Макс розенфельд: Экскурсии по Харькову с Максом Розенфельдом — Главная

Макс Розенфельд: «Быть ненормальным – хорошо, ведь это значит быть собой!»

Лицо города

Город – как человек, поэтому определить его какими-то отдельными характеристиками нельзя. Ведь человек – это не только его внешность, знак зодиака, характер, темперамент, – он состоит из очень многих качеств. Попытаться описать его какими-то словами мы не сможем, ведь он разный. Он противоречивый и состоит из многих вещей. Точно так же и город. Облик любого из городов разный. Можно сыграть с любым человеком в такую игру: вот скажите, Киев – это мужчина или женщина? Известная байка: Киев – мать городов русских. Почему он мать, а не отец? Какая у него гендерная составляющая? Не с точки зрения имени или названия, а с точки зрения облика. Сколько ему лет? Он гуманитарий или технарь? Вот таким образом можно раскручивать облик города: почему он кажется именно таким.

Кому-то это может нравиться, кому-то нет, но город – это такой вот раскручиваемый персонаж.

Найдется тот, кто скажет, что Одесса — женщина, а Москва – мужчина и так далее. У каждого города есть свой житель, а у каждого жителя – свое мировосприятие. Кроме того, оно меняется со временем, и очень плохо, когда восприятие человека статично и поддается влиянию каких-то стереотипов, даже если эти стереотипы очень позитивные и светлые.

Человек способен расти всю жизнь. Точно также и город – он меняется, если, конечно, это живой организм. Поэтому, как его можно определить? Он складывается из ежедневных событий и обстоятельств. Архитектурно Харькову повезло гораздо больше, чем многим другим городам с формированием целостного облика. Конечно, есть проблемы последних десятилетий, но есть много устоявшихся, сработавшихся обстоятельств, которые действуют, не смотря на эти негативные моменты последних двадцати лет.

Что формирует облик Харькова

Госпром — безусловный топ. Априори главный объект. Во многом даже не потому, что речь идет о знаковом объекте архитектуры, родоначальнике нового стиля — конструктивизма, а потому, что Госпром стал тем, что синтезировало очень много факторов: настроения людей, их надежды и мечты, желание развиваться, получение возможности реализации. Это реализованная мелодичная вещь, которая за 80 лет не утратила это качество.

Объяснить, чем хорош Госпром можно только на уровне музыкально-эмоционального сочувствия, эмпатии. Вроде чувствуешь, но выразить словесно затрудняешься. Кстати, это очень хороший контраргумент, поскольку я сталкивался с большим количеством людей, которые воспринимают Госпром как ортодоксально советское здание. И это очень плохо с точки зрения темы облика города, потому что говорит о наличии стереотипов и неспособности эти стереотипы ломать, а также неумении смотреть на мир открытыми глазами.

Но Госпром такой не один. В Харькове есть, на мой взгляд, две очень серьезные стилевые составляющие. Во-первых, Харьков богат модерном. Этот город один из лидирующих в плане северного модерна городов бывшей Российской Империи и Восточной Европы. И если во Львове есть много венской сецессии, что понятно, то здесь очень много питерского модерна, что не так очевидно. Во-вторых, Харьков наполнен конструктивизмом. Здесь есть арт-деко, вторая волна модернизма. Если говорить о крупных городах Украины в разрезе второй волны модернизма, то очень много интересных объектов также есть в Киеве и Днепре.

Харькову есть чем гордиться, в том числе — своим метро. Это прекрасный пример нового модернизма, который многими не воспринимается как явление, стоящее внимания, потому что появилось не так давно. Кроме того, оно очень четко ассоциируется с «брежневской» эпохой застоя и на него распространяется весь тот негатив, относящийся к «позднему» СССР. Следует заметить, в этот период творили очень необычные, талантливые авторы, которым зачастую было очень трудно, поскольку на них лежала задача протащить свое часто современное, прогрессивное мировоззрение в рамки устоявшейся типовой системы.

Поэтому вторая волна модернизма здесь тоже есть, она интересна и она другая. Она отличается и от киевской, и от днепрянской волны. По моему мнению, в Днепре господствует вторая волна модернизма с элементами «индастриала». Днепр — город мощных предприятий-гигантов, индустриальных районов и в этом проявляется его личный «хардкор», что придает городу определенную особость — индивидуальность. Харьков же имеет очень хорошо вписанный человеческий фактор.

О городских странностях

Очень странный и нелепый объект — это «треуголка» в Саржином яру. Строение, которое вообще не должно было появиться, по сути, бонусный проект, который построили буквально на субботнике. Саржин Яр — место отдыха, рекреационная зона, источник. И вдруг — эта постройка, которая не вписывается ни в какую официальную линию. Тем не менее, она очень человечная, не смотря на свой циклопический масштаб. Очень смелая и передающая дух романтики 60-х. Или то же метро. Это вещи очень странные, но талантливые, и в то же время, человекоориентированные.

Об архитектурном контрасте

Есть объекты и есть архитекторы, например, такие как Олег Дроздов, которые действительно, на первый взгляд, вызывают множество раздражения харьковчан своими объектами — Platinum Plaza и Ave Plaza на Сумской. Но с точки зрения современной архитектуры — это действительно современная архитектура, которую не стыдно, и даже с гордостью можно показывать иностранцам. И не только. Дроздов построил в Харькове многие здания. Его харизма и профессиональное влияние в среде настолько велико, что большинство молодых архитекторов хотят работать на студию Дроздова, либо быть похожими на него.

Потому нельзя сказать однозначно, что за эти двадцать лет был только негатив. Архитектура — наука достаточно сложная, во многом зависящая от взаимодействия мастеров с властью, от финансовой возможности, и возможности грамотно вести масштабные проекты, такие как Госпром. А с этим всегда были большие трудности: в Киеве, Харькове, где угодно. Потому, в основном были реализованы инвестиционные  проекты. Но много денег не всегда хорошо, например, большие и неудачные стройки получила Одесса.

Большие и очень удачные стройки получил Днепр — там другая история. У Харькова таких масштабных, значимых проектов я сходу не назову за эти двадцать лет. Но главные объекты строительства в городе и количество созданных объектов я связываю в первую очередь с личностью Олега Дроздова.

О реставрации исторических памятников

У меня болит не столько за заброшенность, сколько за недореализованность.

Памятники у нас не в таком плачевном состоянии, как мы привыкли об этом говорить. И такая личность, как Владимир Евгеньевич Новгородов, который долгое время руководил Харьковреставрацией, немало приложил к этому усилий. Но есть такая штука, так называемая научная школа реставрации, которая требует совершенно другого подхода. Мы — я имею в виду архитекторы – иногда это видим в работах западных коллег, поскольку у них старая реставрационная школа. Это очень грамотный подход, когда для того, чтобы здание выглядело аутентично, кроме обычного ремонта проводится огромная научно-исследовательская, собирательская работа. Когда архивы имеют полную биографию здания, когда проводя реконструкцию здания понимают, как все это дышит.

Уверен, что Владимир Лопатько – прекрасный мастер (реставратор, занимающийся проектом бывшего доходного дома – прим. ред.), доведет до ума и отреставрирует здание на Полтавском шляхе. Есть, конечно, здания на Конторской, которые заброшены и разрушаются. Но суть в том, что бравым делом у нас считается взять и отремонтировать это здание, чтобы оно снова ожило, но в ходе такого ремонта – не реставрации – ремонта, его история просто подменяется и утрачивается. И город, выглядящий с иголочки, перестает быть историческим. Он превращается в “Дисней-ленд”, такую себе силиконовую подделку.

О мрачном Санкт-Петербурге

Тот же Питер – это не только город прекрасных статуй, разводных мостов и белых ночей. Это город Достоевского, город мрачных каменных колодцев. Если эту составляющую убрать, он станет как многие европейские города, таким пышущим здоровым румянцем туристическим тортом. А мрачная и маргинальная питерская составляющая, – которая, как по мне, гораздо более ценна и интересна, создает облик города. Спросите, что такое облик города Санкт-Петербурга у молодого и очень мало видевшего человека – он скажет, что — это Эрмитаж, Дворцовая площадь, Адмиралтейство. Но кто-то более чувствующий и опытный назовет еще кое-что очень важное.

О храмах в жилмассивах

У этого вопроса есть несколько уровней. Жилые массивы любого города: Москвы, Киева или Харькова – обладают одним очень большим недостатком – безликостью. Они не имеют так называемых реперных точек, поскольку строились по разным, но типовым проектам. Когда я веду на экскурсию, для меня важны смысловые точки: «Этот дом, дерево, куст знаменит тем, что…». Он может даже визуально ничем не привлекать: я ведь не об архитектуре рассказываю, а о людях. Это все есть в постройках жилых массивов.

С другой стороны, эти смысловые реперные точки – памятники, странные скульптуры, особое дерево, даже церковь – имею в виду не религиозную общину, а объект с точки зрения архитектуры, – они придают этому безликому жилому району смысловые узлы. Та же «Эйфелева» башня возле торгового центра на Салтовке. Пускай это дурь, какая-то странная дешевка с точки зрения вкуса, но она имеет свою смысловую привязку. Нам так ориентироваться проще. Некоторые из этих церквей – они же талантливы. Но в окружении панельных домов, несомненно, смотрятся странно. Кроме того, иногда сама жизнь подкидывает нам сюрпризы абсурда. Вот к примеру, одна из новых церквей – Святой Тамары в Пятихатках, находится на проспекте Игоря Курчатова – руководителя советского атомного проекта. Церковь святой на атомном проспекте – вас не смущает такое сочетание? Но я бы ничего не менял – это образ нашей жизни – эклектичной, разноплановой, противоречивой.

Об индивидуальности города

С точки зрения архитектуры и визуальной составляющей Харьков выглядит по-европейски. Если идти дальше по этому пути, он будет утрачивать индивидуальность. Это такая палка о двух концах. У меня есть подруга из Загреба, хорватка, которая три года жила в Харькове, и она так объясняет, почему Харьков ей полюбился больше, чем Львов. Львов – прекрасный город, но он – общеевропейский. По облику, по архитектуре своей – это нормальный средний город Австро-Венгерской империи. Подобные города, как по своей истории, так и по своим объектам, в Центральной и Восточной Европе есть во множестве. Если вы много путешествуете, то очень быстро начинаете узнавать знакомые черты. И каждый очередной город уже не вызывает этого первоначального восторга.

В Харькове другая история ХХ века: здесь есть та особенность, индивидуальность, которая делает его нетипично европейским городом, от чего он гораздо интересней. Нельзя сказать: европейский он или азиатский. Он такой, как есть и имеет свои особенные черты, как и Киев, кстати говоря, и многие другие города. Но желание быть условно «не хуже других» иногда способно сыграть дурную службу: вроде бы ты становишься, как и все – нормальным, встраиваешься в «норму», но при этом перестаешь быть собой. Город, как человек – имеет свою индивидуальность –  разную и не такую, как у других. Быть ненормальным – хорошо – это значит быть собой!

