Ликбез по дореволюционной орфографии
Русский язык формировался и менялся на протяжении многих столетий. В 1708 году по приказу Петра I был создан первый гражданский шрифт, который упрощал древнерусское правописание, а спустя почти полвека Михаил Ломоносов представил «Российскую грамматику» и закрепил нормы литературного языка. Следующая масштабная реформа прошла в 1918 году — она изменила правописание и приблизила его к современному. Ко Дню русского языка, который отметят 6 июня, мы попросили доцента кафедры общего и русского языкознания Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина Романа Тельпова рассказать, какой была русская орфография до этой реформы. Узнайте, как использовали «ѣ», «i» и другие странные дореволюционные буквы.
Иродіада и Юлія
В дореволюционном алфавите было 35 букв. В него входило несколько букв, которые отсутствуют в современном русском алфавите: «i», «ѳ», «ѵ» и «ѣ». «i» называлась «и десятеричное»: в церковнославянской азбуке ее использовали для обозначения числа десять.
В дореформенной орфографии «i» традиционно писали перед буквами, обозначающими гласные звуки — в том числе перед «й», которую считали полугласной: Іеговa, Иродіада, Юлія.
Вопрос об упрощении русской орфографии за счет исключения одной из букв, которые служили для обозначения звука [и], встал достаточно давно — в XVIII веке. Однако тогда более подходящим кандидатом на упразднение было привычное нам «и» (и восьмеричное). Эту букву предлагал исключить из алфавита Василий Тредиаковский — знаменитый филолог, поэт и переводчик. Он считал, что новая русская азбука должна больше походить внешним видом на латинскую, а не на греческую, так как именно ради этой цели она и была изобретена и введена в жизнь при Петре I. При наличии букв-дублетов (букв, используемых для передачи одного звука) Тредиаковский советовал использовать «s» вместо «з», «о» вместо «ω» и так далее. Однако его идеи не встретили массовой поддержки, потому что были слишком новаторскими для того времени. Поэтому буквы «и» и «i» продолжали сосуществовать на протяжении более чем ста лет.
«Каѳолический» vs «католический»
Альберт Анкер. Деревенский чиновник (Сельский писарь) (фрагмент). 1874. Частное собрание
В силу тесной связи с церковной традицией, а через нее и с греческим языком, в русском алфавите также надолго задержались буквы «Ѳ» (фита) и «ѵ» (ижица). Фиту употребляли в именах собственных (Ѳадѣй, Варѳоломѣй, Ѳома), а также в словах, которые относились к церковной жизни (акаѳистъ, анаѳема и др.). Даже официальное название Православной церкви России писалось как «Греко-каѳолическая церковь», которая наличием буквы «ѳ» противопоставлялась Римско-католической церкви.
По сходным причинам в русском алфавите закрепилась и буква «ѵ», которая присутствовала в таких словах, как «мѵро», «ѵпостась», «сѵнодъ». Именно последнее слово, служившее названием высшего церковного органа, фигурировало на страницах официальных документов самого высшего порядка и обеспечивало букве «ѵ» долгое употребление, несмотря на ее полное звуковое тождество с «и» и «i».
Ѣ — межевой столб русской орфографии
Александр Бенуа. Азбука в картинках. Страница с буквой Ѣ. 1904. Издательство Экспедиция заготовления государственных бумаг, Москва
Александр Бенуа. Азбука в картинках. 1904. Издательство Экспедиция заготовления государственных бумаг, Москва
Александр Бенуа. Азбука в картинках. Страница с буквой I. 1904. Издательство Экспедиция заготовления государственных бумаг, Москва
Самой трудной буквой, которая на протяжении многих лет отделяла тех, кто хорошо учился в школе, от всех остальных, была буква «ѣ» (ять). Чтобы понять правила ее произношения, надо было не только запомнить стихотворение про то, как «бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ / Убѣжалъ голодный въ лѣсъ», но и знать огромное количество тонкостей, связанных с употреблением ятя в однокоренных словах и одинаковых или похожих морфемах.
Почему, например, слово «рѣчь» писали через «ѣ», а «речение» через «е»? «Летети» надо было писать через «е», а «лѣтати» через «ѣ»? Имена Алексѣй, Еремѣй, Матвѣй, Сергѣй писали через «ѣ», а Аггей, Амилей, Асмодей, Андрей и Тимофей — через «е»? «Свирѣль» и «апрѣль» — через «ѣ», а «колыбель», «купель», «гибель» и «обитель» — через «е»?
В древности буква «ѣ» обозначала закрытый напряженный звук, средний между [и] и [э].
В русском языке до сих пор сохранились говоры с этим звуком, к которым, видимо, относился и говор Михаила Ломоносова, который мог безошибочно отличать «ѣ» от «е» и потом дал ему место в своей грамматике. В результате ять навсегда стал символом русской дореволюционной орфографии, который отделял грамотных людей от неграмотных.
Также он помогал обозначать родовые отличия слов в формах множественного числа. Например, «они» и «одни» употребляли исключительно по отношению к мужчинам, а «онѣ» и «однѣ» — только к женщинам.
Читайте также:
«Галлерея» и С. А.С.Ш.
Не только наличие особых букв отличает русскую дореволюционную орфографию от современной, но и иное употребление некоторых букв, например «ъ» (ер). В старину все слова, кроме тех, что оканчивались на мягкий знак или на гласный, писали с «ъ» на конце.
Слова в дореволюционной русской орфографии чаще сохраняли двойные согласные, доставшиеся по наследству от языка-оригинала — с удвоенными согласными, например, писали слова «корридор» и «галлерея».
Приставки часто сохранялись в своем первоначальном виде — без озвончения или оглушения: «разсказать», «разспросить».
Чаще, чем сейчас, использовали точки: ими заканчивались заголовки и аббревиатуры, которых было не так много, как в советское время. Например, точками разделяли сокращенное старое название североамериканского государства — С. А.С.Ш. (Северо-Американские Соединенные Штаты).
Россiяне и Персiяне
Орест Кипренский. Портрет Александра Пушкина (фрагмент). 1872. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Константин Сомов. Портрет Александра Блока (фрагмент). 1907. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Иван Келер-Вилианди. Портрет филолога Якова Грота. 1899. Институт русской литературы (Пушкинский дом) Российской академии наук, Санкт-Петербург
Гораздо чаще в дореволюционной орфографии использовали заглавные буквы, что вызывало неприятие у некоторых филологов того времени. Например, об этом писал академик Яков Грот, знаменитый поборник чистоты русского языка: «Въ наше врѣмя вездѣ замѣчается стремление ограничить насколько можно пестроту письма, происходящую от больших букв».
Общепринято и обязательно было писать с большой буквы слова, передающие понятия, связанные с Богом (Господь, Троица, Всѣвышнiй, Спаситель) и с царем — не только все титулы российского императора, но и титулы всех членов царствующего в России дома: Наслѣдникъ, Цѣсаревичь и другие. С большой писали и названия народов: Россiяне, Персiяне, Индѣицы.
Иногда прописная буква играла роль кавычек. Например, по этому правилу писали названия кораблей: Держава, Орелъ, Слава России, Проворный.
Слезы первые любви
После революции из русского языка исчезло окончание -ыя в родительном падеже множественного числа прилагательных женского рода. Оно присутствовало в одной из строк хрестоматийного стихотворения Александра Блока «Россия»:
После реформы 1918 года окончание -ыя было заменено на -ые и родительный падеж стал именительным. Строку Блока перевели «как слезы первые любви», хотя правильно было бы записать ее «как слезы первой любви», но в таком виде она не соответствовала метрике стихотворения.
Так что реформа языка стала не простым вычеркиванием еров и ятей, а глубоким изменением системы русского письма, что оказалось созвучным изменениям всего уклада отечественной жизни.
Беседовала Екатерина Тарасова
Дореформенная орфография и современная реклама
Игорь П. ПРЯДКО
Дореформенная орфография и современная реклама
Одна из особенностей современных массово-коммуникативных текстов — использование устаревшей лексики — историзмов и архаизмов. Между тем проблема актуализации устаревших единиц языка не исчерпывается одними лексемами. Часто на страницах современных изданий встречаются элементы дореформенной графики, такие, как «ять», «и десятеричное» и др. Они встречаются в рекламных текстах, в названиях коммерческих предприятий и общественных организаций, в заголовках статей, в логотипах газет и журналов. Очень популярно сейчас стало, стилизуясь под дореволюционную орфографию, ставить букву «ер» (ъ) в конце названий: концерн «Пересветъ»‘, заголовок статьи «Будь готовъУ (журнал Домовой)’, издательство «Твердь»‘, издательство «Русский мгръ» в Рыбинске; журнал «Распутинъ»; историко-краеведческий журнал «Гонецъ»; газета «Казачий Спасъ»‘, еженедельная газета » Правопорядок^», охранная фирма «Мартъ»‘, служба недвижимости «Диамантъ»‘, кадровое агентство «Надиръ»‘, агентство недвижимости «Адресъ»; риелторская фирма «Старгородъ» и т.
д.
Элементы дореформенной орфографии нередко используются и в наружной рекламе: вывеска на Ярославском вокзале «Трактиръ»‘, ресторан «Англетеръ» на Большой Лубянке; магазин «Дачникъ» на Малой Алексеевской; ювелирный «Ломбардъ» на 4-й Тверской-Ямской; кафе «Пушкшъ»‘, театр «Модернъ»‘, ресторан «Грандъ-Импергалъ» и т. п.
Старая орфография воспроизводится также при цитировании дореволюционного источника: «Старая кулинарная книга говорит: «Готовя какой бы ни было обедь, следуешь сообразиться со временемь года» («Домовой»).
Гораздо реже чем «ер» (ъ) в конце слов, в современных текстах встречаются «ять» (t) и «и десятеричное» (i), см., например, логотипы газет «На деть» и «Россая», а также название компакт-диска «Московстя прогулки». Последний пример интересен тем, что в нем восстановлена не только устаревшая буква алфавита, но и устаревшая падежная форма.
Следует отметить, что мода на языковую архаику затронула не только столицу. В Сергиевом Посаде под эмблемой ресторана «Русский дворик» помещен текст: «Чай, обгьды, ужины.
..».
Article reproduit avec l’aimable autorisation du site Internet Gramota.ru : справочно-информа- ционный портал Русский язык, http ://www.gramota.ru/mag_arch.html ?id=57
LA REVUE RUSSE 2S, Paris, 2006, pp. 91-94.
1930. А.Луначарский о проекте перехода на латинский шрифт.: kpss_ru — LiveJournal
В данной статье интересно упоминание Ленина, который, согласно Луначарскому, был сторонником перехода на латинский шрифт и рассказ о том, как проходила реформа русского языка после революции.Сам проект «латинизации» антисоветская пропаганда часто приводит как пример антирусскости Советской власти, несколько забывается при этом, что в итоге-то прошла совсем обратная «кириллизация» языков — даже в далекой Монголии.
А. Луначарский “Латинизация русской письменности” (1):
Культура и письменность Востока, 6, 1930, стр. 20-26.
Мусульманские народности Востока, исторически усвоившие арабский шрифт, не мало страдали от этого обстоятельства.
Шрифт древнеарабской литературы приспособился к соответственным условиям культуры и, с трудом могущий отразить новую культуру очень трудно усвояемую и отделяющую народы Востока от европейской культуры, шрифт этот, конечно, был вспомогательным средством для задержки всякого прогресса и пользовался при этом поддержкой всех реакционных классов и, в особенности, духовенства.
Наркомпрос РСФСР, встретившись с проблемой латинизации письменности всех этих народов, шел вперед с чрезвычайной осмотрительностью. Он прекрасно понимал, как легко могут быть использованы против Советской власти эти новшества, которым старались придать характер желания отторгнуть массы от их собственной культуры и от их веры. Сторонники старины всячески внушали массам, что в латинизации сказывается высокомерное отношение западных людей к Востоку с его своеобразной и «бесценной», непонятной для «гяуров», культурой.
Значительным облегчением в этом деле было присоединение к этой реформе турецкого правительства, которое с большой энергией начало проводить у себя параллельную латинизацию.
Это сразу отбило возможность для всяких пантюркистов играть политическую игру на фоне, якобы, верности старой культуре, чисто мусульманской и турецкой, и объяснять латинизацию шрифтов «гонением» на эту старую культуру со стороны большевиков.
Но и помимо помощи, которая была оказана таким образом нам турецким правительством, дело латинизации шло быстрым шагом, так как само население легко замечало огромные выгоды, отсюда проистекавшие. Письменность крайне упрощалась и, приобретая ее для своего родного языка, каждый гражданин из восточных республик и наций уже тем самым перебрасывал довольно прочныймост к усвоению общего алфавита на котором пишут огромное большинство культурных народов.
При моих разговорах с представителем Японии о состоянии у них этой реформы, я убедился, что там значительного количества сторонников латинизации нет. Трудный, берущий свое начало в еще более трудной китайской грамоте, алфавит японцев остается для них признаком их оригинальности и, кроме того, на нем имеется огромное количество уже изданных книг и больших библиотек — поэтому массовый переход на латинский шрифт означал бы, по мнению образованного японца, с которым я говорил, большой экономический разрыв.
«Некоторым, — говорил он, пришлось бы учить детей обоим алфавитам для того, чтобы не ограничивать их употреблением только книг нового издания, которых в первые годы по необходимости будет недостаточно».
По отношению к нашим восточным народам это было не так. Никаких больших книгохранилищ у них не было, да и, попросту сказать, та литература, которая имеется на арабском языке, при всей своей исторической ценности, большой ценности практической не представляет, и народам этим все равно приходится развивать новое издательство не только потому, что надо создавать много книг на новом алфавите, но и потому, что надо создать побольше книг нового содержания.
Недавняя выставка латинского алфавита восточных народов, имевшая место в залах Коммунистической Академии, показала, какие большие успехи в этом отношении достигнуты.
И для нас, «инородцев» по отношению к мусульманским народам, возникло большое облегчение к изучению их языков. Лермонтов как-то сказал, что тюркский язык является ключом для всего Ближнего Востока.
Это положение остается в силе и теперь. Изучить тюркский язык через арабский шрифт было непомерно трудно, изучить же по нынешнему шрифту вовсе нетрудно. А между тем каждый гражданин СССР, желающий быть по настоящему образо-ванным, должен, по моему мнению, изучить тюркский язык, так как на нем говорят десятки миллионов наших граждан, десятки миллионов людей находящихся за границей нашего Союза, если принять во внимание, что отдельные языки — татарский, турецкий, узбекский и т. д. — представляют собой только не очень отличный вариант общего языка.
В связи со всем этим возникает вопрос и о латинизации нашего русского шрифта. Припомним, прежде всего, как произошла и та довольно солидная реформа письменности, которая была проведена непосредственно после Октябрьской Революции и которая возбуждает до сих пор скрежет зубовный у эмигрантов.
Потребность или сознание необходимости облегчить нелепый, отягченный всякими историческими пережитками, дореволюционный алфавит возникала у всех мало-мальски культурных людей.
В Академии Наук шла подготовительная работа. Кадетский министр Мануйлов, опираясь на работу комиссии академика Шахматова, уже подготовил введение нового алфавита, именно этого типа, который был на самом деле введен Советским Правительством.
Советское Правительство прекрасно отдавало себе отчет в том, что при всей продуманности этой реформы в ней было, по самой половинчатости своей, что-то, так сказать, “февральское”, а не октябрьское. Я, конечно, самым внимательным образом советовался с Владимиром Ильичем Лениным перед тем, как ввести этот алфавит и это правописание. Вот что по этому поводу сказал мне Ленин. Я стараюсь передать его слова возможно точнее.
„Если мы сейчас не введем необходимой реформы — это будет очень плохо, ибо и в этом, как и в введении, например, метрической системы и григорианского календаря мы должны сейчас-же признать отмену разных остатков старины. Если мы наспех начнем осуществлять новый алфавит или наспех введем латинский, который ведь, непременно нужно будет приспособить к нашему, то мы можем на-делать ошибок и создать лишнее место, на которое будет устремляться критика, говоря о нашем варварстве и т.
д. Я не сомневаюсь, что придет время для латинизации русского шрифта, но сейчас наспех действовать будет неосмотрительно. Против академической орфографии, предлагаемой комиссией авторитетных ученых, никто не посмеет сказать ни слова, как никто не посмеет возражать против введения календаря. Поэтому вводите ее (новую орфографию) поскорее. А в будущем можно заняться, собрав для этого авторитетные силы, и разработкой вопросов латинизации. В более спокойное время, когда мы окрепнем, все это представит собой незначительные трудности».
Такова была инструкция, которая дана была нам вождем. После этого мы немедленно законодательным путем ввели новый алфавит.
