Впоследствии он оказал влияние на импрессионистов, особенно на Пьера-Огюста Ренуара и Берту Моризо, и впоследствии оказал влияние на современных художников, таких как Йинка Шонибаре, Кент Монкман и Лиза Юскаваге. Также заново открытые братьями де Гонкур, сюжеты commedia dell’arte Ватто оказали влияние на Пабло Пикассо, Сезанна и Анри Матисса, а также на многих поэтов, таких как Поль Верлен и Гийом Аполлинер, композитор Арнольд Шёнберг и хореограф Джордж Баланчин.

Термин рококо и связанные с ним художники начали подвергаться критической переоценке только в конце 20-го века, когда движения поп-арта и работы таких художников, как Дэмиен Херст, Кехинде Вили и Джефф Кунс, создали новый контекст. для искусства, выражающего те же витиеватые, стилистические и причудливые обработки. Рококо оказал влияние на современность, что можно увидеть в логотипе Ай Вэйвэй (2017), где, как писал искусствовед Роджер Кэтлин: «То, что выглядит как причудливый дизайн обоев в стиле рококо в черно-белом и золотом цветах, на самом деле является комбинацией наручников и цепочек , камеры наблюдения, птицы Twitter и стилизованные альпаки — животное, которое в Китае стало мемом против цензуры.«Это движение живет и в популярной культуре, как показано в популярной песне Arcade Fire« Рококо »(2010).

См. Также Рококо (стиль)

Источники: www.theartstory.org

Википедия: https://en.wikipedia.org/wiki/Rococo

Эдинбург | География, история и достопримечательности

Эдинбург , гэльский Дун-Эйдеанн , столица Шотландии, расположена на юго-востоке Шотландии с центром около южного берега залива Ферт-оф-Форт, рукава Северного моря, который протекает на запад в Шотландскую низменность.Город и его ближайшие окрестности составляют независимую муниципальную территорию. Город и большая часть муниципальной территории, включая оживленный порт Лейт на заливе Ферт-оф-Форт, находятся в историческом графстве Мидлотиан, но муниципальная территория также включает территорию на северо-западе, вокруг Южного Куинсферри, в историческом графстве Западный Лотиан.

Британская викторина

Викторина по странам и столицам

Насколько хорошо вы знаете столицы мира? В этой викторине вам будут представлены названия 195 столиц.Вам нужно будет сопоставить их с их странами.

Физически Эдинбург — город мрачной театральности, во многом благодаря его расположению среди скал и холмов, а также его высоким зданиям и шпилям из темного камня. Эдинбург был военным оплотом, столицей независимой страны и центром интеллектуальной деятельности. Несмотря на то, что он неоднократно переживал превратности судьбы, город всегда обновлялся. Сегодня это резиденция шотландского парламента и исполнительной власти Шотландии, и он остается крупным центром финансов, права, туризма, образования и культуры.Площадь районного совета, 102 квадратных мили (264 квадратных км). Поп. (2001) город, 431 393; муниципальный район — 476 626 человек; (2011) город, 459 366; муниципальный район, 482640.

Характер города

Хотя между 1856 и 1920 годами Эдинбург поглотил окрестные деревни и порты Ферт-оф-Форт, его эстетическое и политическое сердце по-прежнему находится в небольшом историческом центре, включающем Старый город и Новый город. Старый город, застроенный в средние века, когда страх перед нападением был постоянным, ютится высоко на Замковой скале, откуда открывается вид на окружающую равнину.Новый город, напротив, раскинулся великолепной чередой улиц, полумесяцев и террас. Средневековый Старый город и Новый город в неоклассическом стиле были внесены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в 1995 году.