Беседовала: Виктория Шайнога

Фото: Кирилл Неежмаков, Дмитрий Следюк, Татьяна Булгакова

Харьков имеет собственный генетический код

Кофейня напротив Харьковской государственной академии дизайна и искусств, где преподает Розенфельд. Кофе и какао. И мини-экскурсия историей Харькова на фоне снежно-дождливого начала декабря.

– Максим, были ли у вас официальные приглашения участвовать в процессе декоммунизации Харькова?

– Нет. Официальные все эти штуки – нет.

– У вас процесс декоммунизации, в частности его топонимическая и визуальная составляющие, вызывают симпатию?

– Нет. Мне это не интересно. Помните, как Филипп Филиппович Преображенский, когда ему предлагали дать денег на детей Германии, сказал: «Не дам, – Жалеете? – Нет. – Не сочувствуете? – Сочувствую. – Почему не даете? – Не хочу».

Не интересно. Многие негативно воспринимающие это, считают процесс несвоевременным: есть гораздо более актуальные, нужные, уместные и своевременные вещи. Наверное, они правы, но тоже не поэтому.

Мне это не интересно с точки зрения отношения к истории, отношения к хронологии. С точки зрения масштаба. В истории есть проекты, действия, события локального масштаба, а есть глобального – столетия, тысячелетия. В глобальном масштабе переименование – процесс четвертый или пятый на протяжении последних 120-ти лет для многих харьковских улиц. Для каждого такого переименования были свои какие-то актуальные проблемы, причины. Но в масштабах жизни города за 360 лет, или за две тысячи лет, пять тысяч лет, это песчинка, капля в море. Не стоит на это тратить свою энергию. Оно пройдет и забудется.

— Назовите несколько принятых названий, которые действительно вызывают у вас симпатию? Что кажется вам уместным и привлекательным?

– Во многих случаях, особенно относительно небольших, малоизвестных улиц, сделаны очень правильные и остроумные новые имена. Это чаще всего связано с устоявшимися топонимами. Например, улица Краснооктябрьская (Конторская), которой вернули ее изначальное название, на протяжении семидесяти лет все так и называли ее Конторской, поэтому это совершенно нормальная ситуация.

Вот улицу Михаила Калинина переименовали в улицу Константина Калинина, — это тоже очень остроумный ход. Михаил Калинин, который был всесоюзным старостой и насколько он был негативным, сложно сказать, он сам был жертвой сталинских репрессий и заложником системы. Но Константин Калинин – авиаконструктор этот человек достоин был не только, чтобы какая-то улица, площадь в Харькове его имя носила, это действительно потрясающе знаковая личность.

С другой стороны, из моего общения, особенно на экскурсиях, люди, прожив всю жизнь на улице, зачастую не знают, кому ее имя принадлежит: кто это, или с чем связано. Так ты ее назовёшь, или эдак назовёшь, зачастую ничего не изменится.

— Увидели ли вы топонимические варианты, которые шокировали?

– Шока никакого не было, именно потому, что я неплохо знаю историю. Я знаю, что это было и еще будет. Это просто эпизод, очередной повод добавить к разнообразным городским анекдотам еще один сюжет.

С переименованием районов это еще менее интересно. Почему? Что такое имя района. Это формальность, которая интересует только разнообразные организации административные: милиция, ЗАГс, прочие службы. Сто двадцать лет назад эти районы имели номера, определенные участки, но люди не жили в третьем или в четвертом участке. Люди жили на Павловом Поле, в Нагорном, в районе улицы Пушкинской. Поэтому районы как таковые и их имена – это очень интересная история. Употреблялись и прижились давным-давно имена, которые никто и никогда не переименовывал, потому что это обиходное. Это самые живучие вещи.

– А что касается угрозы потерять ценные художественные объекты? Я знаю в Киеве, например, действует фонд, взявший под охрану конкретно мозаики советской эпохи, представляющие художественную и историческую ценность?

– Есть девушка, которая и в Харькове работает с сохранившимся культурным наследием.

Для меня существуют два критерия уместности и неуместности, сохранения или не сохранения. Не советское и несоветское, тоталитарное и не тоталитарное. А талантливое и бесталанное. Очень много никакого, очень много типового, штампованного. Для художника в любом жанре работающего важен образ. По ассоциативности, эмоциям. И не важно, какой. Он есть или его нет. Вот этот критерий – образная или безобразная для меня и присутствует.

За семьдесят лет советской власти создано много талантливых, потрясающих вещей в монументальной скульптуре, мозаика, декоративное убранство зданий. И много типовой штамповки. И то, и то в Харькове есть.

Для нынешнего поколения никакой информативности символика не несет. Пока не началась шумиха, и не задумывались, что это обозначает. У нас прекрасная молодежь, хорошая, но необразованная. Поэтому лапшу им можно навешать и в ту, и в другую сторону. Для них серпы и молотки – это какая-нибудь символика скорее из хорошей ролевой игры. Или красная звезда – очень популярная игра сетевая – танки. Три четверти населения мужского разных возрастов играют в танчики. Для них вся эта символика советская – знак принадлежности к одной группе воюющих. Будет другой, будет свастика – это такой же знак. Смыслов, которые стоят за этим они не видят.

Это кусок истории. Если так исходить из этого, при приходе в Риме нового императора к власти, он должен был закрасить всё после предшественника, низвергнуть всех идолов, разрушить все изваяния, сжечь старый мир и построить новый. Это очень пагубная практика.

Колизей построен Веспасианом рабским трудом пленными, в основном израильтянами, после покорения Палестины. Строился он, собственно говоря, как цирк для не самых лучших шоу, и на его арене гибли христиане первые. И потом полторы тысячи лет он использовался, как главная каменоломня Рима, потому что зачем добывать строительный материал, если можно отковырнуть камень, положенный предшественниками? И сейчас это главный символ Италии, один из главных символов Рима. Нам же не приходит в голову из-за того, что Веспасиан был таким мерзавцем и сволочью, из-за рабского труда, уничтожить Колизей как памятник, как это сказать, мрачному древнеримскому прошлому…

Поэтому я и говорю о хронометраже с точки зрения пятидесяти дет, с точки зрения ста лет – это один масштаб истории, да? А с точки зрения тысяч лет – это другой, и восприниматься он будет по-другому.

– Интересно в этом ключе ваше отношение к сносу памятника «вождю пролетариата» в Харькове. Какие чувства это у вас вызвало?

– Во-первых, как это происходит? Такие вещи организовано делаются. Это вандализм в чистом виде. Памятники крушат вандалы. Когда упал меркуловский Ленин как выход эмоционального напряжения людей Майдана – понятно. Это естественный выход эмоционального напряжения людей, находящихся в состоянии войны. С точки зрения людей, находящихся вокруг – европейцев, американцев – это классический пример вандализма. И то, что происходит в арабском мире по разрушению исторических памятников понять тоже по-человечески можно. Наверное, Ленина убирать надо было, но не так.

Ленин на этой площади был нужен как точка концентрации внимания – энергетический и композиционный центр огромного ансамбля. Не только Университета, Госпрома и «Говоровки». Это место есть самым удачным, это гребешок площади. На фреске в зале ожидания Южного вокзала, как раз видно, что в 1953-м году, когда писалась эта фреска, никакого Ленина там не было, а в этом месте должна была стоять высоченная стела, обелиск.

Это место приковывает внимание, там не может быть пусто, или пустоту нужно специально сделать так, чтобы ты находился в этом месте, окруженный этими зданиями, и эта пустота имела не меньшую роль, чем всё остальное, что там находится. Я против непродуманности ансамбля, незавершенности.

– Вы видите какое-то решение этого пространства? Что-то конкретное там?

– Не знаю. Госпром – мирового уровня объект, часть культурного наследия всего мира, чтобы там оказался случайный объект. Если, дай Бог, разумно к этому вернуться, что-то там будет. Потребуется время, осмысление переварить всю эту информацию.

– Кстати, как вам варианты новых околоидеологических имен улиц? Героев этого времени?

– Это сложный вопрос, потому что для названия улиц и площадей всегда существуют несколько разных способов. Один из которых – имена выдающихся деятелей науки, культуры, политиков, исторических личностей, жертв, героев. Другое – направления движения (Московский проспект, Сумская). Или по роду деятельности живущих: Рымарская, Чеботарская и так далее.

Любая из первой категории возможность названия – обязательно вызовет какое-то негативное отношение. Это такие вещи, которые являются первыми жертвами при очередном изменении политического вектора, и соответственно вчерашний герой становится не героем, а иногда даже врагом. Это всегда опасная история по этому пути идти. Вариант с дорогами и вариант с профессиями гораздо более безопасный.

– А как вы относитесь к ненаучному способу описания мира? Вы верите, что название улиц или памятник конкретной личности на этой улице, на этом месте, в этом районе, задаёт определенный энергетический посыл?

– Нет, я не верю. Жизнь человека в этом городе складывается из очень сложного хромосомного набора, из очень-очень многих факторов.

– То есть вы больше верите в генетический код человека?

– Я верю в генетический код городов. Этот код складывается из людей, которые там живут, из обстоятельств, из случайностей – масса факторов. Имя – это настолько незначительный. Я верю, к разговору о безобразности и образности, в необходимость значительных смысловых визуальных, и может быть, фонетических привязок. Но они не переименованием достигаются.

Мы сильно переоцениваем своё влияние на город. Сколько мы здесь живем, чтобы повлиять на его судьбу?

Макс Розенфельд о харьковчанах: ne_znaiko — LiveJournal

  Экскурсии и рассказы Максима о Харькове неизменно привлекают толпы слушателей. Несколько его замечаний о жителях города:

Мы очень недовольны своим городом. Со стороны может показаться, что харьковчане его не любят настолько, насколько одесситы любят Одессу, львовяне — Львов, киевляне — Киев. На самом деле такая способность к самокритике очень важна для развития.  Еще харьковчане очень самодостаточны.

Нам все равно, что о нас думают люди. Мы не сильно, по крайней мере, внешне, заводимся, когда, например, слышим в свой адрес разные не очень приятные вещи. Не так, как, например, опять же львовяне отреагируют на то, что в их адрес скажут что-то едкое и обидное. Мы скажем: «Окей. Хорошо».

Нам по барабану. Замечательный украинский художник Павел Маков сравнил Харьков со Швейцарией. У него спросили — неужели в Харькове настолько же прекрасный шоколад, или банковская сфера, или молоко? «Нет, — ответил он, — харьковчанам так же все по фиг». Кто-то назовет это аморфностью, аполитичностью, апатией, а кто-то — здравым смыслом. Хорошая это или плохая черта — не знаю, но она всегда была.