Увы, оказалось не так-то легко осуществить его в жизни. На декрет, можно сказать, никто даже ухом не повел, и даже наши собственные газеты издавались по старому алфавиту.
Я помню, как после выхода в свет номера «Правды» напечатанной по новой орфографии, один доктор прибежал ко мне и заявил: «Рабочие не хотят читать «Правды» в этом виде, все смеются и возмущаются».
Революция, однако, шутить не любит и обладает всег-да необходимой железной рукой, которая способна заставить колеблющихся подчиниться решениям, принятым центром. Такой железной рукой оказался Володарский: именно он издал в тогдашнем Петербурге декрет по издательствам печати, именно он собрал большинство отвечающих за типографии людей и с очень спокойным лицом и своим решительным голосом заявил им:
— Появление каких бы то ни было текстов, напечатанных по старой орфографии, будет считаться уступкой контрреволюции, и отсюда будут делаться соответствующие выводы.
Володарского знали. Он был как раз из тех представителей революции, которые шутить не любят, и поэтому, к моему и многих других изумлению, с этого дня — в Петербурге, по крайней мере,— не выходило больше ничего по старой орфографии. Все знают, какое большое облегчение принесла с собой эта реформа, насколько новая орфография проще и изящнее в знаках письма, как много лишних детских слез было пролито из-за нелепых трудностей, которые выб-рошены за борт.
У всех передовых граждан, т. е. у большинства коммунистов (потому, что и среди коммунистов имеются люди, не понимающие всей серьезности этих, как они думают, «пустяков») и среди части беспартийных, которые подобными вопросами как раз интересуются, реформы оставила чувство глубокой неудовлетворенности.
В течение всего времени, когда я руководил Наркомпросом РСФСР, мы получали множество предложений о дальнейшем облегчении правописания, не мало также предложений о введении латинского алфавита.
Огромный толчок идея латинизации русского алфавита (конечно, и Украины и Белоруссии) получила именно от успехов латинизации письма народов, употреблявших арабский шрифт*. Отныне наш русский алфавит отдалил нас не только от Запада, но и от Востока, в значительной степени намиже пробужденного.
В настоящее время в Главнауке работает большая комиссия, занимающаяся вопросом предварительного упрощения и упорядочения орфографии, уточнения пунктуации, а затем существует и особая комиссия с участием профессоров Жиркова, Коринского, Щелкунова и Яковлева, которым поручено формулировать принципы, подлежащие учету при установлении нового алфавита.
Эта комиссия определила эти условия следующим образом:
1) Использовать без изменения наибольшее количество букв латинского алфавита, унифицируясь с международными графическими элементами Востока и Запада.
2) Не вводить двойных букв.
3) Не вводить букв, которые были удалены из русского алфавита.
4) Не вводить букв с диакритическими значками, отдельными от корпуса буквы.
5) Для дополнения алфавита создавать буквы с такими значками, которые пишутся без отрыва руки.
6) Число букв в алфавите должно быть меньше, чем в теперешнем русском.
7( Выражение мягкости согласного перед гласным перенести на гласную букву.
8) Всякая буква должна иметь только одно звуковое значение.
9) Всякое сочетание звуков должно писаться только одним спо-собом.
Дополнение.
— Не будет особых мягких согласных.
— Будут буквы, соответствующие русским: я, ё, ю, ы, ь.
— Сочетание звуков „ш» будет писаться двумя буквами.
На этом основании возникли до сих пор три проекта латинско-русского алфавита.
Мы не будем приводить здесь все, а остановимся на некоторых особенностях того, который предпочли вышеупомянутые профессора.
В этом алфавите огромное большинство букв просто заменяются латинскими. Буквы Ж и 3 изображаются через „Z», но в первом случае, „Z»1 получит значок снизу. Буква X передается через X (икс). Латинское С (ц) произносится по-итальянски, т. е. как Ч. Для произнесения его как Ц добавляется значок снизу 2. Буква Ш изображается _> буква Ы—как „Y» (игрек)3, Ь—через апостроф 4), Ю—через „У» со знаком 5), Я через А со знаком 6), Ё—как 6 или Е7).
По-моему, некоторым недостатком этого проекта является то что в нем Е и Э изображаются при помощи простого Е, между тем разница произношения Е и Э так велика, что она должна быть, во чтобы то ни стало, чем-то отличена*. В остальном проект кажется мне очень удовлетворительным.
Само собой разумеется, что введение латинского алфавита есть очень большая мера. Японское возражение становится здесь уместным. Для того, чтобы могли пользоваться огромным количеством книг, написанных по дореволюционной орфографии, вовсе не нужно специально учиться.
Каждый школьник может буквально в один день усвоить все особенности старого алфавита и преспокойно читать книги, которые еще не переизданы по новой орфографии. Совсем не то будет с переходом на латинский шрифт. Он настолько отличается и от современной и от дореволюционной письменности, что если дети в школах или неграмотные на ликпунктах будут обучены латинскому шрифту, то на первое время перед ними откроется только небольшое количество книг, изданных, начиная с того года, когда латинский шрифт будет декретирован. Все остальное для них будет за семью замками. Это, очевидно, приведет к необходимости параллельно обоих алфавитов в течение довольно долгого времени.
Постепенно книги, написанные русским алфавитом, станут предметом истории. Будет, конечно, всегда полезно изучить русский шрифт для того, чтобы иметь к ним доступ. Это уже будет польза ощутительная для тех, кто будет заниматься историей литературы, но для нового поколения это будет во всяком случае все менее необходимым.
Процесс поглощения старого массива наших книг новосозданными книгами будет, без сомнения, довольно медленным.
Я, однако, не разделяю опасений японцев в этом отношении. Примером может служить Германия. Там шрифт готический и шрифт латинский существуют параллельно. Никто не считает особой трудностью то обстоятельство, что немецкий школьник естественнейшим образом изучает оба шрифта. Мыслимо ли представить себе немца, который умеет прочесть Шиллера, если он написан латинским шрифтом, и не умеет, если готическим.
Между тем, разница начертаний между готическим и латинским алфавитами нисколько не меньше, чем между нынешним русским алфавитом и предполагаемым русско-латинским*. Зато выгоды, представляемые введением латинского шрифта, огромны. Он дает нам максимальную между народность, при этом связывая нас не только с Западом, но и с обновленным Востоком; он особенно сильно облегчает обучение грамоте, сокращая количество букв, он дает большую убористость типографским знакам, как говорят, почти на 20%, что представляет собой огромную экономию.
Нельзя не сказать несколько слов о хозяйственных условиях введения латинского шрифта.
Пока комиссия Наркомпроса не разработала этой довольно сложной проблемы, но любопытна уже наметка такой разработки. Действительно, введение нового шрифта предполагает переоборудование полиграфической промышленности. Уже это предполагает значительный расход. К нему нужно прибавить расходы на переобучение населения грамоте, включая подготовку соответственных кадров. Затем необходимо будет сейчас же переиздание на латинском шрифте книг, в особенности наиболее жизненно-необходимых. С другой стороны начнет сказываться экономия на бумаге и на наборе.
Таковы перспективы реформы с хозяйственной точки зрения. При многочисленности населения, употребляющего русский шрифт и чрезвычайно близкий к нему украинский, белорусский и некоторые другие, надо считаться с тем, что реформа эта грандиозна, и подходить к ней нужно поэтому с большой осмотрительностью. Нельзя, однако, сомневаться в том, что в конце концов эта идея возобладает и в жизнь введена будет. Наркомпросу РСФСР, в частности Главнауке, мы должны сказать спасибо за поднятую ими работу.
По всей вероятности, однако, вскоре наступит время, когда надо будет перенести эту работу в какое-нибудь всесоюзное учреждение для того, чтобы реформа прошла не как республиканская, а как общая.
СНОСКИ
(1) От редакции. Перепечатывая из №№ 5 и 6 “Красной Газеты” от 6 и 7 января с/г. настоящую статью Я. В. Луначарского, редакция считает нужным отметить, что до момента введения в Турции нового алфавита дело латинизации всех алфавитов народов Советского Союза, пользовавшихся арабской письменностью, уже было завершено окончательно и он был введен в школы, издательства и делопроизводство. Таким образом, еще в 1927 году было уже сломлено сопротивление духовенства, арабистов-пантюркистов, упорно отстаивавших до того арабский алфавит. Так что успеху латинизации у нас помогло не принятие в Турции нового алфавита, а способствовала наша победа над «арабистами» и их сторонниками.
(2)* Курсив редакции «К. и П. В.»
(3) Или изображается через z (прим. ред.), 2) т.
е. _ (примеч. ред.), 3) или „ь», 4) впоследствии: j—йот без точки (примеч. ред.), 5) и или у, б) а или [X], 7) _ или [X]: вообще сведения т. Луначарского несколько устарели; проекты подвергнулись дальнейшей переработке.
(4) Замечание т. Луначарского основано на неясности. По проекту комиссии там, где слышится „йотированное» е — в начале слогов — всегда пишется „jе» (йэ). Во всех же остальных случаях, гле мы находим обычное в русском языке „нейотированное» е — в начале немногих слов и после согласных — пишется е: еtоt, mеl, tе и т. д. Таким образом, по проекту комиссии оставлены два начертания: “e” — «э» и jе — «е», что вполне отвечает разнице произношения между теперешними «э» и «е», но из алфавита удалена одна буква «э», сделавшаяся при новой системе письма лишней (примеч. ред.).
(5) Готический шрифт современных немцев представляет собою только особую стилизацию того же латинского шрифта (примеч. ред.).
источник
Контора пишет: как Россия лишилась Яти i Фиты | Статьи
10 октября 1918 года был опубликован «Декрет о введении новой орфографии», после которого мы расстались с «ятями», «фитами», «i-десятичными» и перестали ставить твердый знак в конце слов.
Принято считать, что это была идея большевиков, ведь новые нормы как бы создали новый, революционный язык. Однако роль советской власти в этом вопросе сильно переоценена — реформа была подготовлена еще в царское время. «Известия» вспоминают о том, как русский язык потерял «ять» и «фиту».
Фонетика и орфография
Любой лингвист скажет, что язык насильственно изменить нельзя. Он живет сам по себе, меняясь не по воле человека, а по мере трансформации окружающего нас мира. А вот письменное отображение языка изменить можно, более того, временами это делать необходимо, чтобы привести орфографию — то есть письменный язык — в соответствие с фонетикой — языком устным. Причем если речь меняется сама, то для изменения письма нужны решения на государственном уровне.
Противоречие в русской фонетике и орфографии было заложено изначально, поскольку мы используем пусть адаптированный под славянские языки, но всё же греческий алфавит. Кирилл и Мефодий трансформировали его под южнославянские говоры, прибавив к 24 буквам греческого алфавита еще 19 других, но к некоторым восточнославянским традициям он всё равно оказался не приспособлен, например к обилию разнообразных шипящих звуков.
Кирилл и Мефодий. Фрагмент иконы
Фото: commons.wikimedia.org
Проблемы отчасти компенсировались тем, что орфографии как свода правил в Средние века просто не существовало. Писали — как кому заблагорассудится, о чем свидетельствует пословица, что каждый монастырь имел свой устав. Строчные и заглавные буквы не отличались, гласные выносились над строкой, слова писали слитно, без пробелов. Грамота была уделом немногих, посему любой умевший хоть как-то писать и читать заведомо считался образованным человеком.
Первая известная нам лингвистическая реформа была проведена при Петре I, и заключалась она в введении гражданского шрифта. Это упрощенное написание букв, которое со второй половины XVII века стало постепенно укореняться в государственном и деловом документообороте.
Государь лишь подвел под естественный процесс законодательную базу. Новый шрифт именовался гражданским, поскольку должен был употребляться при письме и печати во всех светских изданиях: правительственных указах и периодической печати, технической, военной, научной, учебной и художественной литературе. Короче говоря, везде, кроме церковных текстов.
Помимо введения нового рисунка букв пересмотру подвергся и состав алфавита: были исключены надстрочные знаки и некоторые «дублетные» буквы (омега, пси, юс большой и юс малый и т.д.), узаконена буква «э» (вместо е-открытого), малый юс превратился в букву «я», а «ук» — в букву «у». Число букв сократилось с 43 до 38. Кроме того, была упорядочена пунктуация, введены прописные литеры в начале предложения и утверждены привычные нам арабские цифры вместо буквенных обозначений чисел, которыми пользовались на Руси ранее.
Свиток с кириллическим алфавитом в руках Кирилла и Мефодия. Фрагмент фрески
Фото: commons.
wikimedia.org/BrankaVV
Это была настоящая лингвистическая революция, позволившая восстановить баланс между живой фонетикой и орфографией. Но язык не стоит на месте, и достаточно взглянуть на манеру речи начала XVIII века, чтобы в этом убедиться. За следующее столетие огромное влияние на развитие русского устного языка оказали Михаил Васильевич Ломоносов, Николай Михайлович Карамзин, Александр Сергеевич Пушкин, но письменный язык оставался прежним. К середине XIX века дисбаланс снова стал весьма серьезным — многие нормы правописания были не конкретны и допускали разночтения, в языке появилось огромное количество новых слов и оборотов, не отраженных в правилах. Великий Пушкин писал слово счастье через «щ» и не видел в этом ничего особенного.
Учение на «ѣ»
Первыми тревогу стали бить преподаватели. Вскоре после отмены крепостного права, в 1860-е годы, по инициативе замечательного педагога и методиста Владимира Яковлевича Стоюнина состоялось несколько орфографических совещаний, по итогам которых было принято обращение к правительству с просьбой о реформе письменного языка.
Более чем сотню собравшихся на совещание делегатов от учительства беспокоило отсутствие единых правил правописания и пунктуации, а также сильно усложненная наличием дублирующихся букв грамматика. Это приводило к разным несуразицам, например, к тому, что некоторые вопросы орфографии учебники для школ и университетов трактовали по-разному. К сожалению, правительство не отреагировало на жалобы учителей, но хотя бы наличие проблемы стало очевидным.
Следом за педагогами в дело вступили ученые филологи. Попытку новой кодификации правил предпринял знаменитый лингвист Яков Карлович Грот в работах «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне» и «Русское правописание». По сути, это была первая попытка создать теоретически обоснованный свод правил русской орфографии, однако он вызвал немало споров в обществе и принят был далеко не всеми. Многие поборники старых традиций считали его упрощением в угоду малограмотным нуворишам и разночинцам — мол, мы учили, и дети наши пусть учат!
Яков Карлович Грот
Фото: commons.
wikimedia.org
Но проблема действительно существовала. Достаточно вспомнить о правилах применения буквы «ять» (ѣ), которая стала настоящим кошмаром учеников. Некогда букве «ять» соответствовал отдельный звук — средний между [и] и [э] — но позднее в большинстве русских диалектов он абсолютно слился в произношении со звуком [э]. Различие же на письме сохранялось. То есть буква «ѣ» дублировала букву «е» и произносилась так же, но в некоторых случаях считалось правильным писать «е», а в других — ѣ. Таких слов-исключений, согласно Гроту, было около 150, и их нужно было… просто вызубрить. Неслучайно в обиход вошло выражение «знать на ять». Иван Бунин впоследствии говорил, что «буква ять нужна единственно для того, чтобы грамотного человека от безграмотного отличить!».
Аналогичная история была с пришедшей из греческого языка буквой «фита» (ѳ). Она тоже некогда имела свою фонетическую независимость и произносилась как нечто среднее между звуками [т] и [ф]. Но со временем эти звуки слились и стали произноситься как звук [ф], буква же продолжала употребляться в некоторых словах греческого происхождения — Аѳины, Виѳлеемъ, Парѳенонъ, Тимоѳей, Мараѳонъ, Ѳома, риѳма и т.
Фото: commons.wikimedia.org
Страница азбуки в картинках Александра Бенуа. 1904 год
В 1880-е годы движение за перемены в правилах стало массовым. С таким прошением к правительству обращались съезды московского и казанского учительства, общество распространения знаний, университетская профессура. Это было действительно массовое общественное движение, которое закономерно привело к тому, что в 1904 году при Императорской академии наук была создана «Комиссия по вопросу о русском правописании». Ее председателем стал президент Академии наук великий князь Константин Константинович. Всего в состав комиссии вошли 55 человек: академики, профессора, представители средних учебных заведений.
Для выработки конкретных предложений комиссия избрала из своего состава орфографическую подкомиссию, куда вошли профессора-лингвисты Ф.Ф. Фортунатов, А.А. Шахматов, А.И. Соболевский, Ф.Е. Корш, П.Н. Сакулин, И.А. Бодуэн де Куртенэ и Р.Ф. Брандт. Кандидатами в члены подкомиссии стали С.К. Булич, Н.М. Каринский и Н.К. Кульман. Не будет преувеличением сказать, что над практической частью реформы трудились поистине лучшие силы русской лингвистической науки, а возглавлял подкомиссию один из наиболее уважаемых лингвистов начала века, основатель Московской лингвистической школы, профессор и академик Филипп Федорович Фортунатов.