И по поводу того, что «становится краше». Это двойственное впечатление. Харьков становится нормальным городом — европейским, вылизанным. От этого он отчасти даже теряет индивидуальность. Я уже где-то об этом говорил, но повторюсь. Питер обладает несколькими образами. Безусловно – это ансамбли Росси, Растрелли, дворцы, Невский проспект. Но для некоторых Питер — это мрачный маргинальный город с дворами-колодцами, с которыми связан трагизм и глубина внутреннего переживания известных питерских личностей.

И в Харькове этой питерской маргинальности всегда было много, потому что это город студентов и глубинных, экзистенциальных переживаний. А в лакированных фасадах экзистенциализма никогда не будет. Опять же Прага Кафки и современная пряничная туристическая Прага – это разные города. И в Харькове этот дух есть, его очень непросто отсюда выветрить, убрать. Харьков, становясь краше, теряет часть своей уникальности, он приобретает стереотипные и шаблонные черты. Это, конечно, качество жизни, но при этом должна сохраняться харьковская индивидуальность. Я сейчас говорю об архитектуре, об устройстве города.

Харьков всегда, повторюсь, был студенческим городом, и молодых людей здесь всегда было много. В этом его главный бренд и индивидуальность. Этот город завязан на студенчестве. Поэтому здесь были стиляги, диссиденты, поэты… Студентов много, молодежи много, закончивших вузы много. Этот город учит учиться. Национальность «харьковчанин» – это не тот, кто в Харькове родился; это тот, кто в Харькове учился. Исаак Дунаевский родился на Полтавщине, вся его творческая жизнь прошла в Москве и Ленинграде, но он считал себя харьковчанином потому, что здесь учился. Он здесь окончил гимназию, музыкальное училище и консерваторию. Он сам писал, что Дунаевским стал в Харькове — именно благодаря своим учителям и той среде, в которой находился. Этот город формирует личность. Он придуман для того, чтобы здесь учились.

И, соответственно, здесь появляются такие проекты, как те, что вы назвали, и аналогичные: Макса Бурцева с «Багажом. Школой дизайна и рекламы», «Школа Аzi Nizi Maza» Коли  и Маши Коломийцев, мой проект «Архитектура и дизайн для «чайников». Это в первую очередь образовательные, альтернативные проекты, те, что уходят от абстрактности методической системы к живому обновлению. И это очень правильно и хорошо. Это естественное и нормальное развитие событий. Это то, что должно здесь быть.

Источник: http://www.sq.com.ua/rus/news/lichnost/07.10.2016/maksim_rozenfeld_ob_otlichitelnyh_chertah_harkova_i_harkovchan/?_utl_t=fb

Телеграм канал Экскурсии по Харькову с Максом Розенфельдом

​​ИСТОРИЯ КО ДНЮ НАЧАЛА ВСЕГОВозможно, кто-то из вас уже слышал эту историю, но теперь она обретает прям какое-то постапокалиптическое звучание, что дает мне повод еще раз ее рассказать.

Итак,
В сентябре 2010 года мне предложили вполне безумный проект. У меня тогда родился Семен, я был слегка не в себе и с готовностью согласился, не очень понимая, во что ввязываюсь. Не (как я думал) изображение основных харьковских достопримечательностей, а ВЕСЬ город. В виде глобуса. Не, ну а что?
Это был тест на мою невменяемость, и я его блестяще прошел. В том смысле, что оказался абсолютно неспособным оценить масштаб предстоящей работы. Не говоря уже о последствиях 🙂

Вдохновленный другом и коллегой по проекту, не менее безумным Лёшей Чекалем, я принялся собирать материал. Я ездил по городу и рисовал, читал, рисовал и снова читал. Собирал все эти истории, байки, легенды. Узнавал совершенно удивительные вещи и бежал этим срочно поделиться. В какой-то момент от меня стали прятаться мои близкие, а дети рисковали заблудиться в небольшой квартире, уворачиваясь от фрагментов и моделей глобуса. Приближалось время, когда нужно было остановиться. И в конце концов последовал сигнал: открытие должно состояться 12 апреля, ко дню космонавтики. На дворе был 2011 год – пятидесятилетие полета Гагарина. Поэтому проект переименовали в «Планету Харьков» и назначили торжественный дедлайн.

И вот 12 апреля, ровно 9 лет назад, все кончилось!

Глобус установлен, эскизы собраны в папки, Чекаль был призван рисовать глобус Бердичева (но это уже совсем другой сюжет 🙂 ), а истории принялись бродить в моей голове.

Я вернулся в семью, промаялся месяц, и, наконец, дождался волшебного пенделя от Yurek Yackubov. Который собрал для меня первую группу в соцсетях. Уже в начале мая состоялась первая экскурсия. Дальше было много разного, и это еще много (других) историй про удивительных людей, с которыми интересно жить в этом городе. С чем я нас всех и поздравляю!

Дальше должна быть фраза про нынешнюю паузу и новые форматы и маршруты, и она обязательно будет. Следите за нашими анонсами!

А сегодня давайте отпразднуем день рождения глобуса, на котором мы все живем

УРА!

Харків у Другій світовій війні

Оккупированный Харьков: немцы заживо сжигали людей, а харьковчане ели человечину

Юлия ВОРОНА

Существуют в истории такие страницы, которые, как ни перелистывай, забыть невозможно и, более того, непростительно.

В преддверии празднования 70-летия освобождения Харькова от немецких захватчиков, в городе отдают честь погибшим и славят тех героев, которые уже с трудом, но все же ходят по земле. Ветераны с радостью принимают почести, правда, в сотый раз о страшных событиях 1941-1943 годов рассказывают с меньшим запалом, чем о фронтовых песнях и трогательной любви на полях битв. Это неудивительно, ведь большинство историй до сих пор заставляют содрогаться от ужаса даже тех, кому сложно представить, что такое война.

23 августа в Харькове возложат тонны цветов к памятникам погибшим солдатам, но на самом деле, склонять голову мы должны не только возле общеизвестных традиционных мест. В нашем городе существуют не менее трагичные и страшные улочки и дома, которые заслуживают особого внимания.

О местах, залитых кровью, которые не принято вспоминать во время пафосных празднований Дня Победы и освобождения Харькова, Vgorode.ua рассказал преподаватель академии дизайна и искусств и, как его называют, гид-неформал Макс Розенфельд.

Раненых солдат сожгли в госпитале заживо

— В начале марта 1943 года завязались кровавые уличные бои в городе, вот как раз с этим и связаны разные страшные места, — рассказывает Макс Розенфельд. — Многие красноармейцы выбирались из Харькова как могли: срывая погоны, пряча шинели, пробираясь лазейками и потаенными тропами. В это время немцы очень грамотно стягивали кольцо захвата. Логическим местом, куда сходились армейские части, всегда была площадь Дзержинского (ныне – площадь Свободы). Именно в этой окрестности завязалось несколько кровопролитных боев. Там же произошла одна драматическая история.

На территории современной Харьковской областной клинической больницы с февраля по март 1943 года был развернут советский госпиталь. Немцы начали наступление, но эвакуировать раненых не смогли чисто физически. Тем временем, враг окружил госпиталь и поджег его со всех сторон. В августе, когда город был освобожден от захватчиков, в сгоревшем здании обнаружили сотни изуродованных огнем трупов советских солдат и офицеров, которые не имели возможности выбраться из больницы самостоятельно, поскольку были ранены.

— Если идти по улице Ярослава Галана со стороны проспекта Правды, буквально сразу увидите небольшой гранитный обелиск, на котором написано «Березень 1943 року», — говорит Макс. – Но на нем нет никаких пояснений.

Об этом страшном событии в августе 1943 года сняли небольшой документальный фильм, его материалы использовались на первом в мире судебном процессе над военными преступниками, который проходил на территории нынешней филармонии на Рымарской.

Психов расстреливали, а евреев выбрасывали на холод

Один из самых жутких моментов оккупации Харькова – жестокое, граничащее со зверским уничтожение людей.

— Когда немцы занимали города, расово «не то» население должно было быть уничтожено, — рассказывает гид-неформал. — Речь шла о евреях, цыганах и о других «второсортных» группах населения, не принадлежащих к арийской нации. Фактически все люди, которые попадали в руки эсесовских частей, уничтожались. Например, были расстреляны пациенты харьковской психиатрической лечебницы. С больными нужно возиться, но проще – пустить сумасшедших в расход. Место расстрела находится недалеко от салтовского кладбища, на улице Академика Павлова. Там установлен монумент погибшим.

Часто немцы жалели патронов и заставляли людей умирать от голода. Так, у пациентов психиатрической лечебницы сначала отобрали продовольствие, закупленное государством, а тех, кто выжил – расстреляли. Кроме этого, чтобы не тратить пули, фашисты травили харьковчан газом в машинах-«душегубках». Люди умирали за пару кругов, проведенных в таком «такси».

В отличие от Киева, из Харькова многих людей успели эвакуировать на восток. Тем не менее, немецкие захватчики развесили в городе объявление, где всем евреям в обязательном порядке приказали явиться с вещами и документами на улицу Мещанскую (нынешняя улица Гражданская) к помещению синагоги. Людям пообещали, что их направят в соответствующий накопительный концлагерь, где будет решаться их дальнейшая судьба. А те, кто решит спрятаться от немцев или будет укрывать представителей неугодной арийцам нации, будут расстреляны на месте.

— Многие не хотели идти, но их прикладами и ногами сгоняли в общую кучу к помещению старой мещанской синагоги, — рассказывает Розенфельд. — Большую часть собравшихся в лютый мороз (декабрь 1941 года) препровождают к баракам на станкостроительном заводе в районе ХТЗ. В скором времени всех, кто дошел до этих построек, расстреляли в Дрогобицком Яру. Но из общей массы собравшихся на Гражданской, 400 человек идти не смогли. В основном это были старики, дети и инвалиды, для которых передвижение по проспекту Московскому было невозможным. Их заперли в синагоге, за два дня люди умерли от холода. Здание же было разрушено, чтобы скрыть следы преступления. Сейчас это проходная завода «Электротерм», там есть мемориальная плита, на которой написано об уничтожении харьковского еврейского гетто.

Воспоминания о страшной массовой смерти евреев в старой синагоге описывает Олесь Крапивный в автобиографической повести «Эдельвейсы».

«Первое, что я увидел, протолкнувшись в узкую дверь, была молодая, совсем раздетая мертвая женщина. Она лежала на ступеньках лестницы. Лежала, неудобно раскинув ноги, и голова как-то набок. Тихонько ойкнув, мы быстренько прошли в боковую дверь. В полутемном зале прямо на полу, как попало, были свалены люди. Раздетые и полураздетые, застывшие группками по углам и просто сваленные в кучи. Видно, часть их замерзла здесь, просто заснули и не проснулись, но большую часть, наверное, снесли с улицы. Розоватые тела, сморщенные пятки и слипшиеся волосы вызывали представление о смерти, и казалось, что мертвецы пахнут. Но пахнуть они не могли, потому что стоял сильный мороз. Дети, мужчины, женщины — все они были похожи один на другого. С искаженными или спокойными лицами, в объятиях или прижавшись друг к другу, они были не очень страшными, если не вглядываться.. Одежда на них обледенела или покрылась инеем, как у елочных игрушек. Но стоило вглядеться в оскалы зубов, в спокойные рыбьи глаза, косы, брови, разорванное белье на женщинах… — и холодом обдавало сердце <…> В следующее мгновение прямо из трупов начали выскакивать кошки. У них, как у чертей, горели глаза. Кошки выскакивали в окно, а штук пять промчались мимо нас к двери. Этого мы уже не могли выдержать и вмиг очутились на лестнице. Я даже не помню, как я перескочил через ту первую женщину, и теперь она снизу смотрела на нас застывшими глазами.
— Ты знаешь, что они там делали? — спросил Володька.
А что ж тут понимать, они их ели. Наверно, прогрызли дырку в животе и там сидели. Все, что мы видели, было так необычно, что мы вдруг перестали испытывать страх. Наверное, мы еще не понимали, какая трагедия раскрывалась перед нами и кто виноват в этом.

Постепенно наши глаза свыклись с полумраком, и мы увидели фигуру, покрытую белым покрывалом. Мы сдернули саван и под ним обнаружили замерзшего старика. Он стоял на коленях и как будто застыл в поклоне. На лбу у него была привязана черная коробочка. Мы знали, что в коробочке листки с молитвами, и называлась она торой. Их кругом много валялось.
— Это, наверно, еврейский поп, — сказал Вовка.— Молился, молился и замерз, бедняга».

Убивали харьковчан, уничтожая культуру

Еще одна история, связанная с акциями устрашения – уничтожение харьковской картинной галереи; находилась она на улице Петровского, где сейчас расположен автодорожный институт.

— Дело в том, что до войны наша галерея имени Шевченко (сейчас – имени Васильковского) была одной из самых крупных в Советском Союзе, — говорит Розенфельд. — Сегодня искусствоведы музея говорят, что только около 20-30% нынешней коллекции составляет от довоенной. Куда делись остальные 70? Это очень мутная история.

Историки предполагают, что некоторую часть картин эвакуировали люди, что-то растаскивалось харьковскими мародерами в момент захвата города. Поговаривают, что самые ценные экспонаты отбирало для себя фашистское руководство (в том числе, Гитлер) и переправляло в Германию.

^.

— Спасали заводы, — говорит Макс. – Я допускаю, что не до картин было в этот момент. В марте 1943 года по городу был развешен приказ, где сообщалось, что будет публично сожжена картинная галерея на улице Бассейной. Харьковчан согнали, чтобы они посмотрели на это все. По периметру здание оцепили автоматчики.

Война в Харькове была варварской

Считалось, что в то время как в Европе идет цивилизованная война, у нас воюют по-варварски.

— Очень сложно говорить о степени жестокости с одной или с другой стороны, — подводит итог Макс Розенфельд. — Например, когда шли наступательные бои Красной Армии, за несколько недель до сожжения госпиталя аналогичное действие произошло в районе аэропорта Рогань (там базировался военный аэропорт). Немцы нашли обезображенные трупы своих товарищей, которые попали в плен к красноармейцам. Это было «око за око».

Профессор, заслуженный деятель науки и техники Украины Валентин Зайончковский вспоминает: «В начале марта 1943 года ожесточенные бои шли за Логачевку (район ХТЗ). Этот населенный пункт несколько раз переходил из рук в руки, по нему «работала» немецкая и советская артиллерия. В очередной раз на окраине появились красноармейцы и увидели одноногого старика, который, прыгая на культе, ковырялся палкой в пепелище своего сгоревшего дома. Бойцы подбежали к нему: «Отец, где немцы?» А он роется в пожарище и, не поднимая головы, говорит: «А мне все равно, что наши, что немцы. Надоели вы мне все». «Ах ты, гад!» — заорал лейтенант и застрелил его из пистолета. Это произошло рядом с домом наших близких родственников, который чудом уцелел при обстрелах.

Подобные случаи отношения к мирному населению не были единичными, но все же они были исключением. Каждая семья отдала на фронт отца, мужа, сына. Красноармейцы были «нашими», братьями»

По словам гида Розенфельда, даже массовое сожжение деревень и домов харьковчан можно приравнивать к неявному их убийству, поскольку люди оставались на улице в мороз и практически не могли выжить.

В это же время оккупация Харькова психологически убивает его горожан. Действия некоторых людей абсолютно не подчиняются общечеловеческим правилам, хотя, никто не может осуждать тех, чье моральное здоровье подкошено страхом, голодом и желанием выжить и спасти своих детей.

Олесь Крапивный описывает страшную историю, которая буквально заставляет шевелиться волосы на голове: «Началась весна. Река вскрылась, и льдины, толкая друг друга, спешили уплыть куда-то. Как-то утром на улице начали стрелять. Я выскочил и увидел женщину, которая, задыхаясь, бежала верх. На лбу у нее виднелась большая бородавка, а ноги были толстые, как кувалды. За ней гнались не то полицаи, не то немцы, я не рассмотрел. Они стреляли в воздух и что-то кричали. Я подумал, что женщине не уйти — солдаты бежали быстрее, и пошел домой. Через пару дней на базаре я увидел эту тетку на виселице. На груди у нее болталась табличка — «Я торговала человеческим мясом». Оказывается, она вылавливала убитых людей, которых несло половодьем по реке, и что-то там у них вырезала. Кажется, печень или просто мясо, и делала начинку для пирожков, которые продавала на базаре. Ее увидели, когда она потрошила труп, поймали и повесели. Люди ходили вокруг виселицы и плевались: «Так ей и надо».

Харьков – город колоссальных жертв и советских провалов, считает Макс Розенфельд. Из всех оккупированных крупных центров Украины он единственный, кому не присвоено звание города-героя.

— Харьков был морально разрушен и убит, во многом он считался позором для Красной Армии. Но это не так! Нужно вспоминать не только победные моменты, хотя бы из уважения к тем людям, которые отдали жизнь за наше будущее.

Кiлькiсть переглядiв: 210

«Харькову не повезло с изменением его масштаба», — интервью с экскурсоводом и художником Максом Розенфельдом . Новости досуга в Украине Харькове. Весь Харьков

Макса Розенфельда больше знают, как экскурсовода, и в этом видится даже несправедливость, поскольку Макс — и он говорит об этом прямо —  в первую очередь, художник, а уж потом экскурсовод, бизнесмен и все остальное. Сама идея экскурсий по Харькову выросла пять лет назад из другого проекта, «Глобус Харькова», который дизайнер Розенфельд реализовал по заказу Александра Фельдмана.  Начав работать над изучением харьковских улиц для глобуса,  Макс уже не смог остановиться. Данное интервью — отчасти попытка слегка пошатнуть несправедливость, и явить публике художника Макса Розенфельда. Этот второй, а на самом деле первый и главный Розенфельд много к чему приложил руку — от создания декораций для корпоративных ивентов  харьковских IT-компаний до иллюстраций полутора десятков книг и участия в картинах «Матч» и «Поводырь», съемки которых велись в Харькове.  

Мы беседуем на одиннадцатом этаже отеля «Premier Palace Kharkiv», откуда открывается ошеломительный вид на Госпром и песочницу на месте снесенного памятника Ленину. Макс  предлагает объявить конкурс среди архитекторов из Японии, Польши, США, со всего мира, чтобы на месте Ильича появилось нечто новаторское, мощное, модерное или даже постмодерное, объект настолько интересный, чтобы его не стыдно было включить в архитектурную композицию Госпрома и двух зданий Харьковского национального университета. 

Вы дизайнер, художник, математик, но стали известны, как экскурсовод. Вы подсчитывали, сколько экскурсий провели за время существования проекта?

Давайте посчитаем. Две экскурсии в  неделю, 15 маршрутов, 30 экскурсий за полный цикл, в году их два. Умножьте на 5 лет. Получается  250-300 экскурсий. И сверх того еще 600-700 экскурсий на заказ.

У Вас много конкурентов в Харькове?

В Харькове есть несколько экскурсионных проектов. Первым начал проводить экскурсии Михаил Михайлович Красиков. Он настоящий краевед, у него много разных маршрутов и тем.  Еще есть проект «Экскурсии для своих»,  фундация «Харьков манящий», куда входят несколько историков, экскурсоводов, которые активно проводили ивенты в прошлом году, Дмитрий Вулканов и его проект «Машина времени», Богдан Ивченко, сотрудник исторического музея, который проводит экскурсии.

А не хотелось пойти подсмотреть, как там у конкурентов?      

Вообще слово «конкурент» многое говорит об отношении к происходящему. В любой сфере деятельности бывают конкуренты и бывают коллеги. Коллеги не обязательно конкуренты. Харьков – совершенно не туристический город, здесь не должно быть конкуренции между экскурсоводами, потому что несколько экскурсоводов на полуторамиллионный город — это не то количество, где может быть конкуренция. Даже в вашем вопросе заложен определенный подтекст.

Макс Розенфельд

Соперничество?

Ревность. А с другой стороны — я же все-таки художник. Может ли быть конкуренция между художниками? Вроде бы, нет. Но мы знаем из истории искусств, что ревность и соперничество — они всегда присутствуют. В данном случае для меня лично это соперничество не большего или меньшего профессионала, а определенная человеческая ревность.

Мне иногда задают вопрос: «Максим, возможно ли украсть экскурсию?». В данном контексте, возможно ли украсть мой бизнес? Отвечаю: нет. Нельзя. Можно пересказать, позаимствовать, посмотреть, но можно ли собирать аудиторию, пародируя какого-то артиста? Это будет пародия, а не он сам. Нельзя украсть меня у меня. Это же не совсем экскурсия. Это театр одного актера, моноспектакль. Поскольку актером являюсь я сам, точно та же история, рассказанная кем-то другим, будет восприниматься иначе. Каждая экскурсия — это, в большой степени, импровизация.

Харьков – совершенно не туристический город, здесь не должно быть конкуренции между экскурсоводами, потому что несколько экскурсоводов на полуторамиллионный город — это не то количество, где может быть конкуренция.

Были ли мысли масштабировать проект «экскурсии с Максом Розенфельдом»?

Сделать франшизу?

Например, проводить экскурсии в других городах.

Вы знаете, буквально месяц назад приезжал мой друг и коллега, создатель масштабного проекта «Интересный Киев»  Арсений Финберг. Сам он уже не водит экскурсии по Киеву, у него много экскурсоводов. Я ему задал такой же вопрос. Что если создать проект «Интересная Винница», «Интересный Житомир», сделать такой зонтичный бренд? Он сказал: «Я от этого категорически отказался».

Это неправильно, потому что экскурсии должны проводить аборигены своего города. И его проект, и мой, направлены, в первую очередь, не на туристов, хотя их тоже немало. После нашего интервью будет экскурсия с французами, завтра будут шведы. Однако большинство моей аудитории — это жители Харькова. Это вопрос городского патриотизма. Если киевлянин приедет в Винницу, чтобы учить винничан «Родину любить», это будет восприниматься, как столичный снобизм.