Каковы же были основные предложения комиссии. Из алфавита полностью исключались буквы Ѣ (ять), Ѳ (фита), І (и десятеричное) — вместо них должны употребляться соответственно Е, Ф, И. Исключался твердый знак (ъ) на конце слов и частей сложных слов, но он сохранялся в качестве разделительного знака (например, в словах «подъем», «адъютант»).
Изменялось правило написания приставок на з/с. В родительном и винительном падежах прилагательных и причастий окончания -аго, -яго заменялось на -ого, -его (например, «нового», а не «новаго», «лучшего», а не «лучшаго», «раннего», а не «ранняго»). В именительном и винительном падежах множественного числа женского и среднего родов -ыя, -ія изменялись на -ые, -ие, то есть не «новыя книги», а «новые книги». Словоформы женского рода множественного числа онѣ, однѣ, однѣхъ, однѣмъ, однѣми заменялись на они, одни, одних, одним, одними, а словоформа родительного падежа единственного числа ея (нея) — на ее (нее).
Алексей Александрович Шахматов
Фото: commons.wikimedia.org
Как ни парадоксально, выводы ученой комиссии были встречены обществом враждебно, особенно самой реакционной его частью. В реформе письма увидели либеральную крамолу, заговор против национальных основ и даже подкоп под самодержавие. После бурных событий 1905–1907 годов в стране было неспокойно, и осторожный Николай II решил положить проект под сукно.
Комиссию не упразднили, но ничего нового она сказать уже не могла, лишь подтверждала свои предложения. В 1914 году Фортунатов скончался, и работу возглавил его ученик и не менее знаменитый лингвист Алексей Александрович Шахматов — по сей день один из самых больших авторитетов в трактовке древнерусских летописей. Интересно, что еще до начала мировой войны стали выходить книги, напечатанные по новым правилам, но законодательного одобрения реформа так и не получила.
«Извѣстія» или «Известия»
В годы войны было не до орфографии, а вот Временное правительство вернулось к этой идее. Комиссия Шахматова опять была созвана, и в мае 1917 года правительство князя Георгия Львова приняло ряд «Постановлений Совещания по вопросу об упрощении русского правописания», которые давали реформе зеленый свет. В июне Министерство народного просвещения предписало попечителям округов немедленно составить циркуляры для учебных заведений, но до реального дела сумбурным летом 1917-го руки у правительства так не дошли.
Зато когда к власти пришли большевики, реформа сразу сдвинулась с мертвой точки — демократизация орфографии идеально вписывалась в общую революционную концепцию, и коммунисты с удовольствием подняли ее на свой щит.
23 декабря 1917 года (по старому стилю) «всем правительственным и государственным изданиям» предписывалось с 1 января 1918 года «печататься согласно новому правописанию». Правда, никаких санкций за нарушение предусмотрено не было, да и что представляли собой новые правила, знали не все — результаты работы орфографической комиссии были опубликованы, но в условиях революционного хаоса достать их было не просто.
Объявление в одесской газете, 1919 год. Фамилия Федотов написана через Ѳ
Фото: commons.wikimedia.org
В итоге почти весь 1918 год в стране каждый писал по тем правилам, по которым хотел, — кто-то по новым, кто-то по старым, а многие, в том числе «Известия» и «Правда», по половинчатым — без твердого знака в конце слов, но с ятями.
И лишь 10 октября 1918 года за подписью заместителя наркома просвещения Михаила Покровского и члена СНК, руководителя издательства ЦК РКП(б) «Коммунист» Владимира Бонч-Бруевича вышел «Декрет о введении новой орфографии», который предписывал государственным органам, печатным изданиям и всем учебным заведениям в обязательном порядке перейти на новые правила правописания. 13-го декрет был опубликован в «Извѣстіях» (еще старым шрифтом), а 19-го газета впервые вышла с новым набором. Правда, заголовки смогли изменить только 25 октября. Хотя новые правила исходили от советского наркомата просвещения, они ничем не отличались от того, что предлагала комиссия Фортунатова–Шахматова.
Была ли от реформы реальная польза? Бесспорно. В первую очередь в сфере образования. Правила стали логичнее и проще, а количество толком не объяснимых исключений, которые приходилось зубрить, существенно уменьшилось. Это облегчало процесс изучения письма и борьбу с безграмотностью. С точки зрения лингвистической науки изменения тоже были прогрессивны, поскольку они сблизили орфографию с фонетикой — реальным живым языком.
Неслучайно в выработке изменений участвовали лучшие ученые страны.
Фото: ИЗВЕСТИЯ
Первая полоса газеты «Известия» от 18 марта 1919 года
Часто вспоминают и об экономическом факторе: за счет отмены твердых знаков в конце слов размер текстов уменьшился, а это сокращало расход чернил и типографской краски. В масштабах страны экономия оказалась ощутимой. А главным доказательством успеха реформы стало то, как быстро нововведения вошли в практику и вытеснили старые правила. Язык сам всё расставил по своим местам.
Очевидно, что изначально никакой политической подоплеки у лингвистической реформы не было и готовили ее люди, далекие от революции. Другое дело, что большевики проявили в этом вопросе политическую волю, и впоследствии сложилось впечатление, что реформа придумана и проведена ими.
Наверное, именно из-за этого «старый стиль» стал своего рода визитной карточкой тех, кто не принял советской власти, прежде всего белой эмиграции — едва ли не самыми яростными критиками перемен стали великий писатель Иван Бунин и философ Иван Ильин.
Практически все русские издания за рубежом продолжали использовать шрифт, считавшийся дореволюционным, видя в этом некое противопоставление старой и новой России. Впрочем, к середине ХХ века об этом забыли.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Становление революционера: О Казимире Малевиче — Журнал № 47 сентябрь 2013 г.
Центральный вопрос, который неизбежно доминирует в сегодняшнем мышлении и разговоре о русском авангарде, — это вопрос о взаимосвязи между художественной революцией и политической революцией. Был ли русский авангард соавтором, соавтором Октябрьской революции? И если ответ положительный, может ли русский авангард служить источником вдохновения и моделью для практик современного искусства, которые пытаются выйти за границы мира искусства, стать политическими, изменить доминирующие политические и экономические условия человеческого существования? поставить себя на службу политической или социальной революции или, по крайней мере, политическим и социальным переменам?
Сегодня политическая роль искусства в основном рассматривается как двоякая: (1) критика доминирующей политической, экономической и художественной системы и (2) мобилизация аудитории на изменение этой системы через утопическое обещание.
Теперь, если мы посмотрим на первую, дореволюционную волну русского авангарда, мы не найдем ни одного из этих аспектов в его художественной практике. Чтобы что-то критиковать, нужно как-то воспроизвести это — представить это критикуемое вместе с критикой этого.
Но русский авангард хотел быть немиметиком. Можно сказать, что супрематическое искусство Малевича было революционным, но нельзя сказать, что оно было критическим. Звуковая поэзия Алексея Крученых также была немиметической и некритичной.Обе эти художественные практики — наиболее радикальные из русского авангарда — также не предполагали участия, поскольку написание звуковой поэзии и рисование квадратов и треугольников, очевидно, не были бы особенно привлекательными для широкой аудитории. Эти действия также не могли мобилизовать массы на грядущую политическую революцию. Фактически, такая мобилизация могла быть достигнута только за счет использования современных средств массовой информации, таких как пресса, радио, кино, или сегодня, с помощью поп-музыки и революционного дизайна, такого как плакаты, слоганы, сообщения в Твиттере и так далее.
В дореволюционный период художники русского авангарда явно не имели доступа к этим средствам массовой информации — даже если скандалы, спровоцированные их художественной деятельностью, время от времени освещались прессой.
Мы часто используем словосочетание «русский революционный авангард» по отношению к художественным практикам русского авангарда 1920-х годов. Но на самом деле это неверно. Русский авангард 20-х годов — художественно и политически — уже переживал послереволюционную фазу.На этом этапе русский авангард развил художественные практики, которые возникли еще до Октябрьской революции. Он действовал в рамках постреволюционного советского государства, сформированного после Октябрьской революции и окончания гражданской войны, и поддерживался и контролировался этим государством. Таким образом, нельзя говорить о русском авангарде советского периода как о революционном в обычном понимании этого слова, поскольку искусство русского авангарда не было направлено против статус-кво, против доминирующих структур политической и экономической власти.
Русский авангард советского периода не был критическим, но позитивным в своем отношении к постреволюционному советскому государству. По сути, это было конформистское искусство. Таким образом, только дореволюционный русский авангард сегодня может рассматриваться как имеющий отношение к нашей современной ситуации, потому что современная ситуация, очевидно, не является ситуацией, которая существовала после социалистической революции. Итак, говоря о революционности русского авангарда, остановимся на фигуре Казимира Малевича, наиболее радикального представителя дореволюционной фазы русского авангарда.
Как я уже упоминал, в искусстве дореволюционного русского авангарда, в том числе в искусстве Малевича, нет тех характеристик, на которые мы стремимся, когда говорим о критическом, политически активном искусстве, способном мобилизовать массы на революцию — искусство, которое может помочь изменить мир. Таким образом, возникает подозрение, что знаменитый «Черный квадрат » Малевича не имеет отношения к какой-либо политической или социальной революции — что это художественный жест, который в конечном итоге имеет значение только внутри художественного пространства.
Однако я бы сказал, что если «Черный квадрат » Малевича не был активным революционным жестом в том смысле, что он критиковал политический статус-кво или рекламировал грядущую революцию, он был революционным в гораздо более глубоком смысле. В конце концов, что такое революция? Это не процесс построения нового общества — это цель послереволюционного периода. Скорее революция — это радикальное разрушение существующего общества. Однако принять это революционное разрушение — непростая психологическая операция.Мы склонны противостоять радикальным силам разрушения, мы склонны сочувствовать и испытывать ностальгию по своему прошлому — и, возможно, даже в большей степени по нашему находящемуся под угрозой исчезновению настоящему. Русский авангард — и ранний европейский авангард в целом — был сильнейшим лекарством от всякого сострадания или ностальгии. Он принял полное разрушение всех традиций европейской и русской культуры — традиций, которые были дороги не только образованным классам, но и всему населению.
Модель Black Square Малевича была самым радикальным жестом этого принятия.Он объявил смерть любой культурной ностальгии, любой сентиментальной привязанности к культуре прошлого. Черный квадрат был подобен открытому окну, через которое революционные духи радикального разрушения могли проникнуть в пространство культуры и превратить его в пепел. Действительно, хороший пример антиностальгической позиции Малевича можно найти в его коротком, но важном тексте «О музее» 1919 года. В то время новое советское правительство опасалось, что старые русские музеи и коллекции произведений искусства будут уничтожены. гражданской войной и общим коллапсом государственных институтов и экономики.Коммунистическая партия ответила попыткой спасти эти коллекции. В своем тексте Малевич протестовал против этой промузейной политики, призывая государство не вмешиваться в защиту старых коллекций произведений искусства, поскольку их уничтожение может открыть путь к истинному живому искусству.
Он написал:
Жизнь знает, что делает, и если она стремится разрушить, нельзя вмешиваться, поскольку, препятствуя, мы блокируем путь к новой концепции жизни, которая рождается внутри нас. При сжигании трупа получается один грамм пороха: соответственно, на одной аптечной полке можно разместить тысячи кладбищ.Мы можем пойти на уступку консерваторам, предложив сжечь все прошедшие эпохи, поскольку они мертвы, и открыть одну аптеку.
Позже Малевич приводит конкретный пример того, что он имеет в виду:
Цель [этой аптеки] будет той же, даже если люди будут изучать порошок Рубенса и все его произведения — у людей возникнет масса идей, которые часто будут более живыми, чем реальное представление (и потребуют меньше комната) .1
Таким образом, Малевич предлагает не хранить, не сохранять вещи, которые должны уйти, а отпускать их без сентиментальности и угрызений совести.Позволить мертвым хоронить своих мертвецов.
На первый взгляд такое радикальное признание разрушительной работы времени кажется нигилистическим. Сам Малевич описывал свое искусство как основанное на небытии.
Но на самом деле в основе этого несентиментального отношения к искусству прошлого лежит вера в несокрушимый характер искусства. Авангард первой волны позволял вещам, в том числе и предметам искусства, исчезать, потому что считал, что что-то всегда остается. И он искал то, что осталось за пределами любой попытки человека сохранить.
Авангард часто ассоциируется с понятием прогресса, особенно технического прогресса. Однако авангард поставил следующий вопрос: как может искусство продолжаться в условиях постоянного разрушения культурной традиции и известного мира — условий, характерных для современной эпохи с ее технологическими, политическими и социальными революциями? Или, говоря другими словами: как сопротивляться разрушительности прогресса? Как создать искусство, которое может избежать постоянных изменений — искусство вневременное, трансисторическое? Авангард не хотел создавать искусство будущего — он хотел создать вневременное искусство на все времена.
Снова и снова можно услышать и прочитать, что нам нужны перемены, что наша цель как общества — также наша цель в искусстве — должна заключаться в изменении статус-кво. Но изменение — это нашего статус-кво. Постоянное изменение — это наша единственная реальность. Мы живем в тюрьме постоянных перемен. Чтобы изменить статус-кво, мы должны изменить изменение — вырваться из тюрьмы перемен. Истинная вера в революцию парадоксальным образом предполагает веру в то, что революция не обладает способностью к полному разрушению, что что-то всегда переживает даже самую радикальную историческую катастрофу.Такая вера делает возможным безоговорочное принятие революции, столь характерной для русского авангарда.
Малевич часто говорит в своих произведениях о материализме как о высшем горизонте своего мышления и искусства. Для Малевича материализм означает невозможность стабилизировать какой-либо образ против исторических изменений. Снова и снова Малевич утверждает, что не существует изолированного, безопасного, метафизического или духовного пространства, которое могло бы служить хранилищем образов, иммунизированных от деструктивных сил материального мира.
Судьба искусства не может отличаться от судьбы всего остального. Их общая реальность — это обезображивание, растворение и исчезновение в потоке материальных сил и неконтролируемых материальных процессах. Малевич рассматривает историю нового искусства от Сезанна, кубизма и футуризма до собственного супрематизма как историю постепенного искажения и разрушения традиционного образа, зародившегося в Древней Греции и получившего развитие в религиозном искусстве и в эпоху Возрождения. Таким образом, возникает вопрос: что может пережить эту работу постоянного разрушения?
Ответ Малевича на этот вопрос сразу же правдоподобен: образ, уцелевший в результате разрушения, есть образ разрушения.Малевич предпринимает самую радикальную редукцию образа (до черного квадрата), предвосхищая тем самым радикальное разрушение традиционного образа материальными силами, силой времени. Для Малевича любое разрушение искусства — будь то прошлое, настоящее или будущее — приветствуется, потому что этот акт разрушения обязательно создает образ разрушения.
Разрушение не может разрушить собственный образ. Конечно, Бог может уничтожить мир, не оставив следов, потому что Бог создал мир из ничего.Но если Бог мертв, то акт разрушения без видимого следа, без образа разрушения невозможен. И через акт радикальной художественной редукции этот образ надвигающегося разрушения можно ожидать здесь и сейчас — (анти) мессианский образ, который демонстрирует, что конец времени никогда не наступит, что материальные силы никогда не могут быть остановлены ничем. божественная, трансцендентная, метафизическая сила. Смерть Бога означает, что ни один образ не может быть стабилизирован бесконечно, но это также означает, что ни один образ не может быть полностью уничтожен.
Но что случилось с редукционистскими образами раннего авангарда после победы Октябрьской революции в условиях послереволюционного государства? Любая постреволюционная ситуация глубоко парадоксальна, потому что любая попытка продолжить революционный импульс, оставаться верной революционному событию, неизбежно ведет к опасности предательства революции.
Продолжение революции можно понимать как ее перманентную радикализацию, как ее повторение — как перманентную революцию.Но повторение революции в условиях послереволюционного государства в то же время можно легко понять как контрреволюцию — как акт ослабления и дестабилизации революционных достижений. С другой стороны, стабилизация постреволюционного порядка может быть истолкована как предательство революции, потому что эта постреволюционная стабилизация неизбежно возрождает дореволюционные нормы стабильности и порядка. Как мы знаем, жизнь в этом парадоксе становится настоящим приключением, в котором исторически пережили лишь несколько революционных политиков.