Мне интересны города, которые не очевидны с туристической точки зрения. Например, Днепр. Зимой, когда открывался «Спалах» в Днепре, я ездил туда с лекциями по дизайну. Я давно хотел задержаться в этом городе на несколько дней, погулять, заблудиться, потеряться и найти дорогу. Чтобы понять город, нужно в нем заблудиться и найтись. Расстояние между Днепром и Харьковом — 200 км, и, тем не менее, два города совершенно разные по образу, устройству, менталитету горожан, хотя я и категорически против обобщений и разговоров о некоем общем городском менталитете, потому что все люди разные.

Мне интересен город Запорожье. У Кировограда очень интересная история. Мне интересны города, которые находятся за пределами интереса туриста.

Я могу провести мастер-класс, как запустить похожий проект в Днепре, но это не будут «Экскурсии по Днепру с Максом Розенфельдом». Будет неправильно, если харьковчанин начнет тыкать носом днепровца в его историю.  Я очень многие города люблю — Париж, Прагу, люблю и хорошо знаю Мюнхен, но так, как родной Харьков, я не люблю ни один другой город.

Чтобы понять город, нужно в нем заблудиться и найтись.

В чем Вы видите миссию своего дела?    

Я против мессианства. Это большие претензии и гордыня. Есть такой еврейский анекдот: умирает праведник, всю жизнь соблюдавший заповеди, все делавший правильно. Он попадает в чистилище. Архангел Гавриил решает, куда его отправить, в рай или ад, и вдруг говорит: «Тебе в ад». Праведник удивляется: «Почему? Я же все делал правильно. Не нарушал ни одной заповеди! Меня же при жизни в моем городке почитали почти что святым!». А архангел ему говорит: «Где книга?». «Какая книга?». «Когда тебя отправляли на землю, у тебя была задача написать книгу. Ты мог пьянствовать, воровать, прелюбодействовать, делать все, что угодно, но ты должен был написать книгу. В этом была твоя задача. Ты ее не написал и потратил время зря. Поэтому тебе в ад».

Кто мы такие, чтобы понять свою миссию? И вообще есть ли она? Мы живем и пытаемся понять, что наше, а что не наше. Поэтому, откуда я знаю?

Большинство моей аудитории — это жители Харькова. Это вопрос городского патриотизма. Если киевлянин приедет в Винницу, чтобы учить винничан «Родину любить», это будет восприниматься, как столичный снобизм.

Так праведник и попал в ад потому, что не понял,  в чем заключается его миссия!    

Я не знаю, что я должен делать. Я хотел этим заниматься, потому что мне это было интересно. Очевидно, что если это интересно мне, значит, это будет интересно еще кому-то. Я не думал, что прямо такому количеству людей, но я всегда знал, что те, кто говорят: «В Харькове нечего показывать, некому рассказывать», говорят глупость. Мне интересно рассказывать людям истории.

Иллюстрация Макса Розенфельда к книге Герберта Уэллса «Война в воздухе».

Вы художник, автор множества картин и иллюстраций к полутора десяткам книг. Увидим ли мы выставку картин Макса Розенфельда?

Думаю, нет. Я любил рисовать в детстве, но никогда не собирался становиться художником. Родители мне говорили, что это хорошее хобби, но надо найти нормальную профессию. Мне хотелось научиться рисовать, но у меня нет амбиций, делать выставки и продавать картины. Мне нравится иллюстрировать книги. До старта экскурсий я работал, как художник. Это были разнообразные заказные работы, которые, кроме книжной графики, особо не афишируются и нигде не выставляются. Этих работ очень много, но это та часть моей деятельности, о которой никто не знает. Я долго работал, как театральный декоратор, но не для театра, а для корпоративных ивентов. Это такие огромные декорации 25 на 6 метров, 50 на 6 метров.

Есть, например, такой известный украинский автор, имеющий колоссальную славу – Лесь Подервянский. Он классный, офигенный художник. В последнее время как автор и литератор он практически не  заметен. Он вернулся к своему любимому занятию, пишет картины.

Мне интересен город Запорожье. У Кировограда очень интересная история. Мне нравятся города, которые находятся за пределами внимания туриста.

Так значит, выставки картин не будет?

Сколько людей придет на выставку?

Думаю, немало, Вы достаточно известный человек.

Хорошо, если тысяча человек посетит. А вот книга с иллюстрациями — это другое дело. Книгу всегда можно перечитать. Если в семье есть книга, значит ее прочтут мама, папа и ребенок. Я хочу издать книгу своих иллюстраций, возможно даже сюжетно связанный комикс, представляю,  в каком виде она должна выйти.

Прошлым летом была издана детская книжка с моими иллюстрациями «С карандашом по Европе». Я недавно поинтересовался в магазине, мне сказали, что тираж уже распродан. И судя по тому, что мне сказали, это не моя известность сработала, а просто книга понравилась людям. После этой истории я понял, что совсем не хочу рисовать картины, а хочу иллюстрировать книжки для детей и подростков. Так что скорее можно будет увидеть не выставку, а книжку.

Как Вы считаете, последние 20 лет  прошли для архитектуры Харькова, скорее,  в минус? 

С архитектурой сложный вопрос. Вчера один американец, бывший харьковчанин, спросил меня о парке Горького: «Почему вы так носитесь с этим парком Горького? Обычный, нормальный, ухоженный европейский парк». Понимаете, это двойственная история. Когда в городе появляется нормальный обычный европейский объект — это хорошо. С другой стороны, сам город становится обычным, нормальным и европейским. Исчезают вещи, которые делают город самим собой. Это как пластическая операция или униформа. Индивидуальность уходит.

В последние двадцать лет Харькову не повезло не в смысле архитектуры. Ему не повезло во всех смыслах из-за изменения своего масштаба. Вспомним историю: это был один из крупнейших городов Российской империи, шестой или седьмой по значимости. Петербург, Москва, Киев, Одесса, Варшава, Вильно, а потом Харьков. После него уже шел Нижний Новгород, Тифлис. Я ни в коей мере не ностальгирую по советским или досоветским временам, но те процессы, которые у нас тогда происходили, были процессами масштаба огромной империи, в том числе процессы в градостроительстве. Это город не то, чтобы со столичными амбициями, но точно не с провинциальными комплексами.

А позже, когда Харьков стал столицей советской Украины, эти амбиции, они были подчеркнуты. Возьмите Госпром. Это не просто начало нового архитектурного языка Харькова, это начало нового архитектурного языка всего мира. Масштаб мышления другой. В последние двадцать лет этого масштаба не видно.

Вам, наверное, задавали вопрос, что должно быть построено на месте памятника Ленину…

Мы как раз сидим над песочницей на его месте. Мне задавали этот вопрос. Я отвечу так: Госпром — это объект масштаба мирового наследия, неважно есть у него этот статус или нет. Это одно из семи чудес света двадцатого века. Какой бы объект здесь не появился, он должен быть соизмерим с архитектурной композицией Госпрома.

Надо объявить международный конкурс, пусть американцы, японцы, поляки предложат свои проекты. Нужно расширять рамки всеукраинского масштаба. Я не знаю, что здесь должно быть. У меня такой пиетет перед Госпромом, который ставит табу на эти мысли.

Вы сотрудничаете как-либо с городскими властями в плане архитектуры и застройки? Вашим мнением интересуются?

Нет.

А если бы спросили, что бы Вы посоветовали?

Я считаю, что это в принципе невозможно, чтобы они спросили что-то у меня. Можно поступить умно, а можно поступить мудро. Можно сделать очень умно, так, чтобы какой-либо объект приносил прибыль и реализовывал какие-то репутационные вещи. Как бы мы не относились к мэру и Парку Горького, но с точки зрения репутации Парк Горького — очень успешный проект. Он является привлекательным для города объектом. А, например, рынок Барабашово, при том, что он создал очень много рабочих мест — это антирепутационный проект для Александра Фельдмана.

Например, парк Горького и рынок Барабашово – это репутационные проекты на годы. А поступить мудро – это значит создать репутационные проекты на десятилетия, может быть для вечности. А в вечности сейчас никто не заинтересован. Госпром отрабатывал репутационный проект на ближайшие годы, но при этом он сделан для вечности.

Со мной никто не посоветуется, потому что никому сейчас не интересен глобальный подход – всех занимает тактика, а не стратегия. Я это почувствовал, когда было торжественное открытие Глобуса Харькова. Я же не просто рисовал домики, а занимался графической системной аналитикой, пытался понять, как устроены кварталы, проложены улицы, как это все взаимосвязано. На открытие Глобуса пришло несколько уважаемых мною докторов наук, архитекторов. Я ждал, что сейчас они зададут мне сложные аналитические вопросы. Они меня знаете что спросили? «Мой дом здесь есть? Покажите!». Я понял, что не нужно так глубоко копать. Надо к людям относиться добрее, человечнее и проще.

В последние двадцать лет Харькову не повезло не в смысле архитектуры. Ему не повезло во всех смыслах из-за изменения своего масштаба. Вспомним историю, это был один из крупнейших городов Российской империи, шестой или седьмой по значимости. Петербург, Москва, Киев, Одесса, Варшава, Вильно, а потом Харьков. После него уже шел Нижний Новгород, Тифлис. И процессы, которые у нас происходили, были процессами масштаба огромной империи, в том числе процессы в градостроительстве. Это город не то, чтобы со столичными амбициями, но точно не только с провинциальными комплексами.

Какое Ваше отношение к декоммунизации?

На любое данное при рождении имя накладывается характер, поведение, восприятие окружающими. Когда мы говорим о городе, улице, переулке, мы же представляем себе не имя, а некий образ.

Допустим, в Харькове есть улица Конторская, которая была изначально Конторской, а потом на 70 лет  стала Краснооктябрьской. Но ее все равно все продолжали называть Конторской. Потому что Краснооктябрьская – это почти безымянно.

Например, проспект Ленина переименовали в проспект Науки. Этот проспект всегда называли просто «Проспект». И если таксисту сказать,  что надо ехать «на проспект», он поймет, куда везти в независимости от переименования.

Например, Днепр всегда называли Днепром, хотя образ Григория Ивановича Петровского в Днепре сильно прочитывается, поскольку это не только кусок имени, но еще и одно из градообразующих предприятий, гигантский завод. В названии «Днепропетровск» было заложено даже не имя коммуниста, а образ градообразующего предприятия, на котором работает большое количество людей. Мы меняем имя, но мы все равно продолжаем ходить по тем же улицам.

Макс Розенфельд с женой Линой на фоне созданной им декорации Венеции (фото из архива Макса Розенфельда).

Как Вам, например, переименование Комсомольска в Горишни плавни?

Я не был в этом городе и не могу сказать. Но если это город советской архитектуры, советских предприятий, всех этих мрачноватых атрибутов «совкового» образа жизни, то он быстро не перестанет быть Комсомольском.

Мы видим, что декоммунизация – это часто восстановление прежнего имени для объекта…

Иногда да, иногда нет. С Конторской да, а с Проспектом Науки нет. Правильно, когда название привязано к местной истории. Когда все называли именем Ленина, в этом не оставалось тайны места, не было особенностей этого города…

Происходило обезличивание.

В какой-то степени, да. То же самое касается современной героики. Я не против названия «Майдан Незалежності», но если в каждом городе будет по одинаковому Майдану Незалежності, то не останется особой истории этого места. Например, такие названия, как улицы Данилевского, Гиршмана, Тринклера, Скрыпника – это топографическая помощь в раскрытии города и места. Это уместные названия в Харькове, но неуместные, например, в Полтаве или в Киеве.

Как бы мы не относились к мэру и Парку Горького, но с точки зрения репутации  Парк Горького — очень успешный проект. Он является привлекательным для города объектом. А, например, рынок Барабашово, при том, что он создал очень много рабочих мест — это антирепутационный проект для Александра Фельдмана.

Что делать с разрушающимися зданиями в Харькове?

Ничего нельзя сделать. Я смотрю на разрушающиеся дома уже 20 лет. Я собирал свой собственный архив разрушающихся в Харькове домов с 2003 года.

Это проблема не архитектурного свойства, не Харькова и не Украины. Это проблема любого города. Чтобы что-то восстанавливать и спасать, нужно иметь экономическую целесообразность, бизнес-план. Дома стареют и умирают, как и люди. Их можно реанимировать, вложить крупную сумму денег и восстановить, но как это здание станет рентабельным?

В Европе точно так же множество заброшенных гостиниц, вилл, памятников архитектуры Если нет экономической целесообразности поддерживать объект, то ничто его не спасет. Классический пример – город Детройт с роскошными гостиницами, прекрасными зданиями, который просто разрушается, потому что экономическая модель автомобильной столицы Америки рухнула и там теперь никто не хочет жить.

Декорация Макса Розенфельда для корпоратива одной из харьковских IT-компаний.

Вы учились в известном 27-ом лицее, хорошо знаете  IT-сообщество. Возможен ли в Харькове аналог Силиконовой долины? Вырастет ли наше IT-сообщество во влиятельную силу?

Это сложный вопрос по нескольким причинам. Во-первых, я все-таки общаюсь с IT-сообществом со стороны, а не изнутри. О проблемах IT- сообщества нужно говорить даже не с программистами, а c учредителями компаний. На сегодняшний день, мое мнение, что нет.

Дело даже не в том, что большинство компаний сегодня – это аутсорсеры. Создавать собственный продукт менее выгодно, чем работать на аутсорсе. Это многое объясняет, но мне кажется, это не главное. У айтишников та же проблема с масштабностью мышления, что и у архитекторов. У меня много друзей среди учредителей IT-компаний, мы все родом из девяностых, в нас очень сильный запас скептицизма. Мы приобретали свой опыт в то время, когда было много разочарований. Они поселили в нас здоровую долю скептицизма. А те, кто помладше – им не хватает масштабного мышления. Масштабы их амбиций – это стартап.

Многие идут в IT не потому, что им это нравится, а потому что это наиболее перспективная сфера деятельности сегодня, и понятно, как это освоить, чтобы прокормить себя и своих близких. Силиконовую долину могут создать только мечтатели. А я не вижу, чтобы были мечты, я вижу бизнес-планы. Максимум, чего хотят нынешние мечтатели – это придумать классный проект, реализовать стартап, чтобы стать рантье и чтобы проект потом тебя кормил. А для великих дел нужны безумные мечты.

Но есть и другая сторона медали. Достаточно какого-нибудь «Стива Джобса», безумного мальчика или безумной девочки, у которых эта мечта есть, которые пробьют эту скалу и вокруг одной личности способно все закрутиться. Я верю не в системную ситуацию, а в роль личности в истории. В способность одного человека все изменить.

Я не против названия «Майдан Незалежності», но если в каждом городе будет по одинаковому Майдану Незалежності, то не останется особой истории этого места. Например, такие названия, как улицы Данилевского, Гиршмана, Тринклера, Скрыпника – это топографическая помощь в раскрытии города и места. Это уместные названия в Харькове, но неуместные, например, в Полтаве или в Киеве.

Вы принимали участие в создании фильма «Поводырь». Расскажите, пожалуйста, подробнее, об этом опыте.

Режиссер фильма Лесь Санин мой товарищ, и это не единственный фильм, где мы работали, я поучаствовал еще в съемках фильма «Матч», где он был вторым режиссером. Мы познакомились в 2005-2006 гг., когда он впервые приехал в Харьков. Он рассказал мне эту историю, ее сюжет. Он искал место для локации, но тогда не было денег на съемки. Потом в 2012 году он внезапно нашел деньги, приехал и говорит: «Все, Макс, мы снимаем!». После этого я подбирал локации, договаривался об организации съемок в территориальных советах, мои ребята делали часть декораций. В титрах фильма я отмечен как «главный консультант по истории и архитектуре Харькова», мне выразили благодарность за организацию съемок.

Я сыграл  эпизодическую роль искусствоведа в сцене в Худпроме, когда в мастерскую к скульптору Манизеру, к актрисе театра «Березіль» Ольге Левицкой, которая позировала для скульптурной композиции памятника Тарасу Шевченко (актрису сыграла певица Джамала) пришел ее воздыхатель, следователь НКВД. И там показан такой безумный мир ревущих 1930-х гг., богема, странные художники, авангардные работы. Я сыграл роль искусствоведа, который объясняет крестьянам из провинции «що зараз відбувається у сучасному революційному мистецтві». Получается, что в фильме я выступил поводырем в мир украинского авангарда 1930-х. А Лесь Санин сказал потом, что я был поводырем съемочной группы  по Харькову.

Беседовал Андрей Войницкий

Источник:

Новости портала «Весь Харьков»

Большая прогулка: Харьков — это Украина?

Когда группа блогеров ходит по одному маршруту и слушает одного гида, возникает проблема — как им написать десяток тревел-репортажей, и чтобы все они были разными?.. У каждого должен быть свой конёк, своя тема. Поскольку я блогер политический, для Харькова я выбрал тему соответствующую: а является ли Харьков украинским городом?

Все найденные мной «за и против» — под катом.

Знакомьтесь, это Макс Розенфельд, самый популярный гид Харькова — на его экскурсии собираются десятки, а иногда и сотни человек.

Макс — не историк, а архитектор и преподаватель Харьковской академии дизайна и искусств. Он знает как историю города так и «городские легенды», и всё это очень интересно подаёт.

О Харькове Макс рассказал следующее (здесь краткий пересказ). Городу 360 лет, он назван по имени реки Харьков, которая в свою очередь названа по имени половецкого города Шарукань, который в свою очередь. На самом деле существует больше десятка разных версий происхождения названия, самая смешная из них о мифическом казаке Харько — основателе города (банальная калька с Кия — Киева).

Современный город Харьков в середине 17 века основали колонисты-украинцы (+1), убегавшие с правобережной Украины от поляцкой неволи и гражданской войны в дикие степи, которые формально принадлежали московскому царю, но в которых вообще никто не жил, только кочевники-разбойники шарахались. То есть жизнь первых колонистов была довольно опасной и чем-то напоминала истории американского дикого Запада — полная экономическая автономность, самоуправление, сражения с индейцами и т.п.

Логично предположить, что люди, предпочитавшие поляцкой неволе опасную жизнь, были по натуре своей очень свободолюбивыми и не терпящими тирании (+1 за украинцев). Ополяченное произношение слова «Свобода» -> «Слобода» стало самоназванием сначала отдельных хуторов (слободки), а затем и названием всего края свободных людей — Слобожанщина.

Хоть слобожанцы и тяготели к индивидуализму, для защиты от врагов им пришлось объединяться. На холмах были построены крепости, в которых находился гарнизон и в которые прятались местные жители в случае нападения. Система наблюдательных постов позволяла заранее обнаружить на изюмском шляхе татар и прочих половцев, дать сигнал столбами дыма и встретить неприятеля во всеоружии.

Регулярное получение целебных пендюлей привело к тому, что на Белгород, расположенный севернее и построенный именно как крепость для защиты от татар, нападения практически прекратились. Заинтересовавшийся этим явлением московский царь Алексей Михайлович приказал выяснить, а кто собственно эти люди, поселившиеся на его земле, почему они делают работу за его армию и не нужно ли им чем-нибудь помочь — пушками или например воеводу прислать?

На что харьковчане по легенде ответили «ничего твоего нам не надобно, мы не тебя защищаем, а себя. Но раз уж мы живём на твоей земле, просим оставить нам наши вольности, а так же право на производство и продажу водки и соли». Царь подумал, что это небольшая плата за прикрытый от татар юг, и согласился.

Столь привилегированное положение Харькова со временем привело к бурному экономическому росту. Соль харьковчане добывали в Бахмуте (Артёмовск) — это было безопаснее, чем ездить в Крым. Водку делали на месте, а уж потребитель на севере был всегда. Так что это не евреи споили Россию, а харьковчане 🙂

Город постепенно рос, экономически развивался, но по сути был большой торгово-ремесленной площадкой. Изменить вектор развития смог Василий Каразин — человек очень разноплановый и энергичный. Его биография заслуживает отдельного поста и получаса лекции от Розенфельда 🙂 Поэтому здесь я её опущу, скажу только что происходит он из греческого рода (+1 к грекам), родился в Богодухове (+1 к Украине), учился в пансионатах Кременчуга и Харькова (+1). Не любил военную службу и мечтал посвятить себя науке.

Когда Александр I взошёл на престол, Каразин втёрся к нему в доверие и поступил как настоящий маркетолог: объяснил что без этой чудо-сковородки он жить не может сначала сформулировал проблему, о которой император даже не задумывался, и тут же предложил её решение. В Российской Империи был всего один университет — в Москве. Во-первых, он не вмещал всех желающих учиться, а во-вторых, если какой-нибудь недоросль из Иркутска, Казани, Харькова уезжал учиться в Москву, то он становился москвичом и не желал возвращаться в постылую провинцию. В результате утечки мозгов провинции хирели, а в столице не было столько работы для выпускников. А не занятый делом, нищий, но при этом вчёный пассионарный юноша — это знаете ли почва для смуты и всяких революций.

«Хорошо», сказал Александр I, «делай провинциальный институт. Но денег не дам, с деньгами и дурак может».

«Не вопрос», сказал Каразин и пошёл к харьковским богатым купцам. «Вы бы хотели, чтобы ваши дети не росли лоботрясами, а учились наукам под присмотром лучших немецких преподавателей?» — спросил Каразин. «Конечно, хотим! Сколько денег надо?» — сказали купцы. Дали денег и Каразин начал строить здание института.