Не менее парадоксален и проект продолжения художественной революции. Что значит продолжать авангард? Повторять формы авангардного искусства? Такую стратегию можно обвинить в том, что она ценит букву революционного искусства выше его духа, в превращении революционной формы в чистое украшение власти или в товар. С другой стороны, отказ от авангардных художественных форм во имя новой художественной революции немедленно ведет к художественной контрреволюции, как мы видели в так называемом постмодернистском искусстве.
Вторая волна русского авангарда попыталась избежать этого парадокса, изменив определение операции редукции.
Для первой волны авангарда, и особенно для Малевича, операция редукции продемонстрировала, как я уже упоминал, несокрушимость искусства. Другими словами, демонстрация неуничтожимости материального мира: каждое разрушение является материальным разрушением и оставляет следы. Нет огня без пепла — нет божественного огня полного уничтожения.Черный квадрат остается непрозрачным — потому что материал непрозрачен. Искусство раннего авангарда, будучи радикально материалистичным, никогда не верило в возможность полностью прозрачной нематериальной среды (такой как душа, или вера, или разум), которая позволила бы нам увидеть «другой мир», когда все материальное, что якобы затмевает это Другой мир был удален апокалиптическим событием. Согласно авангарду, единственное, что мы сможем увидеть в этой ситуации, — это само апокалиптическое событие, которое будет выглядеть как редукционистское авангардное произведение искусства.
Однако вторая волна русского авангарда использовала операцию редукции совершенно по-другому. Для этих художников революционное устранение древнего, дореволюционного порядка было событием, открывшим взгляд на новый, советский, постреволюционный, постапокалиптический порядок. Теперь предстояло увидеть не образ самой редукции, а новый мир, который можно было построить после того, как сокращение старого мира было осуществлено.
Таким образом, операция редукции стала использоваться для восхваления новой советской действительности.В начале своей деятельности конструктивисты полагали, что они могут управлять «самими вещами», которые теперь стали напрямую доступными после сокращения и удаления старых образов, отделяющих их от этих вещей. В программном тексте «Конструктивизм» Алексей Ган писал:
Не отражать, не представлять и не интерпретировать реальность, а действительно строить и выражать систематические задачи нового класса, пролетариата … Особенно сейчас, когда пролетарская революция победила и ее разрушительное творческое движение прогрессирует по железным рельсам в культуру, которая организована в соответствии с грандиозным планом общественного производства, каждый — мастер цвета и линий, строитель пространственно-объемных форм и организатор массового производства — все должны стать конструкторами в общей работе.
вооружения и перемещения многомиллионных человеческих масс.2
вооружения и перемещения многомиллионных человеческих масс.2 Но позже Николай Тарабукин утверждал в своем знаменитом эссе «От станка до машины», что художник-конструктивист не может играть формирующую роль в процессе реального общественного производства. Его роль была скорее ролью пропагандиста, который защищал и восхвалял красоту промышленного производства и открывал глаза публике на эту красоту3. Социалистическая промышленность в целом — без какого-либо дополнительного художественного вмешательства — уже показала себя хорошей и красивой, потому что она была эффект радикального сокращения всех видов «ненужных», роскошных форм потребления, включая сами классы потребления.Как писал Тарабукин, коммунистическое общество уже было беспредметным произведением искусства, потому что не имело никакой другой цели. В определенном смысле конструктивисты повторили здесь жест первых христианских иконописцев, которые считали, что после упадка старого языческого мира они могут открывать небесные предметы, видеть и изображать их такими, какие они есть на самом деле.
Это сравнение сделал Малевич в своем трактате «Бог не низвержен». Этот трактат был написан в 1919 году, в том же году, когда Малевич написал свое эссе «О музее», о котором я говорил выше.Но в случае с первым текстом полемика Малевича была направлена не против консервативных любителей прошлого, а против конструктивистов-строителей будущего. В этом трактате Малевич утверждает, что вера в постоянное совершенствование человеческого состояния посредством промышленного прогресса принадлежит к тому же порядку, что и христианская вера в постоянное совершенствование человеческой души. И христианство, и коммунизм верят в возможность достижения высшего совершенства, будь то Царство Божье или коммунистическая утопия.В этом тексте Малевич начинает развивать линию аргументации, которая, как мне кажется, прекрасно описывает ситуацию современного искусства в сравнении с современным революционным проектом и современными попытками политизировать искусство.
Малевич развивает диалектику, которую можно охарактеризовать как диалектику несовершенства.
Как я уже сказал, Малевич определяет и религию, и современную технологию («фабрику», как он ее называет) как стремление к совершенству: совершенство индивидуальной души в случае религии и совершенство материального мира в случае фабрики. .По словам Малевича, ни один из проектов не может быть реализован, потому что их реализация потребует вложения бесконечного времени, энергии и усилий со стороны отдельных людей и всего человечества в целом. Но люди смертны. Их время и энергия конечны. И эта конечность человеческого существования мешает человечеству достичь какого-либо совершенства — будь то духовное или техническое. Как смертное существо, человек обречен вечно оставаться несовершенным. Но почему это несовершенство есть диалектическое несовершенство? Потому что именно эта нехватка времени — нехватка времени для достижения совершенства — открывает человечеству перспективу бесконечного времени.Здесь менее совершенное означает более совершенное — потому что, если бы у нас было достаточно времени, чтобы стать совершенными, то момент достижения совершенства был бы последним моментом нашего существования; у нас больше не будет никакой цели, ради которой мы могли бы продолжать существовать.
Таким образом, именно наша неспособность достичь совершенства открывает бесконечный горизонт человеческого и трансчеловеческого материального существования. Священники и инженеры, по мнению Малевича, не способны раскрыть этот горизонт, потому что они не могут отказаться от стремления к совершенству — не могут расслабиться, не могут принять несовершенство и неудачи как свою истинную судьбу.Однако художники могут это сделать. Они знают, что их тела, их видение и их искусство не могут быть по-настоящему совершенными и здоровыми. Скорее, они знают, что заражены бациллами изменений, болезней и смерти, как Малевич описывает в своем более позднем тексте о «дополнительном элементе» в живописи, — и именно эти бациллы в то же время являются бациллами искусства. . Художники, по словам Малевича, не должны иммунизироваться от этих бацилл. Напротив, они должны принять их, позволить им разрушить старые традиционные образцы искусства.В другой форме Малевич повторяет здесь свою метафору пепла: тело художника умирает, но бациллы искусства выживают после смерти его тела — и начинают заражать тела других художников.
Поэтому Малевич действительно верит в трансисторичность искусства. Искусство материалистично. А это значит, что искусство всегда может пережить конец всех чисто идеалистических, метафизических проектов, включая Царство Божье и коммунизм. Движение материальных сил нетелеологично.Таким образом, он не может достичь своего телоса и прийти к концу.
В определенном смысле эти тексты Малевича напоминают одну из теорий насилия, которую развил Вальтер Беньямин в его знаменитом эссе «Критика насилия» (1921). В этом эссе Бенджамин проводит различие между мифическим насилием и божественным насилием. Согласно Бенджамину, мифическое насилие — это насилие перемен — это насилие, которое разрушает один социальный порядок только для того, чтобы заменить его новым и другим социальным порядком. Божественное насилие, напротив, только разрушает, подрывает, разрушает любой порядок — вне всякой возможности последующего возврата к порядку.Это божественное насилие — материалистическое насилие. Бенджамин сам был свидетелем этого.
В своих более поздних «Тезисах о философии истории» (1940), в которых Бенджамин пытается развить свою собственную версию исторического материализма, он, как известно, вызывает образ Angelus Novus Клее. Унесенный ветрами истории, Angelus Novus повернулся спиной к будущему и смотрит только в прошлое. Бенджамин описывает Angelus Novus как охваченный ужасом, потому что все обещания будущего были обращены в руины силами истории.Но почему Ангелус Новус так удивлен и напуган этим? Возможно, потому, что, прежде чем повернуться спиной к будущему, он верил в возможность будущей реализации всех социальных, технических и художественных проектов.
Однако Малевич не Ангелус Новус — его не шокирует то, что он видит в зеркале заднего вида. Он ожидает от будущего только разрушения — и поэтому он не удивлен, увидев только руины, когда наступит это будущее. Для Малевича нет разницы между прошлым и будущим — руины есть во всех направлениях.Таким образом, он остается расслабленным и уверенным в себе, его никогда не шокирует, никогда не охватывает ужас или удивление.
Можно сказать, что теория искусства Малевича — как она была сформулирована в его полемике против конструктивистов — является как раз ответом на божественное насилие, описанное Беньямином. Художник принимает это бесконечное насилие и присваивает его, позволяет себе заразиться им. И он позволяет этому насилию заразить, разрушить и отравить его собственное искусство. Малевич представляет историю искусства как историю болезни — заражения бациллами божественного насилия, которые проникают и навсегда разрушают все человеческие порядки.В наше время Малевича часто обвиняют в том, что он допустил заражение своего искусства бациллами фигурации, а в советский период его художественной практики даже социалистическим реализмом. Сочинения времен Малевича объясняют его неоднозначное отношение к социальным, политическим и художественным достижениям своего времени: он не возлагал на них никаких надежд, никаких ожиданий прогресса. (Это также характерно для его реакции на кино.) Но в то же время он принимал их как неизбежную болезнь времени — и был готов заразиться, несовершенным, преходящим.
Фактически, его супрематические образы уже несовершенны, текут, неконструктивны — особенно если мы сравним их, скажем, с картинами Мондриана.
Малевич показывает нам, что значит быть революционным художником. Это означает присоединение к универсальному материальному потоку, разрушающему все временные политические и эстетические порядки. Здесь цель не в изменении — понимается как переход от существующего «плохого» порядка к новому «хорошему» порядку. Скорее, революционное искусство отказывается от всех целей — и входит в нетелеологический, потенциально бесконечный процесс, который художник не может и не хочет довести до конца.
Пресса / Журналистика (Российская Империя) | Международная энциклопедия Первой мировой войны (WW1)
Введение ↑
Низкий уровень грамотности широких масс населения России означал, что пресса была наиболее развита в крупных городах, прежде всего в столицах: треть всех публикаций выходила в Петрограде и Москве. Несмотря на инфляцию и нехватку бумаги, война дала толчок прессе, вызванная сначала интересом к войне, а затем и к революции.
В 1916 г. петроградские ежедневные газеты имели средний тираж в один миллион экземпляров в день; к 1917 году он вырос втрое. Это увеличение лишь частично свидетельствует об увеличении размера аудитории: с приходом масс в политику один экземпляр газеты часто зачитывался вслух группам крестьян, солдат и рабочих.
До Февральской революции 1917 года цензура препятствовала развитию левой прессы и критике войны. После того, как Февральская революция провозгласила свободу печати, количество публикаций и их тираж значительно увеличились.В первую очередь это относилось к левой прессе, где часто можно было встретить пропаганду против войны под лозунгом «мир без аннексий и репараций на основе национального самоопределения». После захвата власти большевиками 25 октября небольшевистская пресса подверглась гораздо большей цензуре и преследованиям, чем при царе; Большевистские издания стали орудием государственной пропаганды.
Основные публикации и их тиражи ↑
Среди дореволюционных периодических изданий было несколько очень важных, формирующих общественное мнение газет.
Значительное влияние оказала консервативно-националистическая газета « Новое время », издававшаяся в Санкт-Петербурге. В 1916 году его тираж составлял 70 000–100 000 экземпляров, что в основном оставалось стабильным после Февральской революции. Его противниками были две основные газеты Конституционно-демократической партии (кадетов): петроградская Речь ‘ ( Речь ; орган ЦК партии; тираж в 1916 году 40-45 тысяч; в 1917 году: 50-100 тысяч). Московская газета «Русские ведомости» ( «Русские ведомости» ; тираж в 1916 году: 80 000; в 1917 году: до 180 000).Во время войны значительное влияние приобрела книга либеральных националистов-прогрессистов « Утро России » ( Утро России ), изданная московскими промышленниками (тираж в 1916 году: 40–45 тысяч; в 1917 году: до 150 тысяч). Новое время и Утро России представляли различные формы националистической идеологии. Они активно продвигали тему «немецких зверств» на военном фронте и «немецкого господства» в российском тылу, а также пропагандировали славянофильские идеи о военных целях России.
Большинство газет, как интеллектуальных, так и интеллектуальных, подпали под влияние подобных идей в начале войны.
Среди ведущих газет были: Русское слово ( Русское слово ) и Биржевые ведомости ( Биржевой вестник ). Оба представляли весь спектр мнений от социалистических оборонцев до национал-патриотов. Русское слово было издано в Москве и широко распространено в провинции, даже проникло в армию.Его тираж в 1916 г. составлял 600-700 тыс., В 1917 г. — 1 млн. В Петрограде появилось Биржевые ведомости . Общий тираж всех трех выпусков (утреннего, вечернего и провинциального) составил около 260 000 экземпляров. № «Биржевые ведомости» № предоставил значительный простор национально-либеральным идеям «Веховства», интеллектуальной группы, осуждавшей поддержку российской интеллигенции революции и оппозицию государству.
Среди городского рабочего класса были популярны бульварные газеты.Самый крупный из них имел тиражи в сотни тысяч экземпляров.
К ним относятся Газета-Копейка ( The Penny Paper ), Вечернее время ( Вечернее время ) и Петроградский лист ( Петроградский лист ) в Петрограде и Ежедневная газета-Копейка ( Газета-Копейка ). для всех ) ( The Daily Penny Paper и The Newspaper for All ), Трудовая копейка ( The Labourer’s Penny ) и Rannee utro ( Early Morning ) в Москве.В 1917 году в Петрограде приобрела популярность таблоид Маленькая газета ( Маленькая газета ). В 1916 году его тираж составлял 30-50 тысяч экземпляров, а в 1917 году он вырос до 100-160 тысяч экземпляров. Среди его читателей были рабочие и солдаты Петроградского гарнизона.
Газеты ультраправой черной сотни во время войны не пользовались популярностью. После Февральской революции в обращении продолжали находиться только Groza ( The Thunderstorm ). Петроградский Совет закрыл правые националистические газеты Московские ведомости ( Московские ведомости ), Русское знамя ( Русское знамя ), Земщина , Колокол ( Колокол ) и Голос Руси.
( Голос Руси, ) и журнал Российский гражданин ( Гражданин России, , выходит с 1915 года).Петроградская Новая маленькая газета ( Новая маленькая газета ), появившаяся в 1916 году, после Февральской революции сменила название на «Живое слово» ( «Живое слово» ; тираж: 30–85 000); Летом 1917 г. его финансировали кружки генерала Лавра Григорьевича Корнилова (1870-1918).
Левая пресса больше всего пострадала от царской цензуры: их публикации были закрыты, а оставшиеся имели значительные ограничения на их способность выражать свое мнение.До революции Максим Горький (1868-1936) пытался выдвинуть антивоенную позицию в журнале Летопись ‘ ( Хроника ), выходившем с 1915 года. Среди известных либерально-социалистических дореволюционных изданий. Следует упомянуть журнал народников Русское Богатство ( Русские записки ) ( Русские Записки [ Русские Записки ]) и газету День ( День ), политическая позиция которых поставили меньшевики-оборонцы.
После Февральской революции левая пресса быстро распространилась, представляя все оттенки мнений от правых социалистов до левых радикалов. Центральным органом аграрных народников-эсеров (эсеров) было Дело народа ( Народное дело ; тираж 60-80 тысяч), меньшевиков Рабочая газета ( Рабочая газета ; тираж: 25000-100000). Одним из самых популярных левых изданий была антивоенная газета меньшевиков-интернационалистов Новая жизнь ( Новая жизнь ; тираж 60-115 тысяч) под редакцией Горького.Основными большевистскими газетами были орган ЦК партии и Петроградский комитет Правда ( Правда ) (тираж 40-100 тысяч), а также орган Московского комитета и Московского областного бюро ЦК Социал- demokrat ( Социал-демократ ; тираж 40–55 000). Большевики издали газеты для солдат, содержащие письма читателей: орган военной организации ЦК Солдатская правда ( Солдатская правда ; тираж 50-75000) и Окопная правда ( Траншевая правда ; тираж: 4 000–10 000) издается в Риге.
Праволиберальными изданиями, защищающими русскую нацию как великодержавную идею, были Голос Москвы ( Голос Москвы ) под редакцией лидера конституционно-монархической партии октябристов Александра Гучкова (1862-1936) (выходил до середины 1915 года). ) и журналы Петра Струве (1870-1944): до революции Русская мысль ( Русская мысль ) и в период Февральской революции Русская свобода ( Русская свобода ).
Иллюстрированные еженедельники были чрезвычайно популярны во время войны. Содержащие множество фотографий наряду с рисунками, они позволили читателю дома стать свидетелем событий на военных фронтах по всему миру. Самыми крупными из них были петроградские журналы, ориентированные на семью: Нива ( Поле ; тираж: 200-225 тысяч в 1916 году и 240-270 тысяч в 1917 году) и Огонек ( Пламя ; тираж 290-380 тысяч в 1916 году). , 250 тысяч в 1917 г.).Многие газеты еженедельно публиковали иллюстрированные приложения.
Самыми крупными были Искры ( Искры ; приложение к Русское слово ), Новая иллюстрация ( The New Illustration ; дополнение к Биржевые ведомости ) и Иллюстрированное приложение Новое к газете «Новое к газете». Иллюстрированное приложение к газете «Новое вермию» № ). Среди журналов, посвященных сатире, литературе и искусству, пользовались популярностью Новый Сатирикон ( Новый Сатирикон ) и Лукоморье ( Кривой берег ); они уделяли много внимания военной тематике.Также были иллюстрированные журналы, посвященные исключительно войне. Самыми популярными из них были Летопись войны ( Хроника войны ; под редакцией официального летописца императора генерал-майора Дмитрия Дубенского) и Великая война в образах и картинках ( Великая война в рисунках и изображениях ).
Политические и правовые условия ↑
Влияние правительства и военного командования на информацию в прессе ↑
Военное командование стремилось ограничить доступ прессы к информации.
В начале войны корреспондентов в армию пускали редко; вместо этого пресса получала повседневные подробности по частным каналам. Во время войны два военных пресс-бюро стремились повлиять на характер публикаций: одно действовало при Главном управлении Генерального штаба, а другое — при штабе Главнокомандующего. Пресса была недовольна недостаточным количеством материалов, предложенных военными, и не могла проверить точность информации.
Царское правительство также пыталось влиять на содержание прессы через свои пресс-бюро (при Министерстве внутренних дел и Министерстве иностранных дел), но прежде всего через Петроградское телеграфное агентство (ПТА), которое было основным источником информация для прессы, особенно в провинции.В бюллетенях агентства публикуются обрывки тенденциозной и зачастую недостоверной информации. Для провинциальной прессы ОТА распространяла политические и экономические проспекты, подготовленные Бюро российских журналистов. Неофициально оно действовало при Главном управлении печати Министерства внутренних дел с 1912 года до Февральской революции.
Государственные и военные власти издали большое количество периодических изданий. Официальная военная печать в 1914-1917 гг. Насчитывала около 100 газет и журналов, а в 1917 г. — более 180.Военное министерство опубликовало в июле 1917 года газету Русский инвалид ( Русский инвалид ; которая затем появилась под названием Армия и флот свободной России ( Армия и флот Свободной России )), газету для нижние чины Военная летопись ( Военная летопись ; в марте 1917 года заменена на Солдатское слово ( Солдатское слово )) и журнал Военный сборник ( Военный сборник ).Свои издания имели штабы военных округов, казачьи войска, фронты, армии и корпуса, а также дивизии и полки с 1917 года. с апреля по август 1917 г. (с мая по наименованию Известия действующей армии ( Вестник армии на фронте )). В военных изданиях было мало содержания. Лишь небольшая их часть попала в армию, и их позднее прибытие снизило интерес к ним.
Для крестьян Министерство внутренних дел издало Сельский вестник ( Сельский вестник ). Газета печатала крестьянские письма и отвечала на вопросы читателей. Как следствие, он был довольно популярен, у него было 70 000 платных подписчиков. Кроме того, оно было роздано волостным, (районным) управам. В апреле 1917 года она получила новое название: Народная газета ( Народная газета ).
Царское правительство пыталось неформально создать свою собственную прессу, чтобы влиять на другие части населения.Министерство внутренних дел финансировало газету для рабочих под названием Русский рабочий ( Русский рабочий ), которая появилась в конце 1915 года. Для образованных читателей в создании газеты участвовал министр внутренних дел Александр Протопопов (1866-1918). оппозиционная, но патриотически настроенная газета Русская воля ( Народная воля ; выходила в конце 1916 года под редакцией писателя Леонида Андреева (1871-1919).
Перед Февральской революцией государство скупило акции газеты Новое время , чтобы превратить его в свой неофициальный орган.
Многие члены Временного правительства были тесно связаны с периодической печатью; поэтому они ценили его как средство воздействия на общество и получение информации. Среди них военный министр, а затем глава правительства Александр Керенский (1881-1970) активно работал с прессой. Основным каналом распространения информации о деятельности Временного правительства был Комитет журналистов. Его членами были представители изданий, которые платили ежемесячную плату, за которую они получали бюллетень.Участвовало около сорока изданий, в том числе самые значимые газеты. Работа Комитета журналистов привела к тому, что пресс-конференции стали обычной частью правительственной практики (до 1917 года это было исключением). Все члены комитета получили одинаковые материалы от представителей правительства. Это привело к обычаю, когда газеты размещали идентичные объявления о деятельности правительства, что значительно сокращало объем информации о правительстве в прессе.
После вступления социалистов во Временное правительство советские газеты, издаваемые комитетами меньшевиков-эсеров, приобрели статус официальных органов. Когда 13 июня Временное правительство ограничило количество колонок в ежедневных газетах из-за нехватки бумаги, оно сделало исключение для двух изданий: Вестник Временного правительства ( Вестник Временного правительства ) и Известия. ( Вестник ) Петроградского Совета.Таким образом, издание Центрального Совета стало напоминать правительственный орган. «Известия » Петроградского Совета и ЦИК Советов «» вышли тиражом 100-215 тысяч экземпляров. Издание « Голос солдата » ( Голос солдата ), изданное Петроградским Советом, имело тираж до 70 000 экземпляров. После Февральской революции ряд исполкомов Советов солдатских депутатов участвовал в издании фронтовых и армейских газет вместе со штабами.В августе 1917 г. штабы фронтов и армий были лишены права печатать газеты; это было передано в исполкомы.
Эти газеты освещали общеполитические темы и высказывали мнения меньшевиков-эсеров.
Цензура ↑
«Временное постановление о военной цензуре», принятое 20 июля 1914 г., разрешило военным цензорам осуществлять цензуру перед публикацией. На территориях, где проходили военные действия, была сплошная цензура; в тылу он был частичным.Поначалу петроградская пресса находилась в более трудном положении по сравнению с московским эквивалентом, поскольку Петроград с самого начала был объявлен зоной военных действий. Однако в марте 1915 года такой же статус приобрела Москва.
За цензуру в районах боевых действий отвечали штабы командующих армиями, фронтами и военными округами. Главнокомандующий и командующие армией могли запретить выпуск периодических изданий. За прифронтовыми районами за цензуру отвечали Главная военная цензурная комиссия при Главном управлении Генерального штаба, местные военные цензурные комиссии (при штабах военных округов) и военные цензоры в местных и провинциальных столицах.
Органы цензуры следили за списками информации, которая не могла быть опубликована в прессе; например, было запрещено писать о Григории Распутине (1869-1916).
В самом начале войны цензура была введена в полную силу. Поскольку кадетская газета « Речь» протестовала против эскалации милитаризма в конфликте из-за Сербии накануне войны, газета была закрыта на следующий день после объявления войны 20 июля. Однако 22 июля он снова появился на свет и присоединился к хору патриотического единства.Преследования левой прессы были более серьезными. Вскоре после начала войны власти закрыли, в том числе, большевистскую Правда , меньшевистскую Наша рабочая газета ( Наша рабочая газета ), журнал народников Русское богатство ( который изменил свое название на Русские записки ) и СР журнал Заветы ( Заветы ).
Пресса подвергалась преследованиям по-разному.Его публикации выходили с пробелами там, где цензоры удалили отрывки.
Пустые поля часто только вызывали интерес читателей, порождая множество слухов. В целом органы цензуры не смогли предотвратить нарастание критики власти. Частично это объясняется тем, что военная цензура была связана только с защитой военной сферы, в то время как в тылу у правительства не хватало адекватного штата квалифицированных цензоров и необходимых полномочий для борьбы с критикой, которая в то время проникла в пресса патриотическими лозунгами.
Февральская революция отменила цензуру. 27 апреля 1917 года Временное правительство приняло постановление «О печати», провозгласившее свободу печати и разрешившее свободную торговлю ее продуктами. Однако с самого начала революции советы и комитеты ограничивали свободу печати. Петроградский Совет ввел меры, жестко ограничивавшие выход публикаций, закрыв 5 марта серию черносотенных газет. На местах местные советы и комитеты также закрывали публикации, которые им не нравились.После дела Корнилова такая практика стала еще более распространенной.
После июльских дней правительство ввело внесудебный режим для осуществления репрессивных мер против прессы. 12 июля 1917 года в постановление «О печати» были внесены поправки: теперь военный министр и министр внутренних дел имели право закрывать публикации, которые подстрекали к неповиновению и отказу от выполнения воинских обязанностей и содержали призывы к насилию и гражданской войне. В июле и августе власти закрыли многие большевистские газеты (в том числе Правда , Солдатская правда (и ее преемники), Окопная правда и Волна ( Волна )), газету анархистов . Коммуна ( Коммуна ), газета меньшевиков-интернационалистов Новая жизнь (выходившая со 2 по 6 сентября под названием Свободная жизнь ( Свободная жизнь ), после чего вернулась к своему первоначальному названию), и таблоиды Живое слово и Маленькая газета (и ее преемники).Кроме того, военные власти препятствовали распространению в армии большевистских газет.
Таким образом, с марта по октябрь 1917 года условия для публикации стали менее свободными. Однако по сравнению с дореволюционным периодом и тем более периодом после Октябрьской революции печать при Временном правительстве оставалась в значительной степени свободной.
После большевистской революции в Петрограде пресса пережила тяжелый период. Постановлением Петроградского и Московского Военно-революционных комитетов от 26 октября закрыты газеты Речь ‘, День’ , Новое время , Вечернее время , Газета-Копейка , Русская Воля , Биржевые ведомости , Современное слово ( Современное слово ), Русское слово и Утро России .Согласно постановлению «О печати» (принятому 27 октября Советом Народных Комиссаров) издания должны были быть закрыты, если в них содержались призывы к пассивному или активному сопротивлению новому правительству. За цензуру отвечали комиссариаты по делам печати при военно-революционных комитетах и советах.
В Петрограде прессы и принадлежности для бумаги были конфискованы и использовались для издания газет нового режима. Кроме того, чтобы лишить небольшевистскую прессу доходов, 8 ноября указ «О введении государственной монополии на объявления» ограничил право публикации объявлений публикациями правительства и советов.Постановление Совнаркома от 28 января 1918 г. «О Революционном трибунале печати» усилило репрессии против печати. С Октябрьской революции до марта 1918 года большевики закрыли 216 газет, принадлежащих их политическим оппонентам.
Содержание прессы ↑
Внешний враг ↑
В начале войны в прессе много внимания уделялось военным вопросам. Однако военные власти строго ограничивали возможности изданий получать достоверную информацию, а военные цензоры ограничивали их возможность ее публикации.По этой причине публикации концентрировались на идеологической основе участия России в войне и образе «немецких зверств». В первый месяц войны, когда русские, возвращающиеся из Германии, начали привозить новости, в прессе стала появляться тема «немецких зверств».
Новое время и Биржевые ведомости особенно старательно освещали этот угол. Образ немцев как варваров, жестоко обращающихся с мирным населением и разрушающих архитектурные памятники, стал повсеместным в прессе.Напротив, в прессе писали, что российские силы старались не повредить архитектурные памятники и заботились о местном населении. Появились многочисленные фотографии со всех фронтов, на которых, например, русские хоронят мертвых врагов на поле боя, помогают раненым солдатам противника, кормят детей-сирот после отступления вражеских войск. Фотографии военнопленных были чрезвычайно разнообразными: от улыбающихся пленников (чтобы продемонстрировать сострадание русских войск) [1] до тех, кто был жалким и униженным (таким образом утоляя жажду мести). [2]
На иллюстрациях главным злодеем был изображен Вильгельм II, немецкий император (1859-1941), а простой немецкий солдат иногда брал на себя роль жертвы. В то время как кадетская партия и левая пресса стремились провести различие между «немецким народом» и «немецким милитаризмом», право-либеральная и националистическая пресса культивировала ненависть к немецкому народу и культуре.
Постепенно реалистичные рассказы военных корреспондентов, раненых солдат и других очевидцев все чаще попадали в прессу.С начала 1915 года освещение трудностей войны на фронте и в тылу начало заменять прежний ура-патриотизм. Фотографии позиций российских войск, должно быть, произвели неоднозначное впечатление на читателей иллюстрированных журналов: зачастую они были мирными и сентиментальными, но они также раскрывали жалкое существование солдат — скудный чай солдат, стирку белья, попытки получить избавиться от вшей и зачерпнуть воду из окопов. Немецкие окопы и полевые пекарни выглядели уютнее русских. [3] Многочисленные фотографии могил братьев или, например, изображения, призванные показать успех лицевого протезирования раненых солдат, должны были произвести самые удручающие впечатления. [4]
Примечательно, что в начале войны противник изображался слабым: как утверждалось, в Германии возрастали трудности, в то время как Австро-Венгрия и Турцию было легко победить.
Однако тяжелые военные поражения российской армии означали, что с середины 1915 года Германия начала превращаться из слабого врага в сильного и, что самое главное, чрезвычайно хорошо вооруженного в отличие от русской армии.В то же время в прессе произошла еще одна перемена: многие издания в качестве основной задачи взяли поиск виновных в поражениях и борьбу с внутренним врагом.
Внутренний враг ↑
В начале войны главным внутренним врагом было множество немцев, проживавших в России, как с немецким гражданством, так и с давних пор. Еще до войны пресса выражала недовольство немецким землевладением в Прибалтике и экономическим влиянием Германии.Однако борьба против «немецкого господства» развернулась полным ходом только после начала войны, когда правая и праволиберальная пресса стала изображать всех немцев потенциальными шпионами. К этой кампании были привлечены газеты Новое время , Вечернее время , Голос Москвы , Утро России , а также ультраправые издания Черной Сотни.
Против этого выступили Русские ведомости и Речь . Борьба против «немецкого господства» была важна не только в контексте защиты общества от шпионов, но и как проявление национализма и как часть борьбы с иностранным влиянием.Черная сотня Российский гражданин также разоблачила британское экономическое проникновение в Россию. Кампания в прессе, преследующая немцев, в значительной степени стала причиной массовых антинемецких погромов в Москве в конце мая 1915 года.
В дополнение к темам землевладения, промышленности и финансов звучали требования очистить государственный аппарат от немцев-шпионов. Поиск шпионов получил новый импульс после того, как в марте 1915 года армия казнила полковника Сергея Мясоедова (1865-1915) за шпионаж; современные историки считают, что он, вероятно, не виноват.Дело Мясоедова, которое военное командование использовало для объяснения своих неудач на фронте, побудило либеральную прессу искать немецких шпионов вокруг престола. Военный министр Владимир Сухомлинов (1848-1926), имевший связи с Мясоедовым, был обвинен в недостаточном снабжении армии и был снят с должности в июне 1915 года; Затем он был арестован в апреле 1916 года на фоне волны критики правительства в либеральной прессе, которая переросла с осени 1915 года до Февральской революции.
Из-за цензуры основные обвинения в адрес Мясоедова, Сухомлинова, Распутина и Александры, императрицы (1872-1918), супруги императора Николая II, были опубликованы только после Февральской революции. Они появились в печати в 1917 году как форма антимонархической пропаганды.
После Февральской революции большевики, обещавшие немедленный мир при советском режиме, стали главным внутренним врагом либеральной и правой прессы. После провала июньского наступления и одновременного восстания большевиков в начале июля либеральная и правая пресса также продолжали обсуждать немецких шпионов.Владимир Бурцев (1862-1942) опубликовал в газете « Общее дело », основанной им в сентябре 1917 года, список 195 эмигрантов, возвращающихся в Россию через Германию, и вел кампанию против большевиков как немецких шпионов. Еще одним источником, «разоблачающим» Владимира Ильича Ленина (1870-1924) как немецкого шпиона, был погромщик Живое слово ( Живое Слово ).
До революции в прессе был еще один видный внутренний враг: «спекулянты».
Спекуляции дали объяснение инфляции и плохого предложения продуктов в городах. Однако атаки на «спекулянтов» носили антибуржуазный характер. Левые издания представляли войну как продукт развития мирового империализма. После Февральской революции многие левые публикации изображали извлекающую выгоду из войны «буржуазию» как главного внутреннего и внешнего врага. Они обвинили «буржуазию» в союзных европейских странах в нежелании принять мирное соглашение, основанное на принципе «мира без аннексий и репараций на основе национального самоопределения».Это требование вошло в программу коалиции Временного правительства в мае 1917 г. под давлением Петроградского Совета. После захвата власти большевиками борьба с внутренней «буржуазией» включала преследование антибольшевистской прессы.