Затем Каразин написал своему другу Гёте: «Дорогой Гёте. У вас там в Германии есть профессора, которые со всеми в своих институтах поссорились и хотели бы начать карьеру с чистого листа, на новом месте? Так у меня есть прекрасное предложение!» — и 10 семейств профессоров отправились в Харьков учить студентов (на латыни, разумеется).

И так далее, и в том же духе — хитром украинско-еврейском духе (+1 тем и другим). Подобного склада люди и сейчас рулят Харьковом 🙂

Таким же хитрым способом был построен институт благородных девиц (для удачного замужества нужны манеры), а поскольку всем этим образованным людям негде было развлекаться, был построен театр (в нём ставились в т.ч. и украинские пьесы Карпенка-Карого, Квітки-Основ’яненко и т.д.), появились городские газеты и журналы, и так далее.

Вот так институт Каразина преобразил Харьков и сделал его настоящим городом. Население начало расти большими темпами, потому что отучившийся в Харькове студент здесь же женился и заводил детей. И по сей день харьковчанином считается не тот, кто родился, а тот кто учился в Харькове.

Несмотря на то, что учиться в Харьков приезжают и китайцы, и индусы, и негры, всё-таки основную массу жителей города составляют украинцы (+1), русские (+1) и евреи (+1) — подобный состав был характерен для всех городов левобережной Украины. Это в сёлах жили на 80-90% украинцы, сохраняя быт, дух и культуру предков, а города всегда были эдакими «плавильными котелками», обеспечивающими научно-технический, экономический и культурный прогресс. И всё это невозможно без развитой системы образования.

На фото — корпуса нового университета, на центральной площади Харькова (на заднем плане в тени — памятник Каразину). За двести лет институт разросся до таких размеров, что занимал сотни зданий по всему городу. После второй мировой войны его было решено переселить в один большой комплекс в центре города. Архитектура этого здания и стоящего рядом «Госпрома» — тема отдельной лекции от Макса, чрезвычайно интересной, но я не могу объять необъятное, поэтому чтобы её услышать, вам придётся приехать в Харьков 🙂

Кстати, сам Макс утверждает, что Харьков — нетуристический город. Это город, комфортный для учёбы и для жизни, в нём нет крепости, мало старинных зданий, нет скульптур Микеланжело и пр. Но его короткая история очень насыщена событиями. А центр города — студентами, 300 тысяч одних только студентов, в обслуживании которых задействована немалая часть бизнеса.

Чем же Харьков так хорош для жизни?

Во-первых, метро. Этот вид транспорта характерен больше для столицы, во всяком случае в СССР метро строили сначала в столицах республик, и только потом, может быть, если деньги будут — в городах-милионниках. Строить метро в Харькове разрешили наверное потому, что именно харьковчане были лучшими метростроевцами СССР — приличная часть московского метрополитена построена именно ими. И возможно деньги в бюджете богатого города нашлись.

Так или иначе, метро здорово облегчает передвижение ширнармасс по немаленькому городу, разгружая основные автомагистрали и предоставляя возможность жить и работать в разных концах города.

Во-вторых, в Харькове есть пешеходная набережная, много парков, зелёных скверов и тому подобных приятных мест.

При этом наблюдается некоторая странность — ряд улиц и площадей полностью очищены от деревьев и летом на них наверное с ума можно сойти от жары. Особенно это касается старых узких улочек, где видимо деревьям негде расти.

Но зелёных улиц и парков всё же больше. Особенно впечатляет Парк Горького, отреставрированный к Евро-2012. Подробный отчёт о нём можно почитать например здесь, а я приложу всего несколько фотографий.

В-третьих, в Харькове очень много кафешек (буквально на каждом углу) и креативных ресторанчиков, что в общем-то неудивительно — где ещё тусить студентам вечерами?

Всё это делает Харьков, особенно его центральную часть, очень комфортным, приятным и вполне украинским городом, ничем не уступающим ни Днепру, ни Киеву, ни Одессе со Львовом. Несмотря на то, что в 20-х годах прошлого века Харьков был столицей Советской Украины (любимая тактика чекистов — оттяпать кусок и сделать из него независимое государство), сейчас я не увидел никаких признаков, что Харьков конкурирует с Киевом за звание столицы. Мне показалось, что Харьков самодостаточен и на конкуренцию ему пофигу 🙂

И всё же свободный дух Слобожанщины намного ближе к бунтарской Украине, чем к рабской вертикали России. Так что по духу Харьков — однозначно Украина (+1).

«И что, там совсем нигде не заметно влияние России?» — спросите вы.

Заметно. Причём что интересно — на генетическом уровне, в харьковских женщинах.

Ещё в 90-х, когда я впервые попал в Харьков, я обратил внимание на то, что до Полтавы всего 200 километров, а женщины в Харькове выглядят совсем иначе. Белая кожа, светлые волосы, высокие скулы, выраженный носогубный треугольник и бескомпромиссная курносость 🙂 Это самые настоящие русские.

Разумеется, здесь хватает и украинских лиц, и еврейских — причём чистокровных еврейских лиц, ощущение будто в Одессу попал 🙂 Но основная масса именно такая — финно-угорские красавицы. Так что здесь +1 к россиянам.

Я на самом деле нифига не генетик, я просто подмечаю закономерности. Если вы погуляете по Полтаве, а потом по Харькову — вы тоже их заметите.

Так всё-таки, Харьков украинский город или российский?

Несмотря на то, что больше всего +1 в этом посте за Украину, правильным будет дать возможность самим харьковчанам решать, кто они. И два года назад они это сделали:

Спасибо, Харьков. Спасибо, Макс Розенфельд.

Спонсоры экспедиции:

  

  

Макс Розенфельд Статистика, фэнтези и новости

Макс Розенфельд Статистика, фэнтези и новости | MLB.com Значок земного шара Значок входа Значок повторной записи Значок поиска Значок билета Стрелка Развернуть значок

Карьерная статистика MLB

AB	AVG	HR	RBI	SB	OPS
57	.298	2	7	2	.796

Макс Розенфельд Био

• Полное имя: Макс Розенфельд
• Родился: 23.12.1902 в Нью-Йорке, NY
• Колледж: Алабама
• Дебют: 21.04.1931
• Умер: 3 октября 1969 г.

Год	AB	р	ЧАС	HR	RBI	SB	AVG	OBP	OPS
Статистика карьеры MLB	57	8	17	2	7	2	.298	.322	0,796

▲

Макс Розенфельд — Hudl

• Спорт
• Продукты
• Около
• Поддержка
• Зарегистрироваться
• Войти

Макс Розенфельд

Макс Розенфельд

Макс Розенфельд

19 мая 2015 г.

присоединился к Hudl

19 мая 2015

Макс Розенфельд — Общество американских исследований бейсбола

Эта биография не присвоена.Хотите написать биографию SABR? Свяжитесь с нами по адресу [email protected].

LnRiLWNvbnRhaW5lcltkYXRhLXRvb2xzZXQtYmxvY2tzLWNvbnRhaW5lcj0iNzZiOWUxOWFlYmQ3OGI0NjdiMDRjNjRhY2ZlMzMxNjciXSB7IHBhZGRpbmc6IDA7IH0gLnRiLWNvbnRhaW5lcltkYXRhLXRvb2xzZXQtYmxvY2tzLWNvbnRhaW5lcj0iNjE1MTYzYzM4YmViMmJjZjJiZGM2MDc3N2I0ZWMwOTciXSB7IGJhY2tncm91bmQ6IHJnYmEoIDI0OCwgMjQ4LCAyNDgsIDEgKTtwYWRkaW5nOiAyNXB4OyB9IC50Yi1maWVsZHMtYW5kLXRleHRbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1maWVsZHMtYW5kLXRleHQ9IjM0MDljMjMzMWJlNTQ2YjcwOWVkMDM2NmMzYTZlNTZmIl0geyBtYXJnaW4tdG9wOiAxMHB4OyB9IGg1LnRiLWhlYWRpbmdbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1oZWFkaW5nPSJmMzIwMDExZjIzOGI0NWM5NDk0NTdlOTQ5YmQ0MzE1OCJdICB7IHBhZGRpbmctYm90dG9tOiAxMHB4OyB9ICBoNS50Yi1oZWFkaW5nW2RhdGEtdG9vbHNldC1ibG9ja3MtaGVhZGluZz0iZjMyMDAxMWYyMzhiNDVjOTQ5NDU3ZTk0OWJkNDMxNTgiXSBhICB7IHRleHQtZGVjb3JhdGlvbjogbm9uZTsgfSAudGItZmllbGRzLWFuZC10ZXh0W2RhdGEtdG9vbHNldC1ibG9ja3MtZmllbGRzLWFuZC10ZXh0PSI2M2MyZGNiODA5MmY4NDFmYTMxZDk0ZDQ2MjFmYTkwYSJdIHsgcGFkZGluZy1ib3R0b206IDE1cHg7IH0gLnRiLWZpZWxkcy1hbmQtdGV4dFtkYXRhLXRvb2xzZXQtYmxvY2tzLWZpZWxkcy1hbmQtdGV4dD0iMzk3ZjY0YTY5Mz llYjViYWZjOTM0ODgxYjZjYTI4NTgiXSB7IHRleHQtZGVjb3JhdGlvbjogdW5kZXJsaW5lOyB9IC50Yi1maWVsZHMtYW5kLXRleHRbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1maWVsZHMtYW5kLXRleHQ9IjM5N2Y2NGE2OTM5ZWI1YmFmYzkzNDg4MWI2Y2EyODU4Il0gcCB7IHRleHQtZGVjb3JhdGlvbjogdW5kZXJsaW5lOyB9IC50Yi1maWVsZHMtYW5kLXRleHRbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1maWVsZHMtYW5kLXRleHQ9IjU5MTNhMjE5NjUxOWQzNTY5MTM1M2QwMTkxZjRjYWM2Il0geyB0ZXh0LWRlY29yYXRpb246IHVuZGVybGluZTsgfSAudGItZmllbGRzLWFuZC10ZXh0W2RhdGEtdG9vbHNldC1ibG9ja3MtZmllbGRzLWFuZC10ZXh0PSI1OTEzYTIxOTY1MTlkMzU2OTEzNTNkMDE5MWY0Y2FjNiJdIHAgeyB0ZXh0LWRlY29yYXRpb246IHVuZGVybGluZTsgfSAgaDYudGItaGVhZGluZ1tkYXRhLXRvb2xzZXQtYmxvY2tzLWhlYWRpbmc9IjJkNTk5ZmRhZGY4NmEzYzZiNWY1OTlmOTY5OTI2OTI2Il0gYSAgeyB0ZXh0LWRlY29yYXRpb246IG5vbmU7IH0gIGg2LnRiLWhlYWRpbmdbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1oZWFkaW5nPSI1ZWRkMDNmNDk0ZTVmZWE0NThhNTQwZmFlMjBjMzRjMCJdIGEgIHsgdGV4dC1kZWNvcmF0aW9uOiBub25lOyB9IC50Yi1jb250YWluZXJbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1jb250YWluZXI9IjZiNGMwNmI1OGI3OGE0MTU3YzIzY2RkMzk0YjRmZjY5Il0geyBwYWRkaW5nOiAwIDAgMTBweC AwOyB9ICBoNi50Yi1oZWFkaW5nW2RhdGEtdG9vbHNldC1ibG9ja3MtaGVhZGluZz0iN2I0YWUzOWM3ZGVkMWE3Njc4ZTdhYjdjN2RhMDY2YWEiXSBhICB7IHRleHQtZGVjb3JhdGlvbjogbm9uZTsgfSAudGItZmllbGRbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1maWVsZD0iMTA2MzA2YTMwYWNhN2VhYjVlNmY2OTFiYzZkMGVmNmIiXSB7IGZvbnQtc2l6ZTogMTZweDt0ZXh0LWFsaWduOiBsZWZ0OyB9ICAudGItZmllbGRbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1maWVsZD0iMTA2MzA2YTMwYWNhN2VhYjVlNmY2OTFiYzZkMGVmNmIiXSBhIHsgdGV4dC1kZWNvcmF0aW9uOiBub25lOyB9IC50Yi1maWVsZHMtYW5kLXRleHRbZGF0YS10b29sc2V0LWJsb2Nrcy1maWVsZHMtYW5kLXRleHQ9ImY0ODA5NmEzZmIxNGJlMGM3ZDlkY2M5MjQ3NTMwZDIwIl0geyBwYWRkaW5nLWJvdHRvbTogMTBweDsgfSBAbWVkaWEgb25seSBzY3JlZW4gYW5kIChtYXgtd2lkdGg6IDc4MXB4KSB7ICAgICAgIH0gQG1lZGlhIG9ubHkgc2NyZWVuIGFuZCAobWF4LXdpZHRoOiA1OTlweCkgeyAgICAgICB9IA ==