От демократического и славянофильского мессианизма к революционному мессианизму ↑
Представления о целях войны были частично развиты во время русско-германской «газетной войны» в феврале 1914 года и последующих событий вокруг Сербии.
Славянофильский взгляд на значение войны, придуманный в правой прессе, прежде всего Новое время , прочно утвердился в прессе (в частности, в Утро России , Голос Москвы , Русское слово , Биржевые ведомости ) в начале войны. Такой взгляд на войну подчеркивал статус российской нации как великой державы наряду с антизападной позицией. Напротив, Кадет и большинство левых оборонительных изданий считали, что целью войны с «германизмом» была победа цивилизованной (западной) демократии над милитаризмом.Либеральная и левая пресса ожидала, что всеобщий мир положит конец войне и Россия претерпит демократические преобразования; Они начали требовать демократических реформ еще с осени 1915 года, когда война еще шла.
После Февральской революции славянофильское направление еще присутствовало в Утро России и Биржевые ведомости . Кадетская пресса пыталась придать революции патриотический характер, утверждая, что народ сверг царя, чтобы довести войну до победного конца.
Обоснование продолжения участия России в войне в кадетской, право-либеральной и правосоциалистической прессе было частью подготовки к июньскому наступлению. В результате 18 мая г. Новое время пожелало видеть Керенского русским Наполеоном Бонапартом (1769-1821). Однако социалистическая пресса считала целью русской революции скорейшее окончание войны. В поддержку подготовки июньского наступления меньшевистская и эсеровская печать выдвигала идею революционного мессианизма. «Рабочая газета » 2 июня провозгласила первоочередными задачами борьбу с «империалистической буржуазией Европы» и «вселение революционного духа в широкие народные массы Европы». Пресса большевиков и левых меньшевистских и эсеровских группировок, не поддержавших наступление, выдвигала в качестве основной политической задачи углубление революции внутри страны. 4 июня Владимир Базаров (Руднев) (1874-1939) заявил в Новой жизни , что если война не приведет к «полному краху современного империализма», то мирное соглашение ничего не даст России; напротив, международный капитал будет эксплуатировать страну.
Либеральная пресса критиковала внешнеполитические лозунги социалистов как утопические. После провала июньского наступления либеральная и правая пресса призывала к установлению военной диктатуры, утверждая, что реформирование армии на демократической основе привело к ее полному роспуску. Неудачная попытка генерала Корнилова создать такую диктатуру усилила кризис в армии, и осенью 1917 года в прессе заговорили о возможности полного военного поражения России.Либеральная пресса описывала это как результат не только антивоенной активности социалистов (прежде всего большевиков), но и отсутствия патриотизма в массах.
Заключение ↑
Подводя плачевные итоги года революции, либеральный публицист Исаак Левин (1887-1945) писал в «Русская мысль », что Февральская революция в Петрограде была выражением нежелания масс продолжать войну и что Временное правительство решило. отказ понять это было причиной его слабости и окончательной неудачи. [5] Это понимание присутствовало в социалистической прессе с самого начала революции.
17 марта «Рабочая газета » писала, что «война свергнет старый режим, но она также свергнет новый режим», если люди будут убеждены, что новый порядок не избавит его от смерти, лишений и обнищания, порожденных война. Здесь важно помнить, что антивоенные настроения в прессе 1917 года часто представляли собой не пацифизм, а революционный мессианизм, основанный на желании вести борьбу с внутренним врагом, рассматривая войну с внешним врагом лишь как препятствие на пути к успеху. это.В конце концов, трудности войны привели российское общество не к патриотическому единству, а к поиску внутренних врагов, что привело к Гражданской войне. Пресса была активным участником этого процесса и его жертвой.
Ирина Жданова, независимый ученый
Редакторы секции: Борис Колоницкий; Николаус Кацер
«Без вопросов»: Русская революция, мой отец и я
В этом году исполняется 100 лет Русской революции.
Эта фотография была сделана за семь лет до «событий, которые потрясли
мир »в студии в украинском городе с набитыми согласными и
еле произносимое название Меджибож — центра еврейской культуры с тех пор.
шестнадцать сотен и место нескольких кровавых погромов над
веков. Это фотография моего отца (справа внизу его
положила руку на колено матери) и его семью, взятых накануне их
долгое путешествие в Америку. Это мрачная и очень трогательная семья
портрет. Никто не улыбается.Печальный фон тромп-л’оил с его
неубедительная иллюзия благополучия, основательно подорванная случайными
деревянная доска, которая наступает слева.
Фотография, несомненно, была сделана для того, кого оставили — моего отца. бабушка. Это она в белой бабушке с узловатыми пальцами застряла посреди непоседы у нее на коленях. Выражение ее лица отсутствует и грустно, глаза смотрит в двух направлениях, как будто одновременно смотрит в прошлое наполнен семьей и без будущего. А может она просто сбит с толку всей фотографией, поскольку вполне возможно, что это она впервые увидела фотоаппарат.Моя прабабушка кажется, ей за шестьдесят или семьдесят, что означает, что она пережила Крымская война, освобождение крестьян, погромы, последовало убийство царя Александра II, опустошающий голод начала девяностых, русско-японская война, революция 1905 года. Когда я смотрю на нее, я испытываю то, что в первую очередь опытным мальчиком во время экскурсии, организованной Американским музеем. естественной истории, чтобы посетить самое старое дерево в Нью-Йорке, посаженное, нам сказали, примерно в то время, когда голландцы купили Манхэттен у Ленапе.Когда я коснулся коры этого дерева, я почувствовал волнующее ощущение путешествия во времени — непосредственного осязаемого контакта с далекое прошлое.
На протяжении всей жизни мой отец хранил непроницаемое молчание о его прошлое, отказываясь добровольно предоставлять какую-либо информацию о своем детстве в местечко, жившее в то время бедным иммигрантом в Бруклине, или вообще что-нибудь о его семье. Его мать, моя бабушка, жила в метро до самой смерти, когда я был десять, но я ее никогда не встречал.Мой дедушка, которого нет в фотография — это полная загадка; все, что мой отец когда-либо говорил о нем, было что он «не был хорошим кормильцем». (С таким же успехом он мог бы назвать его серийный убийца.) Я знаю имена братьев моего отца, но мало еще. Его сестра навещала время от времени, но почти никогда, когда я был около.
Через несколько лет после того, как семья поселилась в Вильямсбурге, мой отец сократил галстуки. Я так и не узнал причину разрыва — пока мой отец не узнал хочу о чем-то поговорить, он просто не ответил.У тебя есть сообщение: не спрашивайте. Расспрашивать мою мать было бесполезно; она будет смотреть прочь и скажи мне спросить моего отца. Я, , знал, что знал, что мой отец был движим неистовым желанием ассимилироваться. Все, что он когда-либо хотел, это быть американцем и разбогатеть в сияющем городе на Гудзоне. Еще подростком мой отец переехал в Манхэттен и никогда не смотрел назад. Каждый раз, когда я смотрю на семейную фотографию — в наши дни она висит над столом, где я рисую и пишу — и сталкиваюсь с серьезным, серьезным решительное, пятилетнее лицо, мне кажется, я вижу это целеустремленное намерение к побегу уже решено.
Я обнаружил фотографию, когда мне было одиннадцать, во время слежки. экспедиция, когда мои родители были на обеде. Это было спрятано в старом шляпная коробка в глубине шкафа. Это было в разгар холодной войны, когда Советский Союз, казалось, был готов бомбить Америку — а я лично — не существует. Мой ответ на страшные вещи всегда был попасть в книги. Я начал проводить время в филиале на Амстердам-авеню Нью-Йоркской публичной библиотеки, читая все, что я мог найти о Россия и коммунисты.(Моими другими любимыми темами исследований были Мафия и нацисты.) Меня увлекла история о Революция — несчастный царь, сумасшедший монах, убитый пять раз и все равно не умрет, протесты, бунты и кровь на улицах, пламенные ораторы, жестокие и кровожадные большевики, бессердечные убийство Романовых и возможное выживание княгини Анастасия, злые тираны Ленина и Сталина, их беспощадные, всемогущая тайная полиция, известная как ЧК (позже К.Г.Б.), жестокая гражданская война с красными против белых. Я читал все, что мог найти о погромах и мародерстве казаков и насильственном призыве в Царская армия — все, что могло бы объяснить длинные лица в семье портрет.
Когда я продолжал читать о России в старшей школе, история стала моим навязчивая идея. Это безмерно радовало моего отца, особенно после того, как мой другой Одержимость детства рисованием мультфильмов приводила его в ярость до бесконечности. Бросая вызов мой отец был немыслим, поэтому, когда пришло время поступать в колледж, мой фантазия о поступлении в художественную школу так и осталась.В колледже я специализировался в истории России и ограничил мои забавные рисунки на полях моего записные книжки. В старших классах я написал триста-страничную диссертацию. под названием «Динамика бесполезности — дилеммы политической власти в Россия, 1861-1917 гг. » По мере приближения выпуска в июне 1968 г. ужас проекта не оставил мне выбора — я выбрал отсрочка от учебы и безопасное, знакомое убежище академического сообщества. я переехал в Кембридж, штат Массачусетс, этой осенью и начал магистерскую программу в Отдел советских исследований.Мой отец был вне себя от радости. Его собственный образование закончилось в пятом классе, но теперь он мог рассказать всем, кто будет слушать, что его сын идет в Гарвард.
Впервые в моей жизни в Гарварде академики превратились в борьбу. Антивоенные демонстрации, бесплатные таблетки ЛСД каждое воскресенье в Кембридже. Обычные женщины (я учился в мужском колледже) — все успешно соревнуясь за мое внимание. Один курс, который меня интересовал, охватывал студенческие революционные движения XIX века.(Я написал статья о группе, которая проповедовала свободную любовь). классов, но забавные рисунки теперь выходили за пределы поля, иногда стирание конспектов лекций. К концу первого семестра Я чувствовал себя пойманным в ловушку неправильной жизни.
Тем не менее, я с нетерпением ждал курса второго семестра по Революции, преподавал выдающийся историк, привлекший меня к программе. А за неделю до начала занятий, однако, записка в моем почтовом ящике сообщила мне что он не будет вести курс.Причина не была указана. Его заменой был неизвестный (по крайней мере, мне) историк, находившийся в отпуске из университет в Югославии.
Профессор на замену — в сером костюме, белой рубашке и узкой черный галстук — прыгнул в первый класс семестра и уронил огромный папка с вкладными листами на стол. Он был высокий и худощавый, с коротким, колючие седые волосы, большой лоб, выступающие скулы, тонкие, темные рот и маленькие заостренные уши. Он написал свое имя на доске, а затем, с сильным восточноевропейским акцентом, сказал: «Добро пожаловать на курс русского Революция.Это будет только лекционный курс — значит, без вопросов ».
Руки вскинулись. «Я повторяю еще раз, — произнес он нараспев, — правило, нет. вопросов. Обязательно делайте отличные записи ». Он провел ладонью по обложка папки, как если бы он гладил кошку. Затем он перевернул это открыл и начал читать.
Его авторитарный стиль преподавания сразу же снискал ему прозвище Дядя Джо. Следующие двенадцать недель он беспрерывно бормотал, продвигая свою теорию о том, что экономические факторы были основной причиной Русская революция и любое другое крупное событие в истории человечества.Нет теория великого человека для дяди Джо. Он завалил нас статистикой о размер кулацких земельных владений и тоннаж стали, производимой в Украине между 1900 и 1917 годами. Список литературы был сух, как актуарный стол.
Рабство — это узы, связывающие черных и диссидентов в дореволюционной России — The Reporter
Джесси Данбар, доктор философии, доцент английского языка, в своей будущей книге пишет о тех, чей опыт в России помог заложить основу для ранней апелляции к коммунизму среди чернокожих американцев.В середине XIX века, когда Соединенные Штаты все еще были глубоко вовлечены в работорговлю, Россия становилась более безопасным местом для черных эмигрантов. По словам Джесси Данбар, доктора философии, доцента английского языка, чернокожие писатели, такие как Нэнси Принс и Николас Саид, и темнокожий актер Ира Олдридж, которые открыто рассказывали о своем опыте там, помогли заложить основу для ранней апелляции коммунизма среди чернокожих американцев.
Принс, Саид и Олдридж и их слова о терпимости русских к черным, вероятно, привели к тому, что чернокожие в Америке XIX века стали более восприимчивыми к коммунистическим идеям, сказала Данбар, которая исследует это влияние в своей будущей книге «Демократия, диаспора и разочарование: Чёрное передвижение и пропагандистские войны.”
«Черные писатели двадцатого века, такие как Тони Моррисон, Элис Уокер и Ральф Эллисон, безусловно, находились под влиянием русских писателей XIX века, но нам нужно исследовать прошлое и спросить, почему черные люди [в Америке] были так открыты коммунистической риторике? — сказал Данбар. «Это произошло не только из-за самой риторики, но и потому, что уже была заложена основа для определенного уровня уважения к русским. Они не участвовали в американской работорговле, и у них были чернокожие герои, которых они не стеснялись — на что у США уйдет еще сто лет.С. делать. »
Первый пример
То, что Данбар называет «эпицентром» этого влияния, можно проследить до правления Петра Великого, который правил Россией как император и первый царь с 1682 по 1725 год. Петр отчаянно пытался убедить Западную Европу переосмыслить свои представления о России. как отсталая страна и идея, что люди «рождаются в королевской семье». По сути, сказал Данбар, он считает, что все должны начинать с одной и той же точки, только продвигаясь вперед, если они вносят свой вклад в жизнь общества.
Чтобы доказать это, царь приобрел молодого африканского мальчика по имени Абрам Ганнибал, сына второстепенного принца или вождя, и вырастил его при своем дворе как своего крестника. Ганнибал получил образование в области искусства, науки и ведения войны, свободно владея несколькими языками. Позже он присоединился к французской армии, чтобы изучать военное дело.
«Это явно ужасно расистски, но он хотел сказать:« Если этот черный человек из «дикой Африки» может начать как раб и стать высокопоставленным лицом, очевидно, это может сработать для всех »», — сказал Данбар.
Даже сегодня по всей России можно увидеть статуи Ганнибала и его правнука, знаменитого русского поэта, драматурга и романиста Александра Пушкина, одного из первых чернокожих русских писателей, который неизменно гордился своим африканским происхождением. По словам Данбара, известность Ганнибала и Пушкина в России оказала бы сильное влияние на чернокожих, эмигрирующих в Россию в 1800-х годах.
«Чернокожие люди, приехавшие в Россию из США, были бы потрясены тем, что у них будет бюст черного человека и что о нем так благосклонно отзываются», — сказала она.
Начало революции
Исследование Данбара сосредоточено на том, как Нэнси Принс, Николас Саид и Айра Олдридж находились под влиянием политических волнений в России в 1800-х годах и как они повлияли на американскую политику по возвращении в Соединенные Штаты.
«Рассказ о жизни и путешествиях миссис Нэнси Принс», опубликованный в 1850 году, был широко прочитан в аболиционистских кругах. Русская дворцовая стража, прибывшая в Россию в 1824 году, сразу же получает лучшую жизнь, чем та, которую она оставила.По словам Данбара, хотя по закону она была на свободе, проживая на северо-востоке США, возможности Принца трудоустроиться там были ограничены; в России, однако, она становится швеей, в конце концов нанимает подмастерье, усыновляет детей и приобретает статус, достаточный для того, чтобы заявлять о дружбе с российскими императрицами Елизаветой Алексеевной и Александрой Федоровной.
| «Во многих отношениях Нэнси Принс стала радикальной, что предвосхитило как интерес [американских] черных к коммунизму, так и то, что произойдет в России позже.” |
В 1825 году, через год после прихода князя, российская армия возглавляет около 3000 солдат в знак протеста против вступления царя Николая I на престол после того, как его брат Константин отрекся от престола. Данбар сказал, что восстание декабристов, как оно стало известно в течение месяца, в котором оно произошло, является одним из первых указателей пути России к превращению в коммунистическое государство после русской революции 1917 года и оказывает влияние на политику Принца.
Когда Принс возвращается в Соединенные Штаты в 1850-х годах, с ней обращаются ужасно, несмотря на статус, которого она достигла в России.Она присоединяется к аболиционистскому движению и начинает писать о своем пребывании в России. Данбар сказал, что Принс честно и правдиво говорит о том, насколько лучше с ней обращаются в России, а также осторожно критикует россиян за то, что она называет их «распущенностью». По мнению принца, русские слишком много играют, пьют и танцуют; однако впечатление, которое российское общество оставляет на Принса, остается неизгладимым, добавил Данбар.
«Во многих отношениях Нэнси Принс стала радикальной, что предвосхитило как интерес [американских] черных к коммунизму, так и то, что произойдет в России позже», — сказал Данбар.
От князя до солдата
Николас Саид, урожденный Махаммед Али бен Саид, свободный человек из Африки, был порабощен в 14 лет, а затем путешествовал по пяти континентам, прежде чем прибыть в Алабаму, где он открыл школу. Николас Саид был сыном африканского военачальника, проданным Турецкие похитители после того, как его первоначальные покупатели узнали о его наследии и хотели его освободить. По его собственным словам, Саид утверждал, что он был слишком «примадонной», чтобы либо выполнять ручной труд для своих владельцев, либо отправиться домой к своей семье, сказал Данбар, и попросил вместо этого продать его турецким покупателям, у которых репутация честных и нежных.
Его новые похитители увезли его в Россию примерно в 1840-х годах, где он был освобожден при въезде, поскольку Россия не участвовала в работорговле в Африке, сказал Данбар. По словам Данбара, Саид устроился камердинером, и, поскольку в моде были черные слуги, у него было больше денег и власти, чем у русских крепостных. Саид пробыл в России около десяти лет, прежде чем решил вернуться на родину, но по прихоти в доках решил вместо этого поехать в Соединенные Штаты.
В Америке Саид изо всех сил пытался найти работу, сказал Данбар, в основном из-за его отвращения к ручному труду.Позже он переехал на юго-восток, поселившись в одном месте в Сент-Стивенсе, штат Алабама, согласно «Автобиографии Николаса Саида, уроженца Бурну, Восточный Судан [так в оригинале], Центральная Африка», — где его наняли для открытия школы. для чернокожих детей. Мало кто записался, потому что обучение черных не было принято в середине 1800-х годов на юге Америки. «Открытое получение образования было опасно», — сказал Данбар.
Саид, который в конечном итоге поступил на службу в армию Союза, позже писал, что, находясь в России, он много думал о европейском посягательстве на Африку и был вдохновлен вернуться домой.
«Он сказал, что хочет быть полезным своему народу», — сказал Данбар. «Кажется, именно такой революционный мыслительный процесс повлиял на его решение участвовать в Гражданской войне. Если бы он не мог быть полезным для черных, обучая их, он бы вместо этого сражался на войне ».
Занавес вызова
Ира Олдридж, актер афроамериканского происхождения, удостоен бронзовой доски в Мемориальном театре Шекспира в Стратфорде-на-Эйвоне. Шекспировский актер из Нью-Йорка, Ира Олдридж никогда не заслуживал признания в США и Западной Европе. что его талант заслуживает, сказал Данбар.Но когда его актерская труппа начала гастролировать по Восточной Европе в конце 1850-х годов, его отзывы становились все лучше.
«Когда он приезжает в Польшу и Россию, его отзывы потрясающие, и на самом деле он получает награды за свой талант», — сказал Данбар.
По мере того как труппа Олдриджа движется на восток через Европу, положительный прием его работы вдохновляет его более открыто говорить о своих проблемах с расизмом и рабством, сказал Данбар. Он начинает более смело говорить во время звонков на занавесе о пародии на американское рабство и даже посещает секретные — и незаконные — левые собрания в России, где обсуждает корреляцию между американским рабством и российским деспотизмом.
«Вы можете видеть, как его радикализировали в России», — сказал Данбар.
Готовность к изменениям
Олдридж был не единственным русским художником, изображающим корреляцию между рабством в Соединенных Штатах и обращением с русскими людьми со стороны их монархии. К концу 18 века и на протяжении всего 19 века российские авторы научной литературы и эссеисты много писали об американском рабстве, потому что «это был единственный способ написать о деспотизме, не будучи отправленным в Сибирь», — сказал Данбар.Например, описание социально-экономических условий страны русским писателем и общественным критиком Александром Радищевым в его книге 1790 года «Путешествие из Санкт-Петербурга в Москву» принесло ему ссылку в Сибирь до 1797 года. Принц, Саид и Олдридж жили в России вскоре после или во время «когда эти работы были опубликованы, и влияние на их политику — и, в конечном счете, на политику черных американцев в Соединенных Штатах — легко увидеть», — сказал Данбар.
| «… казалось бы, разрозненные группы людей движутся в политическом ключе с точки зрения ожиданий от своих правительств и того, что, по их мнению, может сработать, задолго до того, как произойдет коммунизм.” |
«Это объясняет, почему обе эти, казалось бы, разрозненные группы людей движутся синхронно в политическом плане с точки зрения ожиданий от своих правительств и того, что, по их мнению, может сработать задолго до коммунизма», — сказала она.
По мере того, как Россия постепенно приближалась к своей собственной революции в течение десятилетий после ухода Принца, Саида и Олдриджа, страна стала менее гостеприимной для чернокожих. По словам Данбара, денег и рабочих мест не хватало, а русские опасались и не хотели делиться.
«Люди были чрезвычайно бедны, поэтому меньше всего они хотели делиться тем немногим, что у них было, с посторонними, а чернокожие были самыми очевидными посторонними», — сказала она.
Однако за пределами России сторонники коммунистического движения были заинтересованы в том, чтобы обратить на свою сторону чернокожих американцев.
«Они хотели, чтобы это распространялось, поэтому они подумали:« Это самое слабое звено в Соединенных Штатах »- или самое сильное, в зависимости от вашей точки зрения». — сказал Данбар. «[Они думали]:« Они — те, кто больше всего выиграет от смены правительства.’”
Эта теория подтвердилась в Бирмингеме, штат Алабама, где Коммунистическая партия США создала штаб-квартиру в начале 20 века и укрепилась во время Великой депрессии.
Эта история является частью серии об исследователях UAB, изучающих коммунизм и радикальную левую политику. Если вы пропустили это, прочитайте о сложных отношениях Бирмингема с коммунизмом и о том, как тесно взаимосвязаны радикализм, расовая принадлежность и жестокость полиции.
6 лучших книг по истории России | The Independent
Прошедший год вызвал предсказуемый всплеск активности в советской тематике по случаю 100-летия Октябрьской революции.Мы видели беседы, размышления, дискуссии, статьи, выставки и, конечно же, десятки новых учебников по истории, лучшие из которых мы собираем здесь: полемические истории, длинные биографии выдающихся деятелей большевистской драмы и, конечно же, более общие истории революции для тех, кто ищет более широкий портрет.
Если бы не триумф большевиков в 1917 году, многие из самых известных споров 20-го века — холодная война и связанные с ней конфликты, гонка вооружений, космическая гонка и подъем нацизма, отчасти подпитываемые гитлеровскими иудео-большевистскими настроениями. призрак в Москве — возможно, никогда не был.Для своей драмы, ее персонажей, ее прелюдии, ее последующих ужасов и колоссальной тени, которую она отбрасывала за последние 100 лет, история 1917 года и его последствия — это то, что требует бесконечного пересказа — то, что делают все авторы здесь. в исключительных случаях.
Сталин, Т. II: В ожидании Гитлера, 1928-1941 гг. Стивен Коткин: 35 фунтов стерлингов, Аллен-лейн
800-страничный колосс биографии Стивена Коткина В ожидании Гитлера — лишь второй в трехтомной биографии Иосифа Виссарионовича. , грузинский бандит, который станет вторым по узнаваемости диктатором ХХ века: Сталиным.Первый том, Paradoxes of Power , включал в себя множество сцен, поскольку молодой Сталин отсутствовал на многих грандиозных событиях, приведших к большевистской революции (он провел большую часть Первой мировой войны в унылой сибирской ссылке). Этот новый том охватывает жизнь Сталина с 1928 года, через голод и революционный террор 30-х годов, вплоть до 1941 года, когда Гитлер вторгся в Советский Союз. Как признает Коткин во введении, в то время как Сталин отсутствовал в первом томе по главам, в этом новом томе он появляется почти на каждой странице — что делает «Ожидание Гитлера» увлекательным и скрупулезным исследованием разума зарождающегося тирана. .
Купить сейчас
Орландо Файджес «Народная трагедия: русская революция 1891-1924 годов»: 20 фунтов стерлингов, Bodley Head
Хроника Орландо Файджеса последних дней царизма и жестокого большевизма, возникшего на его руинах, эпическая по размеру, размаху и проницательности и классика в своем жанре. Книга историка Файджеса была первоначально опубликована в 1996 году и вызвала похвалу критиков как правых, так и левых за ее новизну, поскольку он исследует правление Николая II и ловко диагностирует болезни, которые привели к его впечатляющей кончине в 1917 году.У книги есть свои главные герои, но Файджес имеет тенденцию сосредотачиваться на России в целом, а не на отдельных персонажах: как следует из названия, A People’s Tragedy больше всего преуспевает в том, чтобы уловить явный народный масштаб потрясений 1917-1918 годов со всей Россией. восстает сначала против царя, а затем, с началом гражданской войны, против самого себя. Обладая идеальным балансом анализа и анекдота, « Народная трагедия », несомненно, входит в число самых читаемых книг о русской революции и десятилетиях беспорядков, которые сделали это возможным — или неизбежным.Это новое издание, выпущенное к столетию, содержит недавно написанное введение и более 100 фотографий.
Купить сейчас
Красный голод: война Сталина на Украине Энн Эпплбаум: 25 фунтов стерлингов, Аллен Лейн
Энн Эпплбаум — историк и журналист, которая уже опубликовала две прекрасные книги о сталинизме: ГУЛАГ, история трудовые лагеря, в которых погибли миллионы людей, и «железный занавес», свидетельствующий о распространении сталинизма по Центральной и Восточной Европе после советского завоевания.В этой последней книге, опубликованной в прошлом месяце, Эпплбаум занимается советским голодом и утверждает, как историки делали раньше, что голод на Украине был исключительно гнусной попыткой Москвы заставить украинцев подчиниться голодом. Это остается предметом споров — даже в году в ожидании Гитлера Коткин опровергает понятие украинского геноцида, приписывая советскую катастрофу утилитарному бессердечию Сталина, а не «войне с Украиной». Помимо противоречий, книга Эпплбаум представляет собой хорошо аргументированную и типично проницательную историю Украины и трагедий, которые она пережила при Советском Союзе.
Купить сейчас
«Последний из царей» Роберта Сервиса: 25 фунтов стерлингов, Макмиллан
Учитывая его обширную библиографию — полную историй и длинных биографий светил большевиков — Роберт Сервис является чем-то вроде титана в мире советской историографии. В своей последней книге « Последний из царей » он рассказывает историю человека, чьи недостатки привели к краху его династии. Как и большинство книг в этом списке, книга Сервиса дает картину России за пределами личности — распад Российской империи, кратковременный либеральный расцвет, воплощенный в правительстве Керенского, восстание большевиков — но лучшие моменты появляются, когда Сервис сосредотачивается в более мелких и интимных подробностях жизни царя после отречения, его последних дней в тюрьме и обреченных на казнь. Последний из царей — интересное и своевременное дополнение к уже внушительному каталогу.
Купить сейчас
Россия в революции: Империя в кризисе С.А. Смит: 25 фунтов стерлингов, Oxford University Press
С.А. Смит — оксфордский историк, опубликовавший книги, среди прочего, о революционной России и революционной России. Китай (и справочник коммунизма). Как и Файджес, Смит начинает свою книгу с погружения в ранние годы правления Николая, выявляя трещины в царизме, которые со временем разрушатся и приведут к гибели Романовых.Он заканчивает свою книгу в 1928 году, когда пыл, насилие и хаос 1917 года начинают утихать и уступать место новой угрозе: сталинизму, периоду, в течение которого революционные заповеди 1917 года должны были претворяться в жизнь. То, что книге Смита может не хватать красочности и яркости, компенсируется лаконичной лаконичностью: чуть менее 400 страниц (с крупным шрифтом) Россия в революции — это освежающая проницательная история, которая дает читателю все, что ему нужно знать, чтобы получить некоторые знания. к столетию.
Купить сейчас
Октябрь: История русской революции от Китая Миевиль: 18,99 фунтов стерлингов, Verso
Чайна Миевиль — автор научно-фантастических романов и единственный писатель в этой статье, который открыто сочувствует Революция — или, по крайней мере, понятие революции. Миевиль не является вопиющим апологетом многочисленных преступлений большевистского режима (в отличие от некоторых, он с готовностью признает насилие, беспорядки и тиранию, возникшие в 1917 году), но его видение большевистской революции заметно менее пессимистично, чем большинство других историй.Верная своему призванию рассказчика, книга Миевиля представляет собой читаемый рассказ о революции, в котором представлены все знакомые главные герои, антагонисты, сюжеты и контрзаговоры, возникшие после Первой мировой войны. Отчасти цель написания и публикации новых книг по таким исчерпывающим образом изученным предметам, как большевистская революция, состоит в том, чтобы предоставить читателям новые перспективы, и в этом China Miéville преуспевает.
Купить сейчас
Вердикт: книги по истории России
Несмотря на устрашающий размер, книга Стивена Коткина В ожидании Гитлера представляет собой захватывающий отчет о закате революции и приходе сталинизма.В то время как другие книги, собранные здесь, в основном посвящены хаосу самой революции (падение Романовых, Временное правительство, парады, протесты и восстания) В ожидании Гитлера — это исследование революции на практике, того, что происходит, когда стрельба прекращается, и начинается управление.
Энн Эпплбаум тоже изучает практические последствия революции в книге Red Famine , но есть что почитать тем, кого больше интересует Октябрьская революция, вызвавшая весь этот столетний шум.Даже по прошествии примерно двух десятилетий книгу Орландо Фигеса People’s Tragedy все еще можно назвать историей революционного периода в России, но Russia in Revolution , October и даже Роберта Сервиса Last of the Tsars — все они читабельны. , комплексные портреты этого знаменательного года в истории России.
Обзоры продуктов IndyBest беспристрастны, независимые советы, которым можно доверять. В некоторых случаях мы получаем доход, если вы переходите по ссылкам и покупаете продукты, но мы никогда не позволяем этому искажать наше освещение.Обзоры составлены на основе мнений экспертов и реальных испытаний.