Нет искомые позиции

Макс Розенфельд | Бейсбол Северо-Запад

Измените фото обложки Сменить фото

Сменить фото на обложке

Загрузить

Применять Отмена Измените фото обложки Связаться с игроком

Ваше имя (обязательно)


Ваш адрес электронной почты (обязательно)


Ваш мобильный телефон (обязательно)


Ваш колледж (обязательно)


Игрок, с которым вы хотите связаться (обязательно)


Сообщение игроку


Этот пользователь еще не добавил информацию в свой профиль.

Должности

Первичная

Внешняя

Статистика

Летучие мыши

Правые

Броски

Правые

Рост

6 футов 3

Вес

190

Родной город

Город

Сиэтл

Штат

Вашингтон

Школа и выпускной

Название школы

O’Dea HS

Год окончания

2023

Летняя команда

Городской бейсбол 16U Navy

GPA

3.7

ПИТЧИНГ И ПОЛИВКА

Все проверены Baseball NW

OUTFIELD VEL

82

21.07.2021

EXIT VEL

87

21.07.2021

Заполняйте только если вы не человек

ОЦЕНКИ

Все проверены Baseball NW

60 ярдов

7.80

21.07.2021

60 ярдов%

28.60

07-21-2021

30 ярдов

4.32-21- 9011 2021

30 ярд%

24.40

07-21-2021

L-DRILL

8.47

21.07.2021

L-DRILL%

55,58

07-21-2021

BROAD JUMP

988 «

-21-2021

ШИРОКИЙ ПЕРЕХОД

ПРОЦЕНТИЛЬ

49,40

21.07.2021


ВИДЕО Макс Розенфельд — PEC — BP — O’Dea HS (WA) — 21 июля 2021 года Макс Розенфельд — PEC — OF — O’Dea HS (WA) — 21 июля 2021 года Max Rosenfeld — PEC — 60 — O’Dea HS (WA) — 21 июля 2021 г. Коллекция

: Max C.Отчет Фонда Розенфельда

Фонд Макса К. Розенфельда — это организация, которая предоставляет беспроцентные ссуды молодым еврейским женщинам в районе Бостона, которые нуждаются в финансовой помощи для получения образования или профессии. Фонд был основан по воле Макса К. Розенфельда, бостонского дилера по поставкам бутылок и владельца M.C. Компания Розенфельд. В своем завещании от 25 сентября 1923 года, заверенном в суде по наследственным делам Саффолка 12 июня 1933 года, Розенфельд оставил более 200000 долларов своего состояния благотворительным организациям (как еврейским, так и нееврейским) и создал Фонд Макса К.Фонд Розенфельда. Он описал Фонд как «на благо нуждающихся еврейских женщин, живущих в Бостоне или его пригородах. Я желаю передать это завещание, чтобы облегчить ситуацию, которая, по моим наблюдениям, существует и является результатом неспособности молодых еврейских женщин получить адекватную подготовку или образование, чтобы позволить себе поддерживать себя «.

Он назначил Луи Э. Кирстейна, Ли М. Фридмана, Луи Бэра, Гарри Либманна, Карла Дрейфуса и Эдварда С. Гулстона, все из Бостона, и Людвига Эйсемана из Свэмпскотта в качестве попечителей Фонда.

Розенфельд умер 9 февраля 1925 года, и первые ссуды были предоставлены Фондом в 1935 году. Первоначально ссуды предоставлялись исключительно на профессиональное обучение, а не на академическое обучение, но в конечном итоге правила были смягчены, чтобы включить ссуды на обучение в бакалавриате и аспирантуре. . В 1947 году управление стипендиальным фондом было передано Службе еврейской семьи и детей Бостона, но окончательное слово по всем распределенным фондам оставалось за попечителями.

Кандидаты имели право на получение ссуд, если они были молодыми еврейскими женщинами, живущими в районе Большого Бостона, могли доказать свою потребность в финансовой помощи, чтобы начать или продолжить образование или профессиональную подготовку, продемонстрировали свои способности и способности (через оценки и другие школьные отчеты ), которые, вероятно, преуспеют в их образовательной деятельности, и согласились выплатить ссуду при самоокупаемости.Как правило, соискатели заполняли заявку и встречались с консультантом по стипендии, который затем составлял оценку с такими записями, как семейный анамнез, впечатления консультанта, расходы на обучение и доход, а также рекомендуемая сумма кредита. После подачи заявки попечители приняли решения по всем займам.

В 2014 году Служба еврейской семьи и детей Большого Бостона взяла на себя все оставшиеся управленческие обязанности Фонда Макса К. Розенфельда. Приемлемые кандидаты могут получать до 4000 долларов в год на продолжение учебы.В 2013 году Фонд предоставил ссуду на сумму более 50 000 долларов США более чем 80 женщинам.

Макс Розенфельд (Переводчик Минского гетто)

	Минское гетто: советско-еврейские партизаны против нацистов пользователя Херш Смоляр, Макс Розенфельд (переводчик) 4,50 средняя оценка — 6 оценок — опубликовано 1989 г. — 2 издания	Хочу почитать сохранение… Хочу почитать В настоящее время читаю Читать Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд
	Коляски и мечтатели: истории еврейской жизни в Америке, 3,83 средняя оценка — 6 оценок — опубликовано 1969 г. — 4 издания	Хочу почитать сохранение… Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд
	Нью-йоркский: и другие истории на американском идише очень понравилось 4.00 средняя оценка — 2 оценки	Хочу почитать сохранение… Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд
	Книга памяти Шидловца пользователя Берл Каган (редактор), Макс Розенфельд (переводчик) это было потрясающе. Средняя оценка 5,00 — 1 оценка — опубликовано 1974 г.	Хочу почитать сохранение… Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд
	Фестивали, фольклор и философия: секулярист пересматривает еврейские традиции очень понравилось 4.00 средняя оценка — 1 оценка — опубликовано 1997 г. — 3 издания	Хочу почитать сохранение… Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд
	Nationales Selbstbestimmungsrecht Der Juden в Польше 0.00 средняя оценка — 0 оценок — опубликовано 2015 г. — 2 издания	Хочу почитать сохранение… Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд
	Die Polnische Judenfrage 0.00 средняя оценка — 0 оценок — 5 изданий	Хочу почитать сохранение… Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд
	Einführung in Die Elemente Der Allgemeinen Chemie 0.00 средняя оценка — 0 оценок	Хочу почитать сохранение… Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд
	По произведениям Меира Блинкина пользователя Меир Блинкин, Макс Розенфельд (перевод) 0.00 средняя оценка — 0 оценок — опубликовано 1984 — 3 издания	Хочу почитать сохранение… Книга оценок ошибок.Обновите и попробуйте еще раз. Оценить книгу Очистить рейтинг 1 из 5 звезд2 из 5 звезд3 из 5 звезд4 из 5 звезд5 из 5 звезд

Макс Розенфельд Вики, биография, состояние, возраст, семья, факты и многое другое

Вы найдете всю основную информацию о Максе Розенфельде. Прокрутите вниз, чтобы получить полную информацию. Мы расскажем вам о Максе. Оформить заказ Макс Wiki Возраст, биография, карьера, рост, вес, семья .Будьте в курсе ваших любимых знаменитостей. Мы обновляем наши данные время от времени.

БИОГРАФИЯ

Макс Розенфельд — известный бейсболист. Макс родился 23 декабря 1902 года в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк. Макс — одна из самых известных и популярных знаменитостей, играющих в бейсбол. По состоянию на 2018 год Максу Розенфельду 66 лет (возраст на момент смерти). Макс Розенфельд — участник известного списка Baseball .

Wikifamouspeople включил Макса Розенфельда в список популярных знаменитостей.Макс Розенфельд также указан вместе с людьми, родившимися 23 декабря 2002 года. Одна из драгоценных знаменитостей, внесенных в список бейсбола.

О максимальном образовании и детстве мало что известно. Мы сообщим вам в ближайшее время.

Детали
Имя	Макс Розенфельд
Возраст (по состоянию на 2018 год)	66 лет (возраст на момент смерти)
Профессия	Бейсбол
Дата рождения	23 декабря 02
Место рождения	Нью-Йорк, NY
Гражданство	Нью-Йорк

Макс Розенфельд Собственный капитал

Максимальный основной источник дохода — бейсбол.В настоящее время у нас недостаточно информации о его семье, отношениях, детстве и т. Д. Мы скоро обновим информацию.

Предполагаемая чистая стоимость активов в 2019 году: 100 000–1 млн долларов США (приблизительно)

Максимальный возраст, рост и вес

Максимальные размеры тела, рост и вес еще не известны, но мы скоро обновим.

Семья и отношения

Немногое известно о семье и отношениях Макса. Вся информация о его личной жизни скрывается. Мы сообщим вам в ближайшее время.

Факты

• Макс Розенфельд, возраст 66 лет (возраст на момент смерти).по состоянию на 2018 год
• Максимальный день рождения — 23 декабря 2002 года.
• Знак зодиака: Козерог.

——— Спасибо ———

Возможность влиятельного лица

Если вы модель, Tiktoker, Instagram Influencer, Fashion Blogger или любой другой Influencer в социальных сетях, который хочет получить потрясающее сотрудничество.

No related posts.