| ’62 Центр театра и танца, ’62 Центр | ||
| Касса | 597-2425 | |
| Магазин костюмов | 597-3373 | |
| Менеджер мероприятий / Помощник менеджера | 597-4808 | 597-4815 факс |
| Производство | 597-4474 факс | |
| Магазин сцен | 597-2439 | |
| ’68 Центр карьерного роста, Мирс | 597-2311 | 597-4078 факс |
| Академические ресурсы, Парески | 597-4672 | 597-4959 факс |
| Служба поддержки инвалидов, Парески | 597-4672 | |
| Прием, Вестон Холл | 597-2211 | 597-4052 факс |
| Affirmative Action, Hopkins Hall | 597-4376 | |
| Africana Studies, Hollander | 597-2242 | 597-4222 факс |
| Американские исследования, Шапиро | 597-2074 | 597-4620 факс |
| Антропология и социология, Холландер | 597-2076 | 597-4305 факс |
| Архивы и особые коллекции, Sawyer | 597-4200 | 597-2929 факс |
| Читальный зал | 597-4200 | |
| Искусство (История, Студия), Spencer Studio Art / Lawrence | 597-3578 | 597-3693 факс |
| Архитектурная студия, Spencer Studio Art | 597-3134 | |
| Фотостудия, Spencer Studio Art | 597-2030 | |
| Printmaking Studio, Spencer Studio Art | 597-2496 | |
| Скульптурная студия, Spencer Studio Art | 597-3101 | |
| Senior Studio, Spencer Studio Art | 597-3224 | |
| Видео / Фотостудия, Spencer Studio Art | 597-3193 | |
| Азиатские исследования, Hollander | 597-2391 | 597-3028 факс |
| Астрономия / Астрофизика, Thompson Physics | 597-2482 | 597-3200 факс |
| Департамент легкой атлетики, Физическое воспитание, отдых, Ласелл | 597-2366 | 597-4272 факс |
| Атлетический директор | 597-3511 | |
| Лодочный домик, Озеро Онота | 443-9851 | |
| Автобусы | 597-2366 | |
| Фитнес-центр | 597-3182 | |
| Hockey Rink Ice Line, Lansing Chapman | 597-2433 | |
| Intramurals, Атлетический центр Чандлера | 597-3321 | |
| Физическая культура | 597-2141 | |
| Pool Wet Line, Атлетический центр Чандлера | 597-2419 | |
| Sports Information, Hopkins Hall | 597-4982 | 597-4158 факс |
| Спортивная медицина | 597-2493 | 597-3052 факс |
| Площадки для игры в сквош | 597-2485 | |
| Поле для гольфа Taconic | 458-3997 | |
| Биохимия и молекулярная биология, Thompson Biology | 597-2126 | |
| Биоинформатика, геномика и протеомика, Бронфман | 597-2124 | |
| Биология, Thompson Biology | 597-2126 | 597-3495 факс |
| Охрана и безопасность кампуса, Хопкинс-холл | 597-4444 | 597-3512 факс |
| Карты доступа / Системы сигнализации | 597-4970 / 4033 | |
| Escort Service, Hopkins Hall | 597-4400 | |
| Офицеры и диспетчеры | 597-4444 | |
| Секретарь, удостоверения личности | 597-4343 | |
| Коммутатор | 597-3131 | |
| Центр развития творческих сообществ, 66 Stetson Court | 884-0093 | |
| Центр экономики развития, 1065 Main St | 597-2148 | 597-4076 факс |
| Компьютерный зал | 597-2522 | |
| Вестибюль | 597-4383 | |
| Центр экологических исследований, класс 1966 г. Экологический центр | 597-2346 | 597-3489 факс |
| Лаборатория экологических наук, Морли | 597-2380 | |
| Экологические исследования | 597-2346 | |
| Лаборатория ГИС | 597-3183 | |
| Центр иностранных языков, литератур и культур, Холландер | 597-2391 | 597-3028 факс |
| Арабские исследования, Холландер | 597-2391 | 597-3028 факс |
| Сравнительная литература, Холландер | 597-2391 | |
| Критические языки, Hollander | 597-2391 | 597-3028 факс |
| лингафонный кабинет | 597-3260 | |
| Русский, Hollander | 597-2391 | |
| Центр обучения в действии, Brooks House | 597-4588 | 597-3090 факс |
| Библиотека редких книг Чапина, Сойер | 597-2462 | 597-2929 факс |
| Читальный зал | 597-4200 | |
| Офис капелланов, Парески | 597-2483 | 597-3955 факс |
| Еврейский религиозный центр, 24 Stetson Court | 597-2483 | |
| Мусульманская молитвенная комната, часовня Томпсона (нижний уровень) | 597-2483 | |
| Католическая часовня Ньюмана, часовня Томпсона (нижний уровень) | 597-2483 | |
| Химия, Thompson Chemistry | 597-2323 | 597-4150 факс |
| Классика (греческий и латинский), Hollander | 597-2242 | 597-4222 факс |
| Когнитивная наука, Бронфман | 597-4594 | |
| College Marshal, Thompson Physics | 597-2008 | |
| Отношения с колледжем | 597-4057 | |
| Программа 25-го воссоединения, Фогт | 597-4208 | 597-4039 факс |
| Программа 50-го воссоединения, Фогт | 597-4284 | 597-4039 факс |
| Advancement Operations, Мирс-Вест | 597-4154 | 597-4333 факс |
| Мероприятия для выпускников, Vogt | 597-4146 | 597-4548 факс |
| Фонд выпускников | 597-4153 | 597-4036 факс |
| Связи с выпускниками, Мирс-Уэст | 597-4151 | 597-4178 факс |
| Alumni / Development Mail Services, Мирс-Уэст | 597-4369 | |
| Девелопмент, Vogt | 597-4256 | |
| Отношения с донорами, Vogt | 597-3234 | 597-4039 факс |
| Офис по планированию подарков, Vogt | 597-3538 | 597-4039 факс |
| Grants Office, Mears West | 597-4025 | 597-4333 факс |
| Программа крупных подарков, Vogt | 597-4256 | 597-4548 факс |
| Parents Fund, Vogt | 597-4357 | 597-4036 факс |
| Prospect Management & Research, Mears | 597-4119 | 597-4178 факс |
| Начало занятий и академические мероприятия, Jesup | 597-2347 | 597-4435 факс |
| Communications, Hopkins Hall | 597-4277 | 597-4158 факс |
| Sports Information, Hopkins Hall | 597-4982 | 597-4158 факс |
| Web Team, Southworth Schoolhouse | ||
| Williams Magazines (ранее Alumni Review), Hopkins Hall | 597-4278 | |
| Компьютерные науки, Thompson Chemistry | 597-3218 | 597-4250 факс |
| Conferences & Events, Парески | 597-2591 | 597-4748 факс |
| Запросы Elm Tree House, Mt.Хоуп Фарм | 597-2591 | |
| Офис контролера, Хопкинс Холл | 597-4412 | 597-4404 факс |
| Accounts Payable & Data Entry, Hopkins Hall | 597-4453 | |
| Bursar & Cash Receipts, Hopkins Hall | 597-4396 | |
| Финансовые информационные системы, Хопкинс-холл | 597-4023 | |
| Purchasing Cards, Hopkins Hall | 597-4413 | |
| Студенческие ссуды, Хопкинс Холл | 597-4683 | |
| Dance, 62 Centre | 597-2410 | |
| Davis Center (ранее Multicultural Center), Jenness | 597-3340 | 597-3456 факс |
| Харди Хаус | 597-2129 | |
| Jenness House | 597-3344 | |
| Райс Хаус | 597-2453 | |
| Декан колледжа, Хопкинс-холл | 597-4171 | 597-3507 факс |
| Декан факультета Хопкинс Холл | 597-4351 | 597-3553 факс |
| Столовая, капельницы | 597-2121 | 597-4618 факс |
| ’82 Grill, Парески | 597-4585 | |
| Кондитерская, Парески | 597-4511 | |
| Общественное питание, факультет | 597-2452 | |
| Driscoll Dining Hall, Дрисколл | 597-2238 | |
| Eco Café, Научный центр | 597-2383 | |
| Grab ‘n Go, Парески | 597-4398 | |
| Lee Snack Bar, Парески | 597-3487 | |
| Обеденный зал Mission Park, Mission Park | 597-2281 | |
| Whitmans ‘, Paresky | 597-2889 | |
| Economics, Schapiro | 597-2476 | 597-4045 факс |
| Английский, Холландер | 597-2114 | 597-4032 факс |
| Сооружения, служебное здание | 597-2301 | |
| College Car Request | 597-2302 | |
| Аварийная ситуация вечером / в выходные дни | 597-4444 | |
| Запросы на выполнение работ | 597-4141 факс | |
| Особые мероприятия | 597-4020 | |
| Кладовая | 597-2143 | 597-4013 факс |
| Факультетский клуб, Факультетский дом / Центр выпускников | 597-2451 | 597-4722 факс |
| Бронирование | 597-3089 | |
| Fellowships Office, Hopkins Hall | 597-3044 | 597-3507 факс |
| Financial Aid, Weston Hall | 597-4181 | 597-2999 факс |
| Geosciences, Clark Hall | 597-2221 | 597-4116 факс |
| Немецко-русский, Голландер | 597-2391 | 597-3028 факс |
| Глобальные исследования, Холландер | 597-2247 | |
| Аспирантура по истории искусств, Кларк | 458-2317 факс | |
| Службы здравоохранения и хорошего самочувствия, Thompson Ctr Health | 597-2206 | 597-2982 факс |
| Санитарное просвещение | 597-3013 | |
| Услуги интегративного благополучия (консультирование) | 597-2353 | |
| Чрезвычайные ситуации с угрозой жизни | Позвоните 911 | |
| Медицинские услуги | 597-2206 | |
| История, Холландер | 597-2394 | 597-3673 факс |
| История науки, Бронфман | 597-4116 факс | |
| Лес Хопкинса | 597-4353 | |
| Розенбург Центр | 458-3080 | |
| Отдел кадров, B&L Building | 597-2681 | 597-3516 факс |
| Услуги няни, корпус B&L | 597-4587 | |
| Льготы | 597-4355 | |
| Программа помощи сотрудникам | 800-828-6025 | |
| Занятость | 597-2681 | |
| Заработная плата | 597-4162 | |
| Ресурсы для супруга / партнера | 597-4587 | |
| Занятость студентов | 597-4568 | |
| Погодная линия (ICEY) | 597-4239 | |
| Humanities, Schapiro | 597-2076 | |
| Информационные технологии, Jesup | 597-2094 | 597-4103 факс |
| Пакеты для чтения курса, Drop Box для офисных услуг | 597-4090 | |
| Центр кредитования оборудования, приложение Додда | 597-4091 | |
| Служба поддержки преподавателей / сотрудников, [электронная почта] | 597-4090 | |
| Медиауслуги и справочная информация в классе | 597-2112 | |
| Служба поддержки студентов, [электронная почта] | 597-3088 | |
| Телекоммуникации / Телефоны | 597-4090 | |
| Междисциплинарные исследования, Hollander | 597-2552 | |
| Международное образование и учеба, Хопкинс-холл | 597-4262 | 597-3507 факс |
| Инвестиционный офис, Хопкинс Холл | 597-4447 | |
| Бостонский офис | 617-502-2400 | 617-426-5784 факс |
| Еврейские исследования, Мазер | 597-3539 | |
| Правосудие и закон, Холландер | 597-2102 | |
| Latina / o Studies, Hollander | 597-2242 | 597-4222 факс |
| Исследования лидерства, Шапиро | 597-2074 | 597-4620 факс |
| Морские исследования, Бронфман | 597-2297 | |
| Математика и статистика, Bascom | 597-2438 | 597-4061 факс |
| Музыка, Бернхард | 597-2127 | 597-3100 факс |
| Concertline (записанная информация) | 597-3146 | |
| Неврология, Thompson Biology | 597-4107 | 597-2085 факс |
| Окли Центр, Окли | 597-2177 | 597-4126 факс |
| Управление институционального разнообразия и справедливости, Хопкинс-холл | 597-4376 | 597-4015 факс |
| Управление счетов студентов, Хопкинс-холл | 597-4396 | 597-4404 факс |
| Исследования эффективности, Центр 62 | 597-4366 | |
| Философия, Шапиро | 597-2074 | 597-4620 факс |
| Физика, Thompson Physics | 597-2482 | 597-4116 факс |
| Планетарий / Обсерватория Хопкинса | 597-3030 | |
| Театр Old Hopkins Observatory | 597-4828 | |
| Бронирование | 597-2188 | |
| Политическая экономия, Шапиро | 597-2327 | |
| Политология, Шапиро | 597-2168 | 597-4194 факс |
| Офис президента, Хопкинс Холл | 597-4233 | 597-4015 факс |
| Дом Президента | 597-2388 | 597-4848 факс |
| Услуги печати / почты для преподавателей / сотрудников, ’37 House | 597-2022 | |
| Программа обучения, Бронфман | 597-4522 | 597-2085 факс |
| Офис Провоста, Хопкинс Холл | 597-4352 | 597-3553 факс |
| Психология, психологические кабинеты и лаборатории | 597-2441 | 597-2085 факс |
| Недвижимость, B&L Building | 597-2195 / 4238 | 597-5031 факс |
| Ипотека для преподавателей / сотрудников | 597-4238 | |
| Арендное жилье для преподавателей / сотрудников | 597-2195 | |
| Офис регистратора, Хопкинс Холл | 597-4286 | 597-4010 факс |
| Религия, Холландер | 597-2076 | 597-4222 факс |
| Romance Languages, Hollander | 597-2391 | 597-3028 факс |
| Планировщик помещений | 597-2555 | |
| Соответствие требованиям безопасности и охраны окружающей среды, класс ’37 Дом | 597-3003 | |
| Библиотека Сойера, Сойер | 597-2501 | 597-4106 факс |
| Службы доступа | 597-2501 | |
| Приобретения / Серийные номера | 597-2506 | |
| Каталогизация / Службы метаданных | 597-2507 | |
| Межбиблиотечный абонемент | 597-2005 | 597-2478 факс |
| Исследования и справочные службы | 597-2515 | |
| Стеллаж | 597-4955 | 597-4948 факс |
| Системы | 597-2084 | |
| Научная библиотека Шоу, Научный центр | 597-4500 | 597-4600 факс |
| Исследования в области науки и технологий, Бронфман | 597-2239 | |
| Научный центр, Бронфман | 597-4116 факс | |
| Магазин электроники | 597-2205 | |
| Машинно-модельный цех | 597-2230 | |
| Безопасность | 597-4444 | |
| Специальные академические программы, Харди | 597-3747 | 597-4530 факс |
| Sports Information, Hopkins Hall | 597-4982 | 597-4158 факс |
| Студенческая жизнь, Парески | 597-4747 | |
| Планировщик помещений | 597-2555 | |
| Управление студенческими центрами | 597-4191 | |
| Организация студенческих мероприятий | 597-2546 | |
| Студенческий дом, Парески | 597-2555 | |
| Вовлечение студентов | 597-4749 | |
| Программы проживания для старших классов | 597-4625 | |
| Студенческая почта, Паресский почтовый кабинет | 597-2150 | |
| Устойчивое развитие / Центр Зилха, Харпер | 597-4462 | |
| Коммутатор, Хопкинс Холл | 597-3131 | |
| Книжный магазин Williams | 458-8071 | 458-0249 факс |
| Театр, 62 Центр | 597-2342 | 597-4170 факс |
| Trust & Estate Administration, Sears House | 597-4259 | |
| Учебники | 597-2580 | |
| вице-президент по кампусной жизни, Хопкинс-холл | 597-2044 | 597-3996 факс |
| Вице-президент по связям с колледжем, Мирс | 597-4057 | 597-4178 факс |
| Вице-президент по финансам и администрированию, Hopkins Hall | 597-4421 | 597-4192 факс |
| Центр визуальных ресурсов, Лоуренс | 597-2015 | 597-3498 факс |
| Детский центр Williams College, Детский центр Williams | 597-4008 | 597-4889 факс |
| Музей искусств колледжа Уильямс (WCMA), Лоуренс | 597-2429 | 597-5000 факс |
| Подготовка музея | 597-2426 | |
| Служба безопасности музея | 597-2376 | |
| Музейный магазин | 597-3233 | |
| Уильямс Интернэшнл | 597-2161 | |
| Williams Outing Club, Парески | 597-2317 | |
| Оборудование / стол для студентов | 597-4784 | |
| Williams Project on Economics of Higher Education, Mears West | 597-2192 | |
| Williams Record, Парески | 597-2400 | 597-2450 факс |
| Программа Уильямса-Эксетера в Оксфорде, Оксфордский университет | 011-44-1865-512345 | |
| Программа Williams-Mystic, Mystic Seaport Museum | 860-572-5359 | 860-572-5329 факс |
| Исследования женщин, гендера и сексуальности, Schapiro | 597-3143 | 597-4620 факс |
| Написание программ, Hopkins Hall | 597-4615 | |
| Центр экологических инициатив «Зилха», Харпер | 597-4462 |
Последние годы досоветской России, запечатленные в великолепных цветах
Пока существовали империи, были монархи, представлявшие их миру через розовые линзы.При царе Николае II в палитру были введены синий и зеленый цвета.
В 1909 году Николай уполномочил Сергея Михайловича Прокудина-Горского задокументировать свою империю с помощью новой техники, называемой аддитивным цветом. За шесть лет Прокудин-Горский сделал около 10 000 снимков, систематически описывая богатую культуру, промышленность и архитектуру России. Его потрясающие фотографии запечатлевают широту жизни в последние дни империи, ее суровые границы и сельские пейзажи, а также признаки ее растущей промышленной мощи.Они должны были быть представлены школьникам страны в качестве «цветных оптических проекций», чтобы познакомить их с ослепляющим разнообразием российской жизни, которое они иначе не увидели бы. Изображения дают редкое представление о дореволюционной России. Цвета настолько яркие, что легко забыть, что им уже сто лет.
Они работают по уже знакомому принципу, заключающемуся в том, что можно воспроизвести широкий диапазон цветов путем комбинирования монохромных экспозиций красного, зеленого и синего цветов. Для этого Прокудин-Горский использовал три продолговатых стеклянных пластины, чтобы быстро снимать черные и белые слайды через цветные фильтры.Джеймс Клерк Максвеллин впервые предложил эту технику в середине 1800-х годов, и она до сих пор используется во многих телевизорах и компьютерных мониторах.
Прокудин-Горский, человек эпохи Возрождения, который также занимался химией, живописью и музыкой, по крайней мере год вынашивал идею летописи России в цвете, прежде чем предложить ее царю. После учебы в Германии у пионера цветной фотографии Адольфа Мите Прокудин-Горский приобрел репутацию новатора в этой области, ему даже удалось получить цветной портрет русского литературного титана Льва Толстого.Эта фотография помогла ему получить аудиенцию у Николая II, который дал свое благословение на проект и даже очистил специальный железнодорожный вагон со встроенной в него темной комнатой.
Прокудин-Горский много путешествовал, снимая свои фотографии во время Октябрьской революции 1917 года, но в следующем году покинул Россию и в конечном итоге оказался в Париже с примерно 3500 негативами и отпечатками